«Знают ли “заключенные”, что их аресты – часть эксперимента. Нет, не знают. Их просто попросили утром находиться в определенном месте. Скорее всего, они поймут, что арест – это начало исследования, ведь они знают, что не совершали преступлений, в которых их обвинят. Если они спросят вас об эксперименте, отвечайте туманно, не говорите ни да, ни нет. Просто выполняйте свои обязанности, как будто это настоящий арест; игнорируйте любые вопросы и протесты».

Крейг не смог удержаться и добавил: «В каком-то смысле арест, как и все остальное, что их ждет, должно стать сочетанием реальности и иллюзии, роли и их настоящей личности».

Немного цветасто, подумал я, но, по сути, верно. Перед тем как включить сирену на своей белоснежной полицейской машине, Джо надевает солнцезащитные очки с зеркальными стеклами, вроде тех, что носили охранники в фильме «Хладнокровный Люк»^[47] – сквозь такие стекла никто не увидит ваших глаз. Мы с Крейгом понимающе улыбаемся друг другу – мы знаем, что все наши охранники будут носить такие же очки. Они дадут ощущение анонимности, а это один из элементов нашего плана по созданию атмосферы обезличенности. Искусство, жизнь и эксперимент начинают сливаться воедино.

«В МОЮ ДВЕРЬ ПОСТУЧАЛ ПОЛИЦЕЙСКИЙ»^[48]

«Мама, мама, к нам пришел полицейский, он хочет арестовать Хабби», – пронзительно кричит самая младшая дочь семейства Уитлоу.

Миссис Декстер Уитлоу не расслышала, но по крику Нины поняла: что-то случилось, и нужно участие отца.

«Пожалуйста, попроси отца разобраться», – миссис Уитлоу занята, совесть ее неспокойна: ее осаждают дурные предчувствия по поводу нововведений в церкви, из которой она только что вернулась. В последнее время она много думает и о Хабби, готовясь к тому, что будет видеть своего красивого, белокурого, голубоглазого мальчика всего два раза в год. Она втайне молится о нем. Но в его отъезде в колледж есть и положительная сторона: разлука наверняка охладит слишком очевидную страсть Хабби к его школьной подружке. Для мужчины хорошая карьера должна быть важнее поспешной женитьбы. Она часто ему это повторяет.

Единственный недостаток, который она видит в своем прекрасном ребенке, заключается в том, что он иногда слишком увлекается, когда встречается с друзьями. Например, в прошлом месяце они шутки ради разрисовали крышу школы, а недавно перевернули и сорвали несколько дорожных знаков. «Это просто глупо и по-детски, Хабби, это может плохо кончиться!»

«Ма-ам, папы нет дома, он уехал играть в гольф с мистером Марсденом, а Хабби внизу, и его забирает полицейский!»

«Хабби Уитлоу, вы обвиняетесь по статье 459 Уголовного кодекса, кража со взломом. Я отвезу вас в полицейское управление, чтобы зарегистрировать ваше задержание. Прежде чем я вас обыщу и надену на вас наручники, я должен сообщить вам о ваших правах». Джо помнит, что телекамера записывает для потомков эту классическую сцену ареста. Он держится как настоящий суперкоп, говорит строго и неторопливо, словно следователь Джо Фрайдей в сериале «Сети зла». «Позвольте ясно объяснить вам некоторые факты: вы имеете право хранить молчание и не обязаны отвечать ни на какие вопросы. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде, в соответствии с нормами общего права. Прежде чем отвечать на какие-либо вопросы, вы имеете право встретиться с адвокатом, и адвокат может присутствовать во время допроса. Если у вас нет средств, чтобы нанять адвоката, вам будет предоставлен государственный защитник, и он будет представлять вас на всех этапах слушаний. Вы понимаете свои права? Хорошо. Соблюдая эти права, я забираю вас в центральное управление, чтобы зарегистрировать ваше задержание за совершение преступления, в котором вас обвиняют. А теперь спокойно следуйте за мной и садитесь в полицейскую машину».

Миссис Уитлоу ошеломленно наблюдает, как обыскивают ее сына, как на него надевают наручники, как, пригнув ему голову, сажают в патрульную машину, будто обычного преступника, которых она каждый день видит по телевизору. Призвав на помощь все свое самообладание, она вежливо спрашивает: «Что происходит, офицер?»

«Мэм, у меня есть приказ арестовать Хабби Уитлоу по обвинению в краже, он…»

«Я знаю, офицер, я говорила ему не трогать эти дорожные знаки, я просила его не общаться с этими мальчишками Дженнингсами».

«Мама, ты не поняла, это начало…»

«Офицер, Хабби – хороший мальчик. Мы с его отцом с радостью оплатим замену всего, что они испортили. Это же была всего лишь шутка, они не хотели причинить вреда».

К этому моменту на почтительном расстоянии уже собралась небольшая группа соседей, привлеченных любопытным зрелищем. Миссис Уитлоу изо всех сил старается не обращать на них внимания, чтобы не отвлекаться от своей главной задачи – снискать расположение полицейского, чтобы он получше отнесся к ее сыну. «Если бы Джордж был дома, он знал бы, что делать, – думает она. – Вот что бывает, когда по воскресеньям гольф становится важнее Господа».

«Ладно, поехали, мы спешим; до обеда нам нужно сделать еще несколько арестов», – говорит Джо, сажая подозреваемого в полицейскую машину.

«Мама, папа все знает, спроси его, он подписал разрешение, все в порядке, не волнуйся, это просто начало…»

Вой сирены полицейской машины и огни ее мигалки привлекают новых любопытствующих соседей, которые начинают утешать бедную миссис Уитлоу, – ведь ее сын казался таким хорошим мальчиком.

Хабби впервые испытывает неловкость, наблюдая, как расстроилась мать. Он чувствует себя виноватым, сидя на заднем сиденье полицейской машины, в наручниках, отделенный от полицейского сетчатой перегородкой. «Так вот каково это – чувствовать себя преступником», – думает он, и его щеки внезапно краснеют от смущения, когда он слышит, как сосед, мистер Палмер, тычет в него пальцем и говорит своей дочери: «Куда катится этот мир? Даже сын Уитлоу оказался преступником!»

В управлении процедура регистрации проходит с привычной эффективностью, учитывая готовность подозреваемого сотрудничать. Боб присматривает за Хабби, а Джо обсуждает с нами, как прошел первый арест. Мне кажется, что он занял слишком много времени, если учесть, что у нас еще восемь арестов. Но оператор хочет, чтобы все происходило медленнее, ему нужно найти лучший ракурс для съемки, потому что он может снять лишь несколько красивых эпизодов арестов – тогда получится целостный сюжет. Мы соглашаемся, что следующий арест можно провести еще медленнее и дать ему возможность снять все эпизоды, но потом – независимо от качества съемки – на первом месте будет эксперимент, и аресты будут ускорены. За полчаса мы арестовали только одного Уитлоу; с такими темпами мы потратим на аресты почти весь день.

Я понимал, что полицейские согласились сотрудничать благодаря телевидению, и поэтому волнуюсь, что как только съемка будет закончена, они могут отказаться продолжить аресты наших «заключенных». Мне очень интересно наблюдать за всем, что происходит, и я знаю, что успех этой стадии эксперимента зависит не только от меня. Очень многое может пойти не так, как надо, и хотя большинство проблем я предвидел и пытался заранее их предотвратить, но всегда может случиться неожиданность, способная разрушить даже самые лучшие планы. В реальном мире – «в поле», как говорят социологи – слишком много непредсказуемых случайностей. В чем прелесть лабораторных исследований: условия задает экспериментатор, все под контролем, исследуемый находится в сфере влияния исследователя. Это напоминает слова из руководства по ведению допросов для полицейских: «Никогда не допрашивайте подозреваемого или свидетеля у него дома; доставьте его в полицейский участок; здесь допрос вести легче из-за отсутствия знакомой обстановки и недостатка социальной поддержки; кроме того, вам не придется беспокоиться о незапланированных помехах».

Я пытаюсь мягко убедить полицейских немного ускорить темп, но Билл то и дело просит позволить ему снять еще один план, еще в одном ракурсе. Джо завязывает Хабби глаза. Наконец, форма C11–6 Бюро опознаний и расследований в уголовном процессе заполнена, вся необходимая информация записана, взят полный комплект отпечатков пальцев. Осталось только сфотографировать задержанного. Чтобы сэкономить время, мы могли бы сделать снимок полароидом прямо в нашей тюрьме. Можно будет провести съемку после того, как все заключенные наденут униформу. Хабби проходит процесс регистрации безо всяких комментариев и эмоций – после того, как на его первую и единственную шутку Джо резко ответил: «Ты что, слишком умный, или что?» Теперь Хабби сидит в маленькой камере предварительного задержания в полицейском управлении, с повязкой на глазах, одинокий и беспомощный, спрашивая себя, зачем он ввязался в эту авантюру и стоит ли игра свеч. Его утешает лишь то, что если ему будет слишком тяжело, отец и двоюродный брат, государственный защитник, вытащат его отсюда, расторгнув контракт.

«ХРЮ-ХРЮ, ЗА ВАМИ ПРИШЛИ СВИНЬИ»

Следующий арест происходит в небольшой квартирке в Пало-Альто.

«Эй, Дуг, проснись, черт побери, это полиция. Одну минутку, пожалуйста, он уже идет. Эй, штаны надень».

«Какая полиция? Что им надо? Эй, Сьюзи, не волнуйся, успокойся, мы ничего не сделали, у них нет никаких доказательств. Дай я поговорю с этими свиньями. Я знаю свои права. Эти фашисты нам ничего не сделают».

Боб видит, что с этим парнем могут возникнуть проблемы и прибегает к тактике дружеского убеждения.

«Мистер Дуг Карлсон?»

«Да, ну и что?»

«Сожалею, но вы обвиняетесь в нарушении статьи 459 Уголовного кодекса, кража со взломом, я должен задержать вас и отвезти в управление. Вы имеете право хранить молчание, вы имеете…»

«Хватит, я знаю свои права, я же зачем-то учусь в колледже. Где ордер на мой арест?»

Пока Боб думает, как бы потактичнее решить эту проблему, Дуг слышит перезвон колоколов из соседней церкви. «Сегодня же воскресенье!» Он совсем забыл, что сегодня воскресенье!

Он думает: «Арест? Что, игра уже началась? Ну ладно, я поступал в колледж не для того, чтобы стать свиньей-полицейским, но в один прекрасный день меня могли арестовать по-настоящему, например, в прошлом году, когда я участвовал в антивоенной забастовке в Кэле. Я ведь сказал интервьюеру – кажется, его звали Хейни – я делаю это не из-за денег и не из-за опыта, потому что вся эта затея кажется мне дурацкой, и я не думаю, что из этого что-то получится. Но я хочу понять, смогу ли выдержать жизнь в тюрьме как политический заключенный.

Я смеюсь, когда вспоминаю этот идиотский вопрос: “Оцените вероятность того, что вы сможете продолжать участие в тюремном эксперименте в течение двух недель, по шкале от 0 до 100”. Сто процентов, без проблем. Это же не настоящая тюрьма, а просто имитация. Если мне не понравится, я просто уйду. Кстати, интересно, как они восприняли мой ответ на вопрос: “Чем вы хотели бы заниматься через десять лет?” – “Идеальным занятием, которое, я надеюсь, поможет изменить мир в будущем, для меня была бы революция”.

Кто я? Чем я уникален? Как они восприняли мой прямой и простой ответ: “По религиозным убеждениям я атеист. С “общепринятой точки зрения” я фанатик. По политическим убеждениям я социалист. С точки зрения психического здоровья – здоров. С экзистенциально-социальной точки зрения я расколот на части, дегуманизирован, отчужден – но редко плачу”».

Дуг с независимым видом сидит на заднем сиденье полицейской машины, которая несется в управление. Он размышляет об угнетении бедных и необходимости отобрать власть у капиталистов и военных, захвативших все в этой стране. «Как хорошо быть заключенным, – думает он. – Все лучшие революционные идеи родились в тюрьме». Он чувствует родство с одним из «братьев Соледад» Джорджем Джексоном, чьи письма ему так нравятся, и знает, что в солидарности всех угнетенных таится сила, способная совершить революцию. Возможно, этот небольшой эксперимент станет первым шагом в тренировке его разума и тела для возможной борьбы против фашистов, правящих Америкой.

Офицер, регистрирующий задержанного в управлении, игнорирует дерзкие комментарии Дуга. Рост, вес и отпечатки пальцев успешно зафиксированы. Офицер ведет себя по-деловому. Джо легко откатывает каждый палец, получая ясный отпечаток, даже когда Дуг пытается напрягать руку. Дуг немного удивлен тем, какой сильной оказалась эта полицейская свинья. А может быть, это он сам ослабел от голода, потому что не успел позавтракать. Эти неприятные процедуры вызывают у него слегка параноидальную мысль: «А вдруг эти стэнфордские крысы сдали меня настоящим полицейским? Какой я дурак, что так много разболтал им о себе, – теперь они используют эту информацию против меня».

«Эй, мистер полицейский, – спрашивает Дуг слегка дрожащим голосом, – скажите мне еще раз, в чем меня обвиняют?»

«Кража со взломом. Это ваш первый арест, и всего через пару лет вы можете получить условно-досрочное освобождение».

«Я ГОТОВ К АРЕСТУ, СЭР»

Следующий арест происходит в заранее оговоренном месте у подъезда дома моего секретаря Розанн. Предстоит арестовать Тома Томпсона. Том сложен как молодой бычок, рост 170 см, 77 кг рельефной мускулатуры и стрижка «ежиком». Если на свете и есть здравомыслящие люди, то этот восемнадцатилетний парень – один из их лучших представителей. Во время интервью мы спросили его: «Чем бы вы хотели заниматься через десять лет?» Его ответ нас удивил: «Где и чем – неважно, но эта работа будет связана с организацией и повышением эффективности в неорганизованных и неэффективных сферах государственного управления».

Матримониальные планы: «Я планирую жениться только после того, как добьюсь солидного финансового положения».

Лечились от чего-нибудь? Как насчет наркотиков, транквилизаторов, правонарушений? «Я никогда не совершал никаких преступлений. Я до сих пор помню, как в пять или шесть лет мы с отцом пошли в магазин за покупками, и я увидел, как отец взял с полки конфету. Мне было стыдно, что он так поступил».

Чтобы не платить за жилье, Том Томпсон ночует на заднем сиденье своей машины, и ее нельзя назвать удобным или подходящим помещением для учебы. Недавно ему пришлось «прибить паука, который меня два раза укусил, в глаз и в губу». Тем не менее он только что окончил полный курс летней школы, чтобы улучшить свою кредитную историю. 45 часов в неделю он работает в разных местах, а питается остатками еды в студенческой столовой, чтобы сэкономить деньги на обучение в следующем семестре. Благодаря упорству и бережливости Том планирует получить диплом на полгода раньше срока. В свободное время он много занимается спортом, и это, очевидно, объясняет полное отсутствие в его жизни свиданий с девушками и близких друзей.

Платное участие в тюремном эксперименте – идеальная работа для Тома, поскольку его учеба и летняя работа уже закончились, а ему нужны деньги. Трехразовое питание, настоящая кровать, а возможно и горячий душ – для него это все равно что выигрыш в лотерею. Он воспринимает следующие две недели как оплаченные каникулы.

Ему не приходится долго сидеть на корточках у подъезда дома № 450 на Кингсли-стрит, где он ждет начала своих злоключений в нашем эксперименте. Рядом с его «шеви-65» останавливается полицейская машина. За ней едет фиат Хейни с нашим неустрашимым оператором, который снимает последний арест. Затем ему предстоит вести съемку в здании полицейского управления, а потом – в нашей «тюрьме». Билл хочет вернуться на телеканал с самыми горячими кадрами для скучной программы воскресных вечерних новостей.

«Я – Том Томпсон, сэр. Я готов к аресту и не стану оказывать сопротивления».

Боб воспринимает это заявление с подозрением. Может быть, этот парень – придурок, и сейчас он попытается продемонстрировать то, чему научился на уроках каратэ? Немедленно щелкают наручники, даже раньше, чем звучит правило Миранды. Обыск на предмет спрятанного оружия проводится тщательнее, чем при других арестах, потому что Боб не доверяет парням, которые не оказывают сопротивления. Уж слишком дерзко, слишком самоуверенно ведет себя этот парень в ситуации ареста; обычно за таким поведением кроется какая-то ловушка: у парня где-то спрятана «пушка», его адвокат уже строчит обвинение в неправомерном аресте или будет еще какая-то неожиданность. «Я не психолог, – говорил потом мне Джо, – но этот Томпсон какой-то странный, он похож на военного – на сержанта вражеской армии».

К счастью, в это воскресенье в Пало-Альто не зафиксировано никаких правонарушений, ни одна кошка не застряла на дереве, и Боб с Джо успевают спокойно закончить все аресты, строго по форме. К середине дня все «заключенные» зарегистрированы, перевезены в нашу тюрьму и оказываются в нетерпеливых руках новоявленных «охранников». Этим ребятам предстоит покинуть солнечный рай Пало-Альто и спуститься по небольшой бетонной лестнице в подвал здания факультета психологии, Джордан-холл, на Серра-стрит. Для некоторых это будет дорога в ад.