Цитаты из книг автора «Франческо Петрарка»

Сенека: «Ничто не препятствует выздоровлению в такой степени, как частая перемена лекарств, и рана не заживает, если ее пробуют лечить всевозможными снадобьями»,

слова Платона: «Кто владеет своим рассудком, тщетно стучится в двери поэзии», – и слова его преемника Аристотеля, что «не бывает великого дарования без примеси безумия», касаются другого и неприменимы к этим исступлениям. Но об этом в другой раз

хочет избавиться от любви, он должен избегать всего, что может напомнить ему о любимом теле, – и он указывает причину: – Ибо ничто не возвращается легче, чем любовь».

самом деле, что разумеет он под материком, как не земную персть тела, под морями – как не оживляющие ее соки, под глубиной небес – как не душу, которая обитает в скрытом месте и в которой, как он же говорит в другом месте: Дышит мощь

крайней мере остаток старости оказался для меня счастливым, чтобы, проведя жизнь среди треволнений, я мог умереть в гавани.

Видя, сколько человек тебя опередило, думай о том, сколько их остается позади тебя; если хочешь выказать себя благодарным по отношению к Богу и своей жизни, думай о том, сколь многих ты опередил», – и, как он говорит в том же месте, – «назначь себе границу, которой ты не мог бы переступить, даже если бы пожелал». Франциск

чтобы ты в этом деле довольствовался послаблениями перипатетиков, раз тебе не по силам принципы стоиков,

презираете вещь, а потому, что теряете надежду достигнуть желаемого; ибо на

Поэтому перестань надеяться на невозможное и, довольствуясь человеческой долей, учись и жить в изобилии, и нуждаться, и начальствовать, и подчиняться; и не мечтай таким способом, пока ты жив, свергнуть иго судьбы, которое давит и шею королей, и знай, что ты лишь тогда избавишься от него, когда, подавив в себе человеческие страсти, ты всецело отдашься во власть добродетели.

еды его пучит, напитки делают его несдержанным, бдение ослабляет его, голод истощает, жажда сушит; он и жаден и робок; что имеет, на то глядит, с отвращением, а потеряв, оплакивает, озабочен сразу и настоящим, и прошедшим, и будущим, полон гордыни в унижении своем, хотя знает свою бренность; он более жалок, чей ничтожнейший червь; век его краток, жизнь ненадежна, удел неизбежен, и смерить грозит ему в тысяче форм.