Цитаты из книг автора «Филипп Дзядко»

Все, что я тебе пытаюсь сказать, – что тот, кто отсюда уедет, будет живой.

Ты вообще раньше думал, что отсюда билет будет только в один конец? Десять лет назад я бы в себя такого плюнул. И я больше сюда не вернусь. Все, что происходит здесь, вытаскивает из человека самое хуевое, что в нем есть. В каждом. И с каждым годом все сильнее вытаскивает, все более страшное.

– Понятия не имею, что сделаем. Не имеет значения, – сказал рыжий. Все стали смотреть на Клотильду. – Да не знаю я. Выпью ящик водки. Всё просто: зло, что сейчас есть в мире, должно закончиться на нас. Радио – наш способ. Точка.

– Значит, ваше радио – не центр Сопротивления? Ан начал было улыбаться, но, увидев мое растерянное лицо, скомкал улыбку и сказал максимально серьезно: – Нет, Мартын, нет никакого сопротивления. По крайней мере, мне о нем ничего не известно. На самом деле вы не так уж далеки от правды – нас больше, чем кажется нам самим. Ведь правильно будет считать и тех, кто передает нам сведения, наших агентов, тайно сообщающих, что происходит по всей стране, про аресты, задержания, убийства. А они есть везде, даже и среди ОМОНа, представляете, люди-то всюду есть, дух всюду дышит. Этим Володя главным образом занимается. А еще есть те, кто нам сочувствует. Я уверен, что они есть, что их много, очень. Просто как их увидишь. И голоса у них нет. Может быть, им станем мы.

Мы будем каждый день читать письма из ваших папок. Не уверен, что это поможет найти их адресатов, но в этом будет другой, высший смысл, понимаете? Я не понял. – Ну как? Это значит, что мы произносим слова, которые, как все думали, не существуют, написанные людьми, которые, как все думают, умерли, отправленные людям, которые, скорее всего, забыты. Мы произносим их слова и воскрешаем их. Какая разница, как и когда письмо доставлено? Самое важное, что его звук поселится среди нас. Научит людей снова чувствовать. Это и есть смысл всего того, что мы делаем. Понятнее? – Того, что вы делаете? – Я думаю, что это способ жить и не умирать от отчаяния: просто каждый день, каждый день по чуть-чуть. Человек умирает, когда о нем забывают. Мы – служба воскрешения. Поэтому, пожалуйста, читайте у нас эти письма, Мартын. Тогда ушедшие живы. Знаете, что у лютеран существует особый день поминовения усопших, воскресение вечности? Вечность тоже надо воскрешать каждый день. Каждый день по чуть-чуть.

он сделал мне аппарат с магнитным электродом, который мы стали называть иглой. Моя индивидуальная, неповторимая игла. И как опытный радиоинженер, вычислив частоту моего звона, как-то очень хитро запрограммировал микропроцессор этого аппарата. Торжественно вставляя мне в ухо иглу, идущую глубоко внутрь, он дал наказ, как д’Артаньян старший – младшему: «Никогда не вынимай иглу, а аппаратик вынимай только на ночь». Эта самодельная конструкция серьезно купировала мой звон, заглушала бесконечные станции. Теперь я каждое утро подключаю аппаратик вот уже больше тридцати лет. Наконец, он пытался научить меня игнорировать шум. Жить так, будто его и вовсе нет. Будто нет других станций в моей голове – вернее, они могут переводиться в другие звуки. «Когда ночью тебе становится нестерпим внутренний шум, делай из него ноты».

как известно, если вы хотите, чтобы вас услышали, надо не повторять, а переиначивать свое сообщение. Чем я и занимаюсь постоянно, день за днем, неумолчно, неусыпно, непрерывно, беспрерывно.

У каждого есть звон в голове, у каждого свой звон в голове. У меня он громче, чем у «нормальных людей».

он будит меня в пять утра, чтобы я послушал, как дворники начинают скрести снег, и чтобы я уловил взмах двух десятков крыльев. Слышишь – и страшно, когда летит мимо стая: «Мимо тебя волна пролетает, ты – хоббит, летящий на спине добрых орлов». Доставай дальше: он зовет меня на кухню, чтобы послушать, как кипит чайник: «Так звучит вулкан у Жюля Верна». Доставай дальше: он прислоняется ухом к трубе, через нее слышны голоса – там ругаются из-за измены соседи: «Это начинается Троянская война».

Дедушка был радиолюбителем, коллекционером приемников и обладателем идеального слуха. А что с моим слухом не всё в порядке, он понял, когда мне было четыре года, одной зимой, когда мы вернулись с похорон родителей. Он любил меня и радио. И прежде чем умереть, научил меня всему, что знал сам об устройстве звука, о волнах, колебаниях, частотах. Он был уверен, что это заставит меня слышать лучше, когда-нибудь вернет «нормальный слух» и вообще сделает меня, как говорили соседки, «нормальным». Будто бывают нормальные люди. И уж тем более как будто люди могут из самих себя родиться в «нормальных», уже будучи какими-то другими.