– И у Мари есть все, – Ник улыбнулся, с гордостью глядя на нее. Потом он обратил взгляд на толпу и возвысил голос, чтобы все на поляне его услышали. – А еще Мари знает, как лечить паршу.

– Ложь! – завопил Тадеус.

– Это правда! – отрезал Ник. – У меня была парша. Мари меня вылечила. И у О’Брайена, как вы знаете, тоже, а теперь он здоров.

– Пустые разговоры! Никто не видел О’Брайена с тех пор, как начался пожар, – сказал Тадеус.

– Я видел.

Всеобщее внимание переключилось на юношу по имени Дэвис. Он нервно переступил с ноги на ногу, и его маленький терьер повторил его движение. – Я видел, как он помогает Розе спасти помет Фалы. Возможно, он не выжил, потому что пожар отрезал его от нас обоих, но я точно его видел и могу поручиться, что он был здоров.

– Он выжил, – заверил его Ник. – Я видел его после этого. Он спас всех щенков Фалы и вел их с Розой в безопасное место.

– О, ну тогда все в порядке! – издевательски фыркнул Тадеус.

Мари надоело молчать. Она неприязненно помотала головой.

– Тадеус, ты худший из лицемеров, потому что ты еще и лжец. Это из-за тебя погибла моя мать. Из-за тебя и того старика Землеступы у Канала запаниковали, и начался пожар. Это по твоей вине отец Ника, ваш Жрец Солнца, мертв. И если сегодня мы погибнем в огне, то только потому, что ненависть для тебя важнее жизни. – Она окинула взглядом Псобратьев. – Для вас ненависть тоже важнее жизни?

– Не смей говорить со мной в таком тоне, землерыльская шлюха! – Тадеус, кажется, окончательно потерял над собой контроль и бросился вперед, протягивая руки к ее горлу.

С диким рычанием Ригель набросился на него и повалил на землю, а потом встал над ним, остерегающе рявкая и оскалив зубы у самой его шеи, в то время как Лару прижал к земле злобного терьера Тадеуса, вынуждая его открыть шею и брюхо.

Остальные псы дружно попятились от Лару и Ригеля, опустив головы и безропотно поджав хвосты.

– Ник, Мари, отзовите овчарок, – сказал Уилкс. – Тадеус, нам нужно сосредоточиться на борьбе с огнем. Позже мы решим, как поступить дальше, – если выживем. А до тех пор держись от Мари и Ника подальше.

Лару и Ригель вернулись к Нику и Мари. Тадеус и его терьер медленно поднялись на ноги. Где-то вдалеке раздался раскат грома, и ветер снова переменился, хлестнул порывисто с севера и принес с собой искры, дым и голодный вой приближающегося пламени.

– У нас мало времени! Нам нужен солнечный огонь, чтобы потушить пожар, но без Жреца Солнца…

Уилкс торопливо обратился к окружающим, и все переключились на него – все, кроме Мари. Она продолжала наблюдать за Тадеусом, размышляя, как один полный ненависти человек так круто изменил ее жизнь, когда заметила, что его рука потянулась к маленьким ножнам на поясе. Он с ненавистью посмотрел на Ригеля и одним отточенным движением вынул из ножен метательный кинжал.

Мари захлестнул страх.

– Не трогай его! – завопила она на Тадеуса и дала волю гневу, который бурлил в ней с того момента, как он впервые назвал ее шлюхой. Она выбросила вперед руку, и сорвавшийся с пальцев огненный шар ударил в землю у самых ног Тадеуса и подпалил ему штаны, заставляя его выпустить из рук кинжал, который упал острием вниз и вонзился в бок Одиссею. Мужчина и пес одновременно закричали от боли. Тадеус кинулся к ручью, пока Одиссей с мучительным визгом пытался ухватиться за рукоять кинжала зубами.

– Помогите ему! Помогите Одиссею! – закричал Тадеус из воды. Двое Охотников бросились вперед, чтобы вынуть кинжал из бока терьера и зажать кровоточащую рану.

Мари в ужасе уставилась на раненого терьера, разрываясь между пониманием, что никто не позволит ей помочь псу, и инстинктивным желанием это сделать. Должно быть, она невольно шагнула вперед, потому что Ник вдруг положил руку ей на талию.

– Это Тадеус ранил своего пса. Не ты. Держись, Мари. Ты только что призвала солнечный огонь. Ты доказала, что в тебе течет кровь Псобрата, – шепнул он.

Псобратья на поляне во все глаза смотрели на Мари. Она отвернулась от раненого пса, вскинула подбородок и смело встретила их взгляды.

– Вы еще сомневаетесь, что мой отец был одним из вас?

Тадеус выбрался из ручья и заковылял к Одиссею, грубо оттолкнув двух Охотников, которые обрабатывали терьеру рану. Он опустился на колени рядом с маленьким псом, который продолжал поскуливать от боли, и впился в Мари наполненными ненавистью зелеными глазами.

– Грязная тварь! Ты заплатишь за то, что сделала с Одиссеем!

Ник открыл рот, но на этот раз Мари остановила его, накрыв его руку своей.

– Ты хоть когда-нибудь берешь ответственность за свои действия? – поинтересовалась она и с отвращением покачала головой. – Все видели, что произошло. Ты угрожал моему псу. Я призвала солнечный огонь, чтобы тебя остановить. Это ты уронил кинжал, который предназначался Ригелю, и ранил Одиссея. Это была твоя вина!

– Этого бы не случилось, если бы ты не лезла на чужую территорию. И пожара бы не было, и Сол бы не погиб, – огрызнулся Тадеус.

– Все очень просто, – подал голос Ник. На Тадеуса он даже не смотрел. Вместо этого он обратился к наблюдающим Псобратьям. – Вы хотите упиваться ненавистью вместе с Тадеусом и пожинать плоды своей злобы – или вы готовы впустить в свою жизнь нечто новое, непривычное, нечто хорошее?

Повисшую тишину разорвал незнакомый голос.

– Все еще проще. Вы хотите напасть на единственного человека, который способен призвать солнечный огонь и спасти нас всех?

Мари распахнула глаза, когда из-за стены дыма вынырнул мужчина. Он вбежал в ручей, обдав их брызгами холодной чистой воды. Но Мари смотрела не столько на него, сколько на существо рядом с ним.

– Это рысь, – тихо пояснил Ник. – А ее спутник – наемник.

Несмотря на опасность ситуации, Мари распирало от любопытства. Животное было крупным – гораздо крупнее любого терьера. Мех, хотя и грязный и опаленный, выглядел густым и мягким. Огромные лапы почему-то наводили на мысли о гигантском кролике. Уши рыси украшали черные кисточки, напоминающие перья, а когда она посмотрела в сторону Мари, девушка оторопела, потому что ее желтые глаза сверкали, как маленькие солнца.

– Антрес прав, – сказал Уилкс.

Тут мужчина поднял голову, и Мари с удивлением заметила, что цвет его глаз в точности повторял цвет глаз его рыси. Он вытер лицо рукавом туники и произнес:

– На случай, если до вас еще не дошло, знайте, что прямо за огнем – то есть прямо за мной и Баст – рой насекомых пожирает все, что пропустил пожар.

– Рой? – повторил Уилкс. – Рой идет сюда средь бела дня?

– Да, если это можно назвать «белым днем». – Антрес махнул на затянутое дымом небо и скрытое пеленой солнце. – Времени нет. Если вы можете потушить пожар, делайте это сейчас. Если не можете, приглашаю следовать за нами с Баст. Нас отрезало от Канала, когда ветер переменился, но мы пойдем мимо Города-Порта в сторону Увилки.

За спиной Антреса что-то взорвалось. Мари заметила, что, прежде чем отреагировать, мужчина бросил взгляд на рысь, после чего кивнул и выскочил из ручья.

– Или можете остаться здесь и лаяться, как шавки. Мне все равно.

– Лаяться, как шавки? – повторил Тадеус. – Ты оскорбляешь нас в сердце нашего же Племени?

Антрес с Баст замерли напротив Тадеуса и Одиссея. Наемник был на несколько дюймов выше тонкокостного Охотника и смотрел на него сверху вниз.

– Я больше не вижу Племени. Я вижу толпу препирающихся детей.

– Ты, грязный кошколюб… – начал Тадеус, но тут рысь молнией метнулась между своим спутником и Охотником. Она выгнула спину и зашипела, опасно сверкая желтыми глазами.

Тадеус отшатнулся, и Антрес улыбнулся.

– Да, Баст не подчиняется вашим правилам. Она не станет валить тебя на спину, чтобы показать свое превосходство, – она просто тебя выпотрошит. Подойди ближе, собачник, и дай ей размяться.

– Тадеус, назад! – приказал Уилкс. Затем он кивнул Антресу. – Я не стану просить тебя остаться. Это не твое Племя, и пожар – не твоя забота. Я лишь попрошу, чтобы ты оставлял за собой метки – тогда Племя сможет при необходимости пройти твоим путем.

– Хорошо. – Антрес почтительно кивнул Уилксу и вместе с рысью растворился в лесу.

– Наш гость прав, – сказал Уилкс. – Мари, ты нам поможешь?

Мари ответила быстро и четко:

– Только если вы позволите нам с Ригелем свободно покинуть территорию Племени. А также Нику и Лару – и любому, кто захочет уйти с нами, когда с пожаром будет покончено.

Уилкс недоверчиво уставился на Ника.

– Ты хочешь уйти? С альфой и женщиной, которая, как ты утверждаешь, умеет лечить паршу?

Ник ответил, не раздумывая:

– Я иду с Мари.

Мари видела, какое действие оказали на Племя слова Ника. Люди смутились и явно не знали, как им реагировать. Ей было их жаль: их город горел, друзья и родные были в опасности, а теперь им еще и приходилось иметь дело с ней – незнакомкой, которая вторглась на их территорию… и была их единственным шансом на спасение.

Да, она испытывала жалость, но она не была глупа. Мари возвысила голос, чтобы перекричать вой ветра и рев огня, который подбирался все ближе.

– Я призову солнечный огонь и спасу вас. Кроме того, я даю слово, что вернусь и позабочусь о ваших раненых, а также поделюсь с Племенем секретами целительства Жриц Луны, но только если ваш Совет пообещает, что вы никогда больше не возьмете в рабство ни одного Землеступа.

– Ее слово ничего не значит, – сказал Тадеус, отрывая рукав от туники и принимаясь перевязывать Одиссея. – Если вы ее отпустите, то вернуть ее получится, только выследив ее и притащив назад на веревке, как дикого кабана.

Мари заглянула в полные ненависти глаза Тадеуса и обратилась лично к нему:

– Если ты не закроешь рот, я заставлю тебя замолчать навсегда.

– Ты смеешь мне угрожать, дрянь?

Ригель со свирепым рычанием сделал по направлению к Тадеусу пару шагов. Мари чувствовала ярость Ригеля – и черпала из нее силы. Она впустила ее в себя, и ее собственное лицо исказилось оскалом. Затем ярость ее спутника шевельнулась внутри нее, и все ее тело до последней клеточки затопил жар, который желтым пламенем пылал одновременно над ней, вокруг нее и внутри.

Ник отдернул от нее руку, словно обжегся, но ободряюще улыбнулся:

– Вот оно! Ты снова это делаешь. Ты призываешь солнечный огонь!

– Всем назад! – выкрикнул Уилкс. – На другую сторону Барсучьего ручья! – Племя бросилось бежать, а Уилкс направился к Мари и Нику. – Призывать солнечный огонь так близко и в таких количествах слишком опасно. Ник, помоги ей подняться вон на тот берег, – он махнул на склон, под которым ручей лениво менял направление и уходил в самое сердце Племени.

Ник кивнул, и все трое вместе с собаками поспешили на вершину склона.

– Что теперь, Ник? – шепнула Мари.

– Способность призывать солнечный огонь у тебя в крови, – заговорил он торопливо и тихо. – Она твоя по праву рождения – так же, как способность призывать силу луны. Просто прими то, что уже наполняет твое тело. Позволь огню использовать тебя, Мари. Выпусти его на волю.

От волнения у Мари засосало под ложечкой, но она кивнула и повернулась туда, откуда на них, пожирая все на своем пути, надвигался огонь.

Она закрыла глаза и размеренно вздохнула – один раз, два, три, – нащупывая опору, отрешаясь от окружающих ее жара и дыма, страха и ненависти и сосредотачиваясь вместо них на собственном дыхании. Мари представила, как дым над ее головой расступается, и перед ее внутренним зрением возникло масляно-желтое солнце, гордо сияющее в лазурном небе.

Она чувствовала жар, чувствовала силу. Солнце было там, где должно было быть. Она подняла руки, потянулась и ощутила, как золотистый филигранный узор, дремлющий под ее кожей, пробуждается, заполняя ее тело ни с чем не сравнимым желтым жаром.

Но он не кипел. Не становился мощнее, не накапливался, не рвался наружу.

Она открыла глаза и беспомощно уронила руки.

– Я не могу. Не получается.

– Ты можешь! – Ник обнял ее за плечи и развернул лицом к себе. – Я знаю, что можешь. Ты уже делала это раньше, у ручья, когда умерла твоя мама.

– В тот раз я не думала, Ник. Это случилось само собой – как только что, когда я швырнула в Тадеуса огненный шар. Внутри меня закипает жар, а потом он вдруг вырывается наружу. Но я не знаю, как заставить его закипеть.

– Может, так же, как ты призываешь луну? Наверняка это что-то близкое, – предположил Ник.

– Нет, это совершенно другое! Я знаю луну, а она знает меня. Я призывала ее всю свою жизнь.

– Что такое? – Уилкс держался чуть в стороне, чтобы не мешать Мари и Нику, но теперь встревоженно подошел ближе. – Что-то не так?

Ник начал объяснять, но Мари мягко коснулась его руки, и он замолчал.

– Я не знаю, как призвать солнечный огонь. Я делала это всего два раза, и оба раза все получалось само собой.

– Хочешь сказать, тот огненный шар ты кинула в Тадеуса не нарочно?

Мари кивнула.

– В первый раз это произошло, когда погибла ее мать, – сказал Ник. – Я собирался попросить Сола заняться ее обучением, но… – Он умолк.

Уилкс на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их снова, поймал взгляд Мари и произнес:

– Пожалуйста, прости меня.

Мари недоуменно гадала, что он имеет в виду, а Уилкс тем временем снял с пояса плетеный пеньковый ремень. Затем он стремительным движением выбросил вперед руку, накинув получившуюся удавку Ригелю на шею, и дернул за веревку с такой силой, что сбил молодого пса с ног и, подтянув его к себе, сдавил ему горло, так что овчарка начала вырываться и хрипеть.

– Убери руки! – завизжала Мари и в ярости бросилась к Уилксу, готовая вцепиться ему в лицо ногтями.

И тут она увидела, что Уилкс прижимает к шее ее спутника нож. Они с Ригелем замерли одновременно.

– Нет! Не надо! Пожалуйста, не трогай его!

– Если ты не призовешь солнечный огонь, я перережу ему горло.

Мари никогда не забудет, как бесцветно звучал в ту минуту голос Уилкса. Она заглянула Псобрату в глаза и поняла, что он готов это сделать – готов убить ее Ригеля.

Злость, страх, ярость и отчаяние захлестнули Мари с головой. Она чувствовала, с каким трудом дышит Ригель, видела, как мутнеет сознание в глазах ее овчарки, а нож все сильнее прижимается к шее. Он уже проколол толстую шкуру, окропив папоротник у ног Уилкса алыми пятнами.

Мари задышала глубже. Она потянулась к Ригелю через их загадочную мистическую связь и впустила в себя страх, гнев и боль молодого пса.

Жар внутри нее начал нарастать, и Мари с готовностью приняла его – приняла злость, страх, боль и силу, исходившие сперва от ее овчарки, а потом от нее самой, пока она не погрузилась в них целиком. Тогда Мари подняла руки и закричала, и переполнивший ее жар хлынул из ладоней жидким огнем, пронесся над головой Уилкса и над ручьем и обрушился на поваленные деревья, а вместе с ним, подобно вулканической лаве, полилась наружу ее ярость.

Никогда еще Мари не испытывала ничего подобного. Это была не холодная сила серебристой луны. Эта мощь – этот текучий жар – была величественна и страшна. Поток огня рвался наружу, набирая силу, и Мари оставалось лишь бессильно за ним наблюдать. Она увидела границу пожара. Казалось, пламя тянется к ревущему солнечному огню, как мотылек к свету. Когда две силы встретились, Мари ощутила лесной пожар внутри себя. Он был голоден – ненасытен! – и пытался поглотить ее солнечный огонь, чтобы продолжить пиршество.

– Нет! – закричала она.

Она знала, что ей нужно больше солнца – больше силы, больше жара. Она зажмурилась и открылась редким лучам солнца, которые пробивались сквозь дым, и они хлынули в ее тело с какой-то непонятной ей готовностью. Жар, который обрушивался на пожар, усилился, и страшное пламя словно взревело в ответ.

– У тебя получается! – зашептал ей в ухо Ник. В его голосе звучали радость и гордость. – Остановись, когда я скажу. Солнечный огонь может быть не менее опасен, чем лесной пожар. – Он немного помолчал, а потом крикнул: – Хватит, Мари!

Мари открыла глаза. Она вгляделась в поток пламени, который продолжал литься из ее ладоней, и по ее лицу заструились слезы. Ее начало трясти, и она с ужасом подумала, что в любую секунду у нее могут подкоситься колени. Она попыталась сжать кулаки. Попыталась остановить струю пламени, но у нее ничего не вышло. Она призвала солнечный огонь и теперь не знала, как его контролировать.

– Я… н-не могу. Он н-не прекращается, – выдохнула она, стуча зубами.

Руки Ника тут же оказались у нее на плечах. Она почувствовала, как его ладони скользят по ее коже до запястий, касаются кистей рук. Он взял ее руки в свои, мягко накрывая тыльную сторону ладоней прохладными пальцами, и тихо сказал ей на ухо:

– Посмотри направо, Мари.

Она оторвала взгляд от огненного водоворота на другой стороне ручья и увидела, что Уилкс отпустил Ригеля. Молодая овчарка прижималась к ее правой ноге и, заглядывая ей в лицо, умоляюще поскуливала.

– Ригель в безопасности, – сказал Ник мягким, успокаивающим тоном. – Ты в безопасности. Я и Лару в безопасности. Больше не нужно злиться или бояться, Мари. Сделай вдох. Расслабься. А потом направь огонь вверх и верни его солнцу.

Мари, не отводя глаз от Ригеля, сосредоточилась на любви, которую он ей посылал. Она вдохнула и выдохнула, отпуская гнев и страх и представляя, как они уходят в небо вместе с жидким огнем.

В ту же секунду солнечный огонь покинул ее тело. Она пошатнулась и упала бы, если бы не сильные руки Ника, который помог ей удержаться на ногах.

– У тебя получилось! – Он крепко ее обнял. – Получилось! Пожар закончился!

Мари вытерла лицо и повернулась в его объятиях. Только сейчас она увидела, как странно он держит ладони – неуклюже, отведя их в сторону.

– Ник, что с твоими… – начала она, но слова застряли у нее в горле, когда она взяла его ладони и увидела, что они покрыты ожогами и окровавлены. Ее снова затрясло. – Это сделала я. Я тебя обожгла!

Ник тыльной стороной ладони погладил ее по мокрой щеке.

– Мари, я готов терпеть ожоги весь день, если это поможет спасти Племя от пожара. – Он засмеялся. – Ты была великолепна!

– Но у тебя ожоги! Из-за того, что ты прикасался ко мне.

Мари, борясь с тошнотой, принялась отрывать от его туники полоски ткани и заматывать ему руки.

Ник улыбался во весь рот, словно мечта его жизни только что исполнилась.

– Что ж, Жрица Луны, похоже, тебе придется со мной повозиться. Снова.

Прежде чем Мари успела ответить, воздух начал вибрировать. Они с Ником развернулись и с ужасом уставились на зависшее перед ними рваное черное облако. Еще дальше земля рябила и дрожала, а из пепла выгоревшего леса поднимался рой, покидая свои темные лежбища и надвигаясь на Племя.