меня утомляло множество противоречивых теорий, в равной степени покоящихся на развернутых доводах, в равной степени вероятных и согласующихся с определенным набором фактов, каждый из которых, казалось, вбирал в себя все факты.
Сначала меня забавляли метафизические размышления, затем – научные идеи. Наконец меня привлекли идеи ‹…› социологические. Но ни на одной из этих стадий моего поиска истины я не обрел уверенности и не испытал облегчения.
Счастливы те, кто страдает цельно! Те, кого тревога волнует, но не разделяет, кто верит, пусть и в безверии, и кто может устроиться под солнцем без потаенных мыслей.
Оказывать влияние на внешний мир, менять вещи, переставлять предметы, влиять на людей – все это всегда казалось мне более туманной субстанцией, чем мои фантазии.
Считать все то, что с нами происходит, случайностью или эпизодами романа, в котором мы присутствуем не посредством нашего внимания, а посредством нашей жизни. Лишь такой подход поможет нам преодолеть лукавство дней и прихоти событий.