Шутка была не нова, но Клеманс все же ответила на нее веселой усмешкой. По мнению Сони, ее хозяйка, имевшая в мужьях владельца гаража, а в друзьях – врача-хирурга, была надежно застрахована от опасностей зимней непогоды.

– Похоже, нынешний январь – худший за последние двадцать лет, – продолжала Соня. – Надеюсь, наши клиенты все же рискнут высунуть нос на улицу, хотя кажется, что денек будет слишком спокойным.

Клеманс машинально обернулась к окну и выглянула наружу. Редкие прохожие, одетые в пуховики или теплые пальто, передвигались мелкими, осторожными шажками. Серое свинцовое небо предвещало скорый снегопад. И вдруг Клеманс заметила массивную фигуру мужчины в кожаной куртке, стоявшего под уличным фонарем на другой стороне улицы. От испуга у нее перехватило дыхание, но человек зашагал прочь и вскоре исчез из вида. Клеманс облегченно вздохнула.

– На что это ты там смотришь? – с любопытством спросила Соня.

– Да так… Какой-то тип, похожий на моего бывшего… Но это был не он.

– А ты еще о нем думаешь?

В период развода Этьен целыми неделями шпионил за ней, преследовал, угрожал, мучил. Случалось, он тоже, как вот этот тип, стоял напротив парикмахерской под фонарем и пристально смотрел на витрину.

– Я уж и думать о нем перестала, но позавчера он преподнес мне сюрприз – явился к нам домой.

– Да ты что?!

– Оказывается, вернулся в наши края и разузнал мой адрес.

– И Люк его впустил?

– Люк в это время был на лыжной прогулке с девочками.

– И ты была одна? Вот ужас-то!

– Нет, со мной была Филиппина.

– Ну, эта ученая девица – плохой телохранитель, – усмехнулась Соня.

– В общем, я заставила его уйти. Не знаю, с чего ему вздумалось меня увидеть, – за все это время он мог бы забыть о моем существовании. Я была уверена, что он как-то устроил свою жизнь и я никогда уже не услышу о нем, но что-то непохоже…

Она не договорила и призадумалась. Неужели Этьен действительно опасен? Нет, лучше об этом не думать, иначе она начнет шарахаться от каждого встречного.

– Ой, господи, я уж думала, что никогда до вас не доберусь! – воскликнула вошедшая в салон клиентка.

Она сбросила пальто и шарф, протянула их Соне и стащила с головы шерстяную шапочку.

– Вы только полюбуйтесь на мои корни! Я решила прийти, рискуя жизнью! Давайте сделаем обычный цвет… или, может, несколько прядок посветлее?

Ожидая реакции Клеманс, женщина небрежным жестом взбила волосы.

– Да, пусть будет чуть побольше солнца, в такую погоду мы все в нем нуждаемся, не так ли?

Клеманс с улыбкой кивнула и сняла с вешалки свой халатик.

Операция длилась больше четырех часов, и когда Виржил наконец вышел из операционного блока, с него градом катил пот. Он выбросил перчатки в мусорный бак, сорвал с себя маску, шапочку и халат.

– Черт возьми, они тут совсем рехнулись со своим отоплением, – рявкнул он. – Почему никто не следит за температурой в блоке? То у них плавишься от жары, то дрожишь от холода. Как можно работать в таких условиях?!

Медсестра, которая во время операции вытирала ему мокрый лоб, чтобы пот не стекал на глаза, сочувственно улыбнулась:

– И правда, прямо Африка какая-то…

– Будьте добры, сходите в администрацию и передайте, чтобы отрегулировали отопление. После обеда у меня нестабильный перелом таза, так что скажите им, что я не начну операцию, пока у нас в блоке температура 27 градусов!

Дверные створки операционной распахнулись, и вышел анестезиолог в сопровождении двух медсестер – перевязочной и операционной.

– Все в порядке, должен скоро проснуться! – объявил он. – Поздравляю, ты прекрасно поработал над этим коленом!

– Себастьен, дорогой мой, я обожаю твои комплименты, – иронически ответил Виржил, который высоко ценил этого специалиста. Он потащил его за собой в коридор.

– Мне нужно в душ, но сначала я хочу кофе, побольше кофе! А ты?

– А я только что мечтал там, в операционной, о холодном лимонаде.

На площадке, у лифта, температура была значительно ниже.

– Ну вот, не хватало еще простудиться! Что мы будем делать, когда весь персонал сляжет с бронхитом?! – возмутился Себастьен и тут же смущенно добавил: – Завтра я возьму отгул.

– Ты что – шутишь? Ты наше расписание видел?

– Да, знаю, но у меня семейная проблема…

– Серьезная?

– Как посмотреть. Мой отец женится в третий раз, и мне очень интересно узнать, кто его новая избранница… кажется, она гораздо моложе меня!

Виржил расхохотался и почувствовал, что его сведенные судорогой плечи слегка расслабились. Эта утренняя операция отняла у него все силы, – к счастью, он быстро восстанавливался.

– Давай выйдем минут на пять, проветримся? – предложил Себастьен.

Ему явно хотелось выкурить сигаретку, и Виржил охотно составил ему компанию, чтобы немного отдохнуть от больничной атмосферы. Ему иногда случалось не выходить из больницы двенадцать часов кряду; он ненавидел такие дни. Но едва они переступили порог, как на них набросился ледяной ветер. Закутавшись в пуховики, они укрылись от него под навесом площадки, куда подъезжали машины «скорой помощи» и где собирались на перекур все работники больницы, – это место было далеко от главного входа, и тут они не рисковали наткнуться на своих пациентов.

– Слава богу, еще не начались школьные каникулы, – заметил Виржил, – иначе здесь все было бы забито «скорыми».

Полчища туристов, съезжавшихся на зимние курорты, в любую погоду сразу же устремлялись на лыжные трассы с твердым намерением максимально насладиться этим видом спорта, несмотря на плохую подготовку; в результате несчастным случаям не было конца.

– В такую погоду все трассы обледенели и стали опасными. Позавчера мы с моим приятелем Люком и его дочерьми устроили обыкновенную прогулку на равнинных лыжах и неожиданно угодили в снежный буран. Не будь мы так опытны и в такой хорошей форме, это могло бы скверно закончиться.

– Точно. Но ты же у нас большой любитель гор и знаешь их как свои пять пальцев.

– Никогда нельзя себя переоценивать, от несчастного случая никто не застрахован.

Себастьен последний раз затянулся сигаретой и бросил ее в настенную пепельницу.

– Ну, пошли? – спросил он, взглянув на часы. – Вот увидишь, сейчас нам объявят, что внутри достаточно тепло, и только!

И они побрели к корпусу «А» ортопедической хирургии.

Межкоммунальный больничный центр (сокращенно МБЦ) Южных Альп, построенный на месте старинных хосписов, родился из слияния медицинских учреждений Гапа и Систерона. Последняя программа развития позволила руководству центра возвести четыре новых корпуса и проложить дорогу, связывающую все отделения. Виржил прекрасно чувствовал себя здесь, вдали от парижских интриг и козней начальства; местные коллеги, задыхавшиеся от работы, приняли его с распростертыми объятиями. Чем дальше, тем больше они восхищались его виртуозными операциями, твердостью характера и солидарностью в любых обстоятельствах. Конечно, у некоторых его превосходство вызывало легкую зависть или раздражение, однако, когда его назначили главврачом отделения, никто не стал возражать. Пунктуальный, харизматичный, лишенный высокомерия, он еще ко всему прочему привлекал людей атлетической фигурой и голубыми глазами с золотистыми искорками, которые заставляли млеть весь женский персонал больницы. Но Виржил не искал мимолетных интрижек, не коллекционировал любовные победы. Он был верен Филиппине, поглощен работой в больнице и не испытывал никакого желания усложнять себе жизнь. Слишком часто ему приходилось видеть в Ларибуазьере, как тайные связи и любовные истории мешают работе, а заодно портят человеческие отношения.

До следующей операции еще оставалось около получаса, и он решил обойти своих пациентов, прооперированных накануне.

Люк украдкой довольно улыбнулся. Он умел обращаться с потенциальными покупателями, даже если кто-то из них поначалу и держался неприступно, то в конечном счете Люк всегда нащупывал его слабое место. Например, этого клиента мало интересовало описание технических достоинств и многочисленных опций машины, но стоило Люку упомянуть в лирических тонах программу «Территория», как он встрепенулся.

– Компания «Land Rover» регулярно устраивает различные акции и предоставляет своим клиентам всевозможные привилегии. Приобретая этот автомобиль, вы становитесь как бы членом тайного, элитарного клуба. Вам откроют доступ в такие места, куда не допускают посторонних и где с вами будут обходиться как с VIP-персоной…

Его кабинет был удобно расположен в конце демонстрационного зала, чтобы у клиентов постоянно был перед глазами весь парк великолепных 4×4, блиставших лаковыми бортами и хромированными деталями в свете искусно расположенных прожекторов. Ну можно ли отказаться от удовольствия сидеть за рулем одного из этих прекрасных чудовищ, способных одолеть любые снежные заносы, лед и грязь?! Цена была, конечно, сумасшедшая, но ее оправдывали высокие качества этой модели и ее долговечность.

– В общем, «Лендровер» – настоящая легенда века! – заключил Люк.

– Вы правы, – радостно подхватил клиент.

Перспектива стать членом общества избранных была очень соблазнительна, и он уже созрел для покупки. Люк продолжал разглагольствовать дружеским и в то же время профессиональным тоном, одновременно заполняя бланки заказа. Поскольку речь шла о новой машине, сроки поставки были довольно долгими, и это усиливало впечатление, что выбранная модель будет создана специально для этого покупателя, с учетом всех его пожеланий.

Словом, неделя началась вполне благополучно: мерзкая погода побуждала людей чаще обычного заглядывать в салон Люка и прицениваться к подержанным машинам. Люк заключил еще две сделки подряд, – прекрасный результат для конца января, обычно довольно спокойного.

Проводив клиента, Люк направился к мастерской в глубине салона. Каждый раз, как он входил туда, ему казалось, будто он снова очутился в автомастерской Леваллуа, где работала мать и куда он приходил мальчишкой. Запахи бензина и разогретого масла, тряпки, пропитанные смазкой, сменные детали, разложенные по ящикам, и задранные капоты машин над медленно вращавшимися моторами – все это было знакомо и радовало душу. Даже притом что технический прогресс, с его хитроумными бортовыми компьютерами, иногда затруднял работу механиков.

Люк перекинулся несколькими словами с начальником мастерской, просмотрел график работ, отметил, что рядом с подъемником так и не заменили перегоревший прожектор, и убедился, что шипованные шины для снежной погоды доставлены в срок. Он знал, что для капризной, требовательной клиентуры важны любые мелочи, но главное, чтобы здесь строго соблюдались сроки ремонта машин. Проходя мимо закутка секретарши, втиснутого между цехом и демонстрационным залом, он приоткрыл застекленную дверь и сказал:

– Если хотите, Элиза, идите домой. Становится все холоднее, а дороги совсем занесло.

– Спасибо, тогда я побежала! – радостно ответила она и дружески помахала Люку перед тем, как выключить компьютер.

Было еще только 17 часов, а за окнами уже так стемнело, будто мрачное небо нависло над самой землей. Жизнь в горном шале имела свои преимущества, но в такую суровую зиму добраться до него было непросто. Сегодня везти девочек из школы предстояло Клеманс, – эту обязанность они с Люком исполняли по очереди, в зависимости от своих рабочих обстоятельств. Люк очень надеялся, что жена и дети уже вернулись домой и теперь сидят в тепле – пополдничали и делают уроки или играют. Однако при мысли об этом ему вспомнилось появление Этьена, смертельно напугавшее Клеманс. После того как ей удалось с такими мучениями избавиться от бывшего супруга, она была уверена, что никогда больше не увидит его, что он станет печальным воспоминанием об ошибке ее молодости. Эту ошибку она осознала довольно быстро, поэтому и начала принимать тайком от Этьена противозачаточные пилюли уже с первого года замужества, чтобы не родить ребенка от этого грубого, жестокого тирана. Через два года она объявила, что хочет развестись, и Этьен пришел в дикую ярость; он превратил жизнь Клеманс в настоящий ад, обращаясь с ней как неистовый ревнивец и бесцеремонный собственник. Она – его жена, она принадлежит ему и пусть даже не мечтает уйти! Однако он ошибался: Клеманс, казавшаяся мягкой, кроткой молодой женщиной, на самом деле обладала весьма твердым характером. Она знала, чего хочет, а главное – чего не хочет. В тот момент, когда Люк познакомился с ней, она как раз занималась разводом, не пожалев на гонорары адвокату всех своих денег, которые собирала с самой юности. Когда развод состоялся, Этьен решил покинуть эти края. Так неужели он все это время вынашивал планы мести? Перед отъездом – Люк хорошо помнил это – он повсюду распространял грязные сплетни, приправленные смутными угрозами, которые окружающие отнесли на счет его ярости и унижения. И вот наконец эта страницы была перевернута; Клеманс и Люк жили в любви, а рождение дочерей стало подлинным счастьем. Казалось, им больше нечего желать. Они забыли и думать об Этьене, и только Виржил иногда спрашивал Люка, не знает ли кто-нибудь, что стало с этим мерзким типом. Почему это его тревожило? Может, он был не таким наивным и оптимистичным, как Люк? Да, Виржил был человеком проницательным, всегда правильно судил о людях. Люк часто спрашивал друга, что он думает о том или ином человеке, и полагался на его мнение. Виржил был на год младше Люка, однако тот смотрел на него как на старшего, а вернее, как на старшего брата – настолько тесной была их более чем двадцатилетняя, ничем не омраченная, дружба. И вот теперь Люку предстояло в очередной раз поделиться с Виржилом своими мыслями, чтобы узнать, может ли Этьен в настоящий момент представлять для них опасность.

Услышав скрежет спускаемой железной шторы автосалона, он запер двери демонстрационного зала и включил сигнализацию. Ясно было, что сегодня вечером сюда не пожалует ни один клиент, так что можно спокойно закрыть салон раньше и отправиться домой.

2

Филиппина приоткрыла внутренний ставень, желая убедиться, что это подъехала машина Клеманс, и вернулась к своему компьютеру. Благодаря надежной звукоизоляции шум с первого этажа почти не проникал наверх. Шале было построено из высокопрочных материалов, архитектор все предусмотрел, чтобы две семьи не мешали друг другу. Таким образом, несмотря на шумную возню, которую двойняшки, вернувшись из школы, затевали внизу, Филиппина могла спокойно заниматься у себя, на втором этаже. Они с Виржилом заняли восточное крыло дома; Клеманс и Люк с девочками выбрали себе западное. Их половины разделяла просторная комната в центре, служившая библиотекой, она выходила на лестницу. Филиппина с первого взгляда влюбилась в это шале. Она предпочла бы участвовать в его покупке, чтобы владеть им на равных с остальными, но к тому времени, как Виржил предложил ей поселиться здесь, он уже купил дом на паях с Люком и Клеманс.

Филиппина перечитала последние фразы, набранные на компьютере, нашла их вполне приемлемыми и решила на этом прерваться. Встав из-за своего маленького письменного столика, она прошла в ванную и внимательно оглядела себя в зеркале, занимавшем всю заднюю стену. Высокая, точеная фигура в облегающих джинсах и кашемировом джемпере выглядела безукоризненно. Филиппина держала себя в форме, усердно занимаясь спортом, ухаживая за гладкой, матовой кожей, за светло-каштановыми волосами, которые укладывала короткими прядями в стильную прическу, и подчеркивая умелым макияжем большие золотисто-карие глаза. «Медовые волосы, но волчьи глаза!» – с шутливой нежностью восклицал Виржил. Филиппина прекрасно знала, что очень красива, хотя никогда этим не пользовалась. Она быстро созрела, превратившись из девочки в очень соблазнительную девушку, привлекавшую взгляды, но это ее сначала смущало, а потом даже заставило комплексовать. Чтобы оградить себя от слишком настойчивого внимания ровесников, она начала усердно заниматься, стала первой ученицей, и этот успех понравился ей. Вызывать восхищение своими интеллектуальными способностями – вот что придавало ей уверенности, возвышало в собственных глазах. После смерти бабушки и деда, обожавших Филиппину, их единственную внучку, она унаследовала состояние, которое обеспечивало ей полную финансовую независимость и которым она умело распоряжалась. Таким образом, она могла продолжать учиться и получать диплом за дипломом из чистого удовольствия, не обременяя себя заботами о карьере или о замужестве. Будучи от природы нелюдимой, склонной к одиночеству, она еще долго могла бы вести такой образ жизни, но тут появился Виржил. И Филиппина, с виду беззаботная и легкомысленная, всерьез привязалась к нему. То, что она поначалу восприняла как прекрасное, но мимолетное увлечение, мало-помалу превратилось в глубокую и требовательную любовь. И как же теперь с этим справляться? Виржил хотел детей, она не хотела; он строил свое будущее, а она упорно желала оставаться вечной студенткой. Трудно поверить, но именно эти разногласия поначалу и объединили их! Он был опытным хирургом, сложившимся человеком и, казалось, проживал каждый свой день по заранее составленному плану. А она – интеллектуалка-дилетантка – плыла по течению, не заботясь о завтрашнем дне. Он твердо решил доказать, что способен добиться успеха без поддержки своей влиятельной семьи. А она с двадцати лет жила на свое наследство беззаботно, как рантье. Он считал дружбу священным долгом. Она ни к кому не была привязана…

Отвернувшись от зеркала, Филиппина огорченно вздохнула. Почему она так внимательно разглядывает себя? Неужели боится, что Виржил увлечется другой женщиной? Ведь ясно же, что в больнице полно всяких красоток, а статус холостяка делает его желанной добычей! И сколько же их вертится перед этим неотразимым, голубоглазым главврачом; и на что только они не готовы, лишь бы ему понравиться! Но, главное, сколько среди них женщин, мечтающих о законном браке и куче ребятишек?!

– А ты, кажется, ревнуешь, милочка моя, вот до чего дошло! – прошептала она.

Филиппина знала, что Виржил слишком поглощен работой и ему некогда изменять ей, но мужчина есть мужчина, а мнение Филиппины об этой половине человечества было далеко не лестным. Все те, кого она близко знала до Виржила, глубоко разочаровали ее. Неужели она требовала от них слишком многого, желая, чтобы они любили ее такой, какая она есть на самом деле, а именно умным, образованным человеком, а не только красивой молодой женщиной? Виржил пока еще ни в чем не разочаровал ее, и Филиппина, несмотря на свою подозрительность, привыкла к мысли, что любит его. Может быть, даже слишком сильно любит. Так удалось ли ей сохранить свою свободу или она уже попала в зависимость от этого чувства?

Ее смартфон, лежавший на бортике раковины, завибрировал и выдал послание: «Я пеку вафли. Хочешь попробовать?» Ну что ж, горячие вафли – довольно соблазнительная перспектива в такой холодный вечер, ради них стоило спуститься на первый этаж, к Клеманс.

– Откуда у тебя силы заниматься стряпней после такого длинного рабочего дня? – весело спросила она.

– Меня это развлекает. Да и девчонки будут рады получить вафли на полдник!

– А где они?

– Наверху. Уроков им сегодня не задали, так что они пошли смотреть мультик, а потом буду их купать.

Клеманс вынула из вафельницы пару горячих вафель, присыпала их сахарной пудрой и протянула Филиппине.

– Дорога в ужасном состоянии, настоящий каток! Да и в городе все тротуары обледенели. У нас сегодня было очень мало клиентов – кому охота ломать ноги ради того, чтобы постричься?! Зато у Люка сегодня выдался урожайный денек. Кому мученье, а кому везенье…

– Ты дверь закрыла? – прервала ее Филиппина.