Цитаты из книги «Минуты будничного счастья»

Сразу видно: она принадлежит вчерашнему дню и не имеет ни малейшего отношения к воскресному утру. Она красивая, очень красивая, бледная, растерянная, оглушенная усталостью. Обессиленная. Но под выражением потерянности, как под ковром, прячется намек на счастье

Болезненная память на прочитанные книги: я помню, где их читал, чем занимался в ту пору, когда их читал, с кем о них говорил. Я снимаю книгу с полки – и порой достаточно обложки или запомнившихся слов, чтобы передо мной встали иные дни, возвращая тогдашние, всегда или почти всегда отчетливые переживания. Например, “Анна Каренина” сделала незабываемой зацементированную площадку в скверике у дороги, куда странной весной меня приводило каждый день после обеда нетерпение узнать, хватит ли Вронскому смелости сказать Анне, что они больше не должны видеться. Так же, как обратный путь на пароходе из Туниса связан со страницами нестоящей, быть может, книги Перл Бак “Любовь богини”, которую одолжил мне один из попутчиков, – к этому времени я успел прочитать все, что было у меня с собой. Непредвиденный случай: отправляясь на отдых, я обычно везу с собой больше книг, чем успею прочесть, но иногда случалось потом в поисках чтения обходить предлагающие скудный выбор киоски (увлекательнейшие поиски – обязательно что-нибудь найдешь).

Вообще-то на фильм, который уже видел, я люблю ходить с теми, кто его еще не успел посмотреть: мне безумно хочется, сам не знаю почему, показать такому человеку, что я картину видел. Он это знает, у него нет ни малейшего основания не верить мне, но я не могу удержаться от искушения каждую минуту показывать ему, что уже видел этот фильм. Я медленно наклоняюсь к его уху и шепчу: “Смотри, сейчас будет прекрасное место”. Сцена, на которую я хотел обратить его внимание, уже началась, а я все не унимаюсь: “Смотри, смотри, сейчас”. А когда она заканчивается, шепчу ему в ухо: “Правда замечательно? А сейчас слушай, сейчас будет самая остроумная фраза в картине”. И сразу после этой фразы: “Правда остроумно?”

продолжаю любить вещи, которые мне нравятся, а то, что они дошли до меня поздно, ничего не меняет.

Виноват, думаю, причудливый перевод, поскольку слова, которые я процитировал по этому итальянскому изданию, в оригинале звучат так: . Что больше соответствует моему положению.

Но я читал также – и до сих пор помню их – книги, которые совсем не обязательно помнить

Итак, Сервантес писал, Дон Кихот жил, а я читал, и у всех троих была одна задача: повернуться спиной к окружающей действительности и создать параллельный мир, что позволил бы на смену мрачному времени создать время более привлекательное, веселое, романтичное

Открываю и читаю: “Блажен ты, читатель, которому нечего делать…”, закрываю, чтобы снова посмотреть заглавие и имя автора, – мне кажется, что у него зуб именно на меня.

которые не понимают, что должно было случиться, чтобы они не виделись столько времени.

И слушатель почему-то считает своим долгом пуститься в бесконечные рассуждения, чтобы, перебрав все мыслимые и немыслимые толкования, предложить в итоге самое запутанное.