– Он остался там, Мари. – Честное лицо О’Брайена было подобно открытой книге, и в животе у Мари все сжалось от дурного предчувствия.

– Там? Он ищет раненых? – Мари старалась не верить в то, о чем уже догадалась каким-то шестым чувством.

О’Брайен слегка покачал головой.

– Не совсем. Он отправился в самое сердце города, чтобы сделать защитную полосу.

Мари похолодела.

– Он в опасности, так?

– Да. Пожар очень сильный, а из-за того что ветер постоянно меняется, дела совсем плохи. Мари, Город-на-Деревьях почти разрушен. – Опаленное лицо О’Брайена сморщилось. – А когда он рассказал мне про Тадеуса и Сола… – Он осекся, нервно покосившись на Шену и остальных женщин, которые стояли за ним.

– Тадеус? А что с ним? – Одна из раненых женщин выступила вперед и остановилась рядом с О’Брайеном. За ней неотступно следовал маленький черный терьер. Мари потрясенно уставилась на нее, когда поняла, что за пазухой женщина прячет целую кучу щенков.

Мари открыла было рот, чтобы ответить, но О’Брайен торопливо прокашлялся и бросил на нее многозначительный взгляд. Мари едва заметно кивнула и сказала:

– Давайте найдем безопасное место, позаботимся о раненых и всех накормим – тогда и поговорим.

– Ник велел мне добраться до ручья. Ну, знаешь, где твоя мама… – О’Брайен неловко замолчал.

– Ты имеешь в виду Рачий ручей и нашу старую Поляну собраний, – закончила за него Мари.

– Да. Ник подумал, что там можно разбить лагерь. А еще он сказал, что там ты нас легко найдешь.

– Вы договорились встретиться там?

– Да. Если он выберется, – осторожно закончил О’Брайен.

– У меня есть идея получше. Но сначала нам нужно отвести всех к Поляне собраний.

– Ты позволишь им идти с нами? – Серена отделилась от группы женщин за спиной у Мари и смерила ее мрачным взглядом. – Псобратьям? Которые еще вчера держали нас в плену?

Мари повернулась так, чтобы видеть и Серену с женщинами, и Псобратьев, и призвала на помощь всю злость, которая клокотала в ней – клокотала большую часть ее жизни.

– Довольно. Серена, эти люди ранены и измучены. С ними щенки – совсем еще малыши. Они для нас не опасны. Я ваша Жрица и целительница. Я позабочусь о них так же, как заботилась о Нике, когда нашла его раненым, и именно потому, что я решила помочь ему, а не бросила умирать, вы сейчас свободны. Если вы не в состоянии с этим примириться, если вы не можете отпустить свою ненависть к Псобратьям – тогда возвращайтесь в свои норы и ищите себе новый Клан. – Мари перевела взгляд с Серены и женщин Клана на О’Брайена. – А если кто-то из Псобратьев все еще считает, что нас можно называть землерылами и держать в плену, пусть уходит сейчас. Мы не будем вас преследовать. Мы не причиним вам вреда. Но и помогать вам мы не станем.

– Я обязан тебе жизнью, Мари. И Ник тоже. Я с тобой, – сказал О’Брайен.

– Мы с Капитаном тоже обязаны тебе жизнью, – отозвалась Шена. – Я не совсем понимаю, что происходит и кто ты такая, но ты спасла меня и моего пса. А потому я тебе верю.

– Спасибо вам, О’Брайен и Шена, – сказала Мари и вопросительно посмотрела на женщину с терьером.

– Меня зовут Роза. Это моя спутница, Фала, и ее щенки. Мари, мы с тобой не знакомы, но я знаю Ника, Шену и О’Брайена. Если они тебе доверяют, то и я тоже.

Две девушки, которые, судя по их виду, пострадали больше других, уже успели сесть, привалившись спинами к замшелому стволу. Старшая девушка, левая половина тела которой была покрыта болезненными на вид ожогами, сказала:

– Я Лидия, а это моя сестра, Сара. Если ты нам поможешь, мы тебе доверимся.

Мари улыбнулась.

– Спасибо. Я постараюсь обработать твои ожоги и осмотреть лодыжку твоей сестры как можно скорее. – Она снова повернулась к женщинам Клана. – Что скажут остальные?

Из середины толпы заговорила Изабель.

– Ты моя Жрица. Я всегда буду верить тебе и делать так, как ты скажешь.

Несколько женщин согласно закивали. Мари посмотрела на Серену.

– Ты слышала, что сказали Псобратья. Они бегут от страшной трагедии. Они потеряли дом и родных. Неважно, что сделали или сделают другие Псобратья: эти пятеро не желают нам зла.

– Сейчас – разумеется. Сейчас они нуждаются в нашей помощи. Но что будет, когда мы им поможем?

– Я не знаю, что будет, но доверие должно с чего-то начинаться, и я говорю, что оно начнется здесь и сейчас, – твердо сказала Мари и продолжила уже мягче: – Но мне знакома неспособность доверять. Я жила так всю жизнь – и поэтому отказываюсь жить так дальше. Однако каждой из нас придется сделать этот выбор, и если вы предпочтете жить по-старому и не принимать перемен, я желаю вам доброго пути и мирной жизни на новом месте.

– Так или иначе, если мы их примем, я лишусь родного дома, – сказала Серена.

Мари покачала головой.

– Нет, Серена. Не обязательно. Ты можешь обрести новый дом – лучше того, что у тебя когда-либо был.

– Я не хочу «лучше». Я хочу мой старый дом – наш старый дом. Твоя мать никогда бы не позволила этому случиться.

– Любовью всей ее жизни был Псобрат, – тускло сказала Мари. – Ты и представить не можешь, какой она была на самом деле – чего она на самом деле хотела. Леда была бы счастлива, если бы Клан и Псобратья жили мирно.

– Ты говоришь о какой-то другой Леде. Я знала лишь ту, что была моей Жрицей и посвятила жизнь заботе о своем народе. Та Леда и близко не подпустила бы Псобратьев к Клану. Нет. Я не могу доверять этим людям, – Серена яростно ткнула пальцем в Псобратьев. – Я никогда не смогу им доверять. Они делали из нас рабов! Убивали наших мужчин! Из поколения в поколение смотрели, как мы умираем в плену! Они уже доказали, что им нельзя доверять. Прощай, Мари. Твоя мать стыдилась бы.

Не говоря больше ни слова, Серена свернула с тропы и растворилась в затянутом дымом лесу. Три женщины тихо последовали за ней. Все трое избегали взгляда Мари.

Мари отрешилась от боли, вызванной словами Серены, и внимательно оглядела оставшихся женщин Клана.

– Кто-нибудь еще?

– Мы твой Клан, Жрица Луны, – Изабель церемонно поклонилась ей, опустив руки и раскрыв ладони. – Мы пойдем за тобой.

Остальные женщины повторили ее движения, почтительно кланяясь Мари.

– Хорошо. Поляна собраний должна быть недалеко, а с нее начинается территория Клана.

Мари повернулась к Ригелю, мысленно рисуя ручей и знакомую Поляну собраний. Оттуда они быстро доберутся до родильной норы. Она наклонилась к своему спутнику и, взяв его мохнатую морду в ладони, нежно поцеловала в нос. Затем она сосредоточилась, отправляя овчарке мысленный образ, и скомандовала:

– Иди, Ригель! Веди нас туда!

Ригель с радостным лаем сорвался с места и устремился по узкой звериной тропе, которой они держались с тех пор, как перешли последний ручей. На повороте он остановился, оглядываясь на наблюдающих за ним Псобратьев и Землеступов, и громко гавкнул снова. Шена тихо вздохнула.

– Я уже и забыла, сколько энергии у молодых псов, – сказала она и, потрепав Капитана по голове, кивнула своему псу: – Иди вперед с Ригелем.

Капитан залаял, как щенок, и припустил за молодой овчаркой.

– Внимание! Мы пойдем этой дорогой. Скоро вы будете в безопасности и сможете устроиться на ночлег, – сказала Мари, жестом призывая женщин Клана последовать за Ригелем и Капитаном. – Изабель, ты не могла бы пойти вперед и проследить, чтобы группа не отстала от Ригеля? Мне нужно поговорить с О’Брайеном.

– Конечно, Мари, – кивнула Изабель и побежала за щенком.

Псобратья последовали за Ригелем еще медленнее, чем женщины Клана, держась от Землеступов на расстоянии по крайней мере в несколько ярдов. Мари подошла к двум раненым девушкам и помогла им подняться на ноги.

– Ты… ты не похожа на землерылиху, – сказала Сара, младшая из сестер, тяжело опираясь на Лидию так, словно у нее была сломана лодыжка.

– Ты ведь Сара, верно? Могу я осмотреть твою лодыжку?

– Да, я Сара. Ты правда целительница?

– Да. И мы не называем себя землерылами. Мы Землеступы.

– Мари отличная целительница, – вставил О’Брайен. – Она вылечила меня от парши.

Сара обменялась с сестрой потрясенными взглядами, а потом сказала:

– Хорошо, ты можешь меня осмотреть.

Мари быстро ощупала лодыжку Сары и решила, что это не перелом, но очень серьезное и неприятное растяжение. Не задумываясь, она начала отрывать от подола полоски ткани. О’Брайен наблюдал за каждым ее движением.

– О’Брайен, ты знаешь, как выглядит мокричник?

– Нет. Прости, Мари, я больше по следам, чем по растениям.

– Я знаю, как выглядит мокричник. Я провела какое-то время на Ферме, – откликнулась Шена.

Мари подняла голову и благодарно кивнула.

– За поворотом, чуть в стороне от тропы, я видела большой куст. Можешь надергать для меня несколько веточек?

– Будет сделано! – Шена быстро зашагала назад по тропе.

Аккуратно забинтовав опухшую лодыжку Сары, Мари обратилась к Лидии:

– Вижу, ты пропитала ткань водой и прикрыла ожоги. Это правильно, но тебе, должно быть, все еще очень больно?

Лидия, крепко сжав губы, кивнула.

– Сейчас я сделаю все, что смогу, но обещаю – как только мы окажемся в норе, я дам тебе средство, которое утолит боль.

– Ты не похожа на других землерылов… то есть Землеступов, которых я знала, – заметила Лидия.

– А ты уверена, что действительно знала хоть одного Землеступа? – Мари постаралась приглушить язвительность, но девушка все равно отвернулась и покачала головой.

– Нет. Я была на Ферме всего пару раз, с матерью. – Лидия снова сжала губы и часто заморгала, пытаясь сдержать слезы.

– Она погибла. – Голос Сары дрожал. Она даже не пыталась вытирать струившиеся по щекам слезы. – И отец тоже, и их овчарки. Они… они заставили нас первыми покинуть гнездо. Они должны были спуститься сразу за нами. Все произошло так быстро. Только что они кричали, чтобы мы бежали. А в следующую секунду дерево запылало, и… – она замолчала, не в силах продолжать.

– Мне очень жаль. – Мари перевела взгляд с Сары на Лидию. – Не так давно я потеряла мать. Это ужасно, правда?

– Да, – Лидия всхлипнула. – Ужасно.

Обе девушки – почти девочки, вдруг поняла Мари, когда пригляделась к ним через сажу, грязь, пот и раны и увидела, насколько они молоды: пожалуй, ровесницы Дженны – обнялись и склонили друг к другу головы. Мари отошла, чтобы дать им побыть наедине со своим горем.

– Мари, у Розы сильно обожжена спина, – негромко сказал О’Брайен.

Мари направилась к хрупкой светловолосой женщине, сидевшей посреди тропы рядом со своим терьером. Щенки возились у матери под боком в поисках молока.

– Роза, позволь мне осмотреть твою спину. Я хочу убедиться, что ты можешь идти.

Роза пожала плечами.

– Конечно. Я могу идти. У меня нет выбора.

Мари обошла женщину и, осторожно задрав изорванную рубашку, хмуро уставилась на волдыри, которые уже начали сочиться сукровицей.

– Вот! Собрала все, что было! – Шена подошла к Мари и вручила ей пучок нежных белых цветов.

– Спасибо, Шена. Ты не могла бы позвать Капитана? Он поможет нам не отстать от тех, кто идет за Ригелем.

Шена кивнула, сложила ладони вместе и коротко свистнула. Мари поспешила к Саре и передала ей половину пучка мокричника.

– Разжуй их хорошенько. Потом выплюни кашицу в руки и осторожно вотри в самые крупные ожоги Лидии, а я пока позабочусь о Розе. Как закончим, догоним остальных.

– Серьезно? Ты хочешь, чтобы я разжевала эту траву и выплюнула ее на Лидию?

– Вроде того. Выплевывай в руки, а уж потом накладывай на ожоги. Если проглотишь кашицу, ничего страшного. Она поможет твоей лодыжке быстрее прийти в норму. – Мари направилась к Розе, на ходу засовывая в рот горсть горьких цветов.

– Я помогу. – О’Брайен протянул руку.

– Как твоя нога? – поинтересовалась Мари с набитым ртом, передавая ему несколько веточек.

– До следующего привала дотяну. Ты отлично меня подлатала. – Он широко улыбнулся, набил рот мокричником и принялся жевать и выплевывать кашицу вместе с Мари.

Вскоре с обработкой ран было покончено. И хотя Мари не слишком нравился вид раненых женщин, спустя несколько минут они уже ковыляли за Шеной и Капитаном чуть в стороне от женщин Клана. Мари покосилась на О’Брайена. Он нес половину щенков терьерихи; остальных несла Шена. Оба старались держаться поближе к Розе, которая была слишком слаба и брела вперед, опираясь на Шену. Мари покашляла, привлекая внимание О’Брайена, послала ему многозначительный взгляд и сказала:

– Шена, ты не могла бы ненадолго взять у О’Брайена щенков? Хочу осмотреть его рану: не нравится мне, как он хромает.

– Конечно, – отозвалась Шена и забрала у О’Брайена копошащихся щенков. – Может, нам всем стоит немного передохнуть?

– Нет, – быстро сказала Мари. – Мы почти на территории Землеступов, но должны добраться до норы перед наступлением ночи. Идите вперед. Мы задержимся на минуту и скоро вас догоним.

Жестом она предложила О’Брайену присесть на ближайшее бревно. Первым делом она осмотрела его ожоги.

– Держи. – Она протянула ему остатки мокричника. – Разжуй и вотри в руки и лицо. Ожоги у тебя не опасные, но, судя по виду, болезненные.

– Это точно. Спасибо.

О’Брайен быстро разжевал веточки, выплюнул зеленую массу на руки и с облегченным вздохом начал втирать ее в кожу.

Мари склонилась над его ногой. Рана выглядела неприятно, да и повязку стоило сменить, но никаких признаков заражения или парши она не обнаружила. Когда Псобратья отошли подальше, она торопливо, негромко спросила:

– Ты знаешь про Сола и Тадеуса?

– Да. Но знаем только мы с Шеной. Ник не говорил Розе о смерти Сола. Она бы не вынесла – никто из них бы не вынес. Узнать, что твой Жрец Солнца погиб от руки соплеменника, само по себе ужасно, но, что еще хуже, только Сол мог призвать солнечный огонь и создать защитную полосу.

– Насколько все плохо, О’Брайен?

– Хуже и представить трудно. Без полосы пожар уничтожит весь город, а с ним и Племя, и большую часть леса – а может, и весь лес, – хмуро признал О’Брайен.

– Тогда почему Ник не пошел с тобой?

– Он сын своего отца, Мари. Он попытается сделать полосу… – О’Брайен замолчал и послал Мари безнадежный взгляд.

– Даже ценой своей жизни?

Он кивнул.

От мысли, что она может потерять Ника, в желудке Мари образовалась сосущая пустота.

– Я его найду. Я не могу его потерять.

Она не понимала, что сказала это вслух, пока О’Брайен не сжал ей плечо.

– Ник просил передать, что ему очень жаль – что он хотел бы, чтобы все закончилось иначе.

– Все и закончится иначе. Я видела, как умирает моя мать. Я видела, как умер его отец. Я не стану стоять и смотреть, как умирает Ник. – Мари встала и протянула О’Брайену руку, помогая ему подняться.

– Его здесь нет. Ни мне, ни тебе не придется смотреть, как он умирает, – грустно сказал О’Брайен.

Мари встретилась с ним взглядом.

– О, смотреть-то я буду. Но умереть я ему не позволю. Это я тебе обещаю.