Надеюсь

Жене

 
Не надо мне другой, чем та – судьба,
Судьба, в которой мы осилили дороги
Неимоверной трудности и тяжести порой,
Но похоронные нас не дождались дроги.
 
 
Мы прожили с тобой труднейшие года,
В бессчетных днях через чащобы жизни продираясь,
Через насмешки, зависть, страны, города,
Упорством и трудом успеха добиваясь.
 
 
Мы помогали людям, не имея сами ничего,
Делились с ними мы последним – возлюбили Бога.
Нам дал он трудные дороги – мы не горюем от того,
Что жизнь у нас прошла в заботах и тревогах.
 
 
Какой подарок драгоценный дал ты нам двоим:
Полвека мы друг друга каждый день встречаем,
Нам есть чем поделиться, мы друг с другом говорим,
Да и без слов друг друга понимаем.
 
 
Умалчиваем мы о страхе вдруг проснуться одному,
Когда тоска, как зверь, нам душу гложет.
Но мы не будем жаловаться на судьбу,
Надеемся, нам в этом Бог поможет.
 
 
О, Боже, не оставь нас в трудный час,
А сделай так, чтоб наши жизни вместе уходили.
Готовы мы к тебе прийти, готовы, хоть сейчас,
В надежде, чтобы нас на Небесах простили.
 

15.12.2009

А. Керн

 
Я не забуду необыкновенный день, когда
«Лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась»,
Шуршала под ногой осенняя листва,
И лето к осени тихонько собиралось.
 
 
И солнышко последние несмелые лучи
Через листву в подлесок набросало,
Я шел с мальчишками в поход в лесной тиши,
Лишь пенье птиц покой тот нарушало.
 
 
Мы шли в надежде место лучшее найти,
Ночлег желанный, отдохнуть, была усталость.
Стремились к речке, что бежала впереди,
Казалось до нее дойти – такая малость.
 
 
И вдруг на чем-то гладком подскользнулся я,
И растянулся на земле, но не землей то было.
Плита кладбищенская подо мной была,
На четверть из земли плита та выходила.
 
 
Я поражен был надписью на той плите,
«А. Керн» потертой гравировкою на ней стояло,
В висках вдруг запульсировала кровь во мне,
Не верилось, что мне увидеть предстояло.
 
 
О, Боже мой, «Я помню чудное мгновенье»^[3]
В затерянном лесу явилось вдруг передо мной,
Написанное гением стихотворенье,
Явилось в яви вдруг – я не был сам собой.
 
 
Я растерялся, мысленно не мог собраться,
В заброшенном лесу – и вдруг она.
Не может красота в забвеньи затеряться,
Ей в Пантеоне место, там лежать должна.
 

В. А. Нащокина

H. Н. Пушкина-Гончарова

A. О. Смирнова-Россет

Женщины, обожавшие А. С.Пушкина

 
Стих о красавице, шедевр неповторимый,
Весь смысл жизни нашей в нем любовь,
В нем гений выразил влечение к той красоте неотразимой,
Которая в веках волнует нашу кровь.
 
 
Стоял я в платоническом влеченье,
Ведь под плитой кладбищенской была она,
Прожег мне сердце смысл стихотворенья,
Потряс до основания, и в этом не моя вина.
 
 
Плита кладбищенская, горькая моя,
Как не хотелось бы мне встретиться с тобою,
Но та, с которою я встретился тогда,
Пускай опять лежит передо мною.
 
 
О, сколько лет она лежала там в тиши,
Одарен я строкой бессмертного стихотворенья,
Во мне поют твои чудесные стихи
О женщине, которая тебе дала любовь и вдохновенье.
 
 
О, лес таинственный, ты вырос в строевой,
Тебя мне не найти теперь, я это знаю.
Ну, спи красавица в тиши, поэт ведь твой,
Тебя воспел навеки он, но почему плита в лесу, не понимаю.
 
 
P. S.
Сегодня до печальной правды я добрался,
К последнему упокоению А. Керн в Тверскую повезли,
Но под деревнею Прутки возок сломался,
И там ее я встретил на своем пути.
 

03.03.2010

Лучшей из жён

 
Судьба – не отбирай у женщины года,
Оставь ее навечно молодою,
Праксителя творением Венерой навсегда,
Из пены, выходящею из моря.
 
 
О, Время, не бросай морщинок на лицо,
Пусть поражает красотой цветущей,
Любви бессмертной обручальное кольцо,
Пусть женщин окружает среди райских кущей.
 
 
Судьба не отнимай у женщин красоты,
И не дари с годами им старенье,
А ты, мужчина, женщину щади,
Чтоб жизнь была их вечным воскресеньем.
 
 
Мужчина, ты щади их бытие,
Люби, балуй и делай им подарки,
Ведь многие из них заслуживают то,
Чтоб на коленях им читать сонеты из Петрарки.
 
 
Таких, поверь мне, очень много есть,
Как и цветов среди пырея в разнотравьи,
Они цветут и их не перечесть,
Тех, что даря́т любовь и пониманье.
 
 
Мужчин – своих детей – ведь женщина хранит,
Хранит их, как свою зеницу ока,
И под защитою нежнейших женских крыл,
Мужчине никогда не будет одиноко.
 
 
Она желает, чтобы воцарился мир,
Ведь для него она детей рожает,
И Бог святой, единственный кумир,
Пускай по жизни их сопровождает.
 
 
В минуте жизни каждый миг цени,
В котором с женщиной ты проживаешь,
Мужчина! Ты грехов по жизни не тащи,
Замаливай скорее их, так женщина желает.
 
 
Ведь если старится любимая жена,
Наверняка состарится быстрее муж любимый,
Сердечной боли он не выдержит тогда,
Уйдет в далекий мир необратимый.
 
 
Так пусть восторжествует Вечная Любовь,
Которую лишь женщины нам дарят.
Мы только тело, женщины в нас кровь,
Так было, будет, так Господь желает.
 
 
Вот Боттичелли, Рубенс, Леонардо и Коро,
Там Рафаэль и Микельанджело Буаноротти,
Курбе, Пикассо рисовали женское лицо,
Красавицы головку, милой, в повороте.
 
 
Но всех художников не перечесть,
Как и не перечесть поэтов нам известных,
Они оставили нам сонм очаровательных стихов,
Очаровательные образы красавиц, в мир иной ушедших.
 

17.02.2010

Звенит капель

Жене

 
Опять капель звенит над старой головою,
Неумолимо манит вдаль с собой.
Тревожит – я волнения не скрою,
Идти мне за тобой иль не идти с тобой.
 
 
Ну, почему тревожишь? Неужели мало
Мне подарила жизнь любовной суеты?
Господь не обделил меня, любви хватало,
И столько, что другим приносят лишь мечты.
 
 
Она не слушает меня, шалит почем попало,
Она ведь молода, всего лишь только год,
И я бегу за ней, она меня опутала, связала.
И вопреки моим желаниям – все делает наоборот.
 
 
А у нее друзей вокруг так много,
И с солнцем дружит, помогают воробьи,
И дружит с ней весенняя весёлая погода,
И краски вечные, волнующей поры.
 
 
Мне кажется, что нет, пока живешь, предела
Для радости души и пробужденья чувств – смотри.
Ведь голова бела от снега – поседела,
Но вот рождаются в душе весны ростки.
 
 
Эх, жалко «видит око – зуб неймет» и только,
Эх, скинуть с плеч хотя бы пятьдесят,
Тогда б я за весною и любовью побежал с пригорка,
Как бегал я когда-то много лет назад.
 
 
Ну, я и побегу, зачем мне ждать? Довольно!
Капель ведь правду говорит, капель зовет.
Я побегу, пока живу дышу привольно,
Я побегу к Весне, Любви, Мечте, а не наоборот.
 

15.03.2010

Издалека

 
Издалека таинственных туманных далей
Услышал вдруг я песню соловья,
И снова среди ранних утренних печалей
Воспоминаниями всколыхнулась жизнь моя.
 
 
Давным-давно над этой тихою рекою
Сидел я не один, и ты была со мной.
Я разговаривал, прислушиваясь к песне соловья, с тобою —
Мы оба были очарованы Божественною красотой.
 
 
Прошли года в необъяснимой скорости извечной,
Уж нет тебя со мной, другая предо мной стезя,
Но раздается из тумана красотою вечной
С реки, как прежде, для обоих песня соловья.
 
 
Пой, соловей, таинственную песню, пой, не прерывая,
Ту песню, что была обеим душам дорога.
Пускай она взлетает в небеса и достигает
Её души прекрасной, обнимая и любя.
 
 
Воспоминания волшебные, о, сладкие воспоминанья!
Волнуют душу от вечернего заката и до раннего утра.
Любовь, ушедшая, как будто вовсе не ушла, из полуранья,
Как Гимн вечный той Любви я слышу в песне соловья.
 

16.12.2009

В поход

 
В поход, хочу в поход, туда душа стремится,
«Но видит око зуб неймет», зима еще зима,
Она хоть на исходе – не поет синица,
И ледохода нет на речке – вот беда.
 
 
Невестами деревья в белом на снегу,
Как в хороводе девушки кружатся.
И солнца луч вытаивает на бегу,
Проталинки, где жизнь вдруг начинает появляться.
 
 
Пробьется жизнь вдруг луговой травой,
Проснется разнотравьем и цветами,
И крот уж поднимает холмик свой,
Под голубыми радостными небесами.
 
 
Как робок первый поцелуй в круженьи головы,
Так и робки попытки с холодом сражаться,
Зима не просто так задаром отдает свои дары,
И скорым наступлением весна не даст нам наслаждаться.
 
 
Еще блестят, искрятся брильянтами снега,
Но скоро-скоро в той летящей клином стае
Раздастся птичий клич, прощай, зима!
Весна, мы дома – больше нет печалей.
 
 
Закрыв глаза, мечтаю, когда первые ручьи
Проточат снег лежалый, выйдут на свободу!
И попрыгунчики, щебечущие воробьи,
Вдруг затрепещут крылышками, опускаясь в воду.
 
 
В поход, скорей в поход, к чертям, к чертям.
Эх! Поскорей бы сбросить зимнюю одежду,
На разнотравье, на луга, да к соловьям по ивнякам,
Где выдаст мне весна в кредит Надежду.
 
 
Кредитом тем воспользуюсь вовсю,
Без остановки я помчусь в весны цветенье,
Готов я жизнь растратить в радостном бегу,
Чтобы в конце пути надеяться на Воскресенье.
 

02.03.2010

Вечная любовь

Дорогой жене посвящаю

 
Какая ночь, какое тихое дыханье,
С небес нисходит на долины и луга,
В преддверии ночи свое очарованье
Передают твои прекрасные глаза.
 
 
В тебе, любимая, я вижу отраженье
Предчувствий и желаний в этот час,
Любовь и ласки вожделенья
Горят огнем сейчас в душе у нас.
 
 
О, небо звездное, скажи, какую тайну
Ты миллиарды лет хранишь в себе,
И эта тайна воплотилась не случайно
В Вселенную, которая находится в тебе.
 
 
И если так случилось, дорогая,
Не страшно во Вселенную с тобой лететь,
Ведь подойдет когда-нибудь предел – я знаю,
Но мы не будем о прошедшей жизни сожалеть.
 
 
Здесь на земле, любя и сострадая,
Мы проживем счастливые и долгие года,
И в Вечную Любовь когда-то улетая,
С земной любовью распростимся навсегда.
 

30.06.2009

Необыкновенный случай

Жене

 
Сегодня в городе туман и смог,
С трудом поднялся я с моей постели,
Так не хотелось на работу. Бог помог
Мне встать, собраться и поехать еле-еле.
 
 
Резекционный зал – паталогоанатома судьба,
И в трупах мне с утра до вечера копаться.
А после выдать справку, как, зачем и почему, когда?
Затем священникам работа за умерших упокой стараться.
 
 
Сегодня парочка банкиров, милиционер, шпана,
Старушка старенькая и какая-то девица.
Когда из морга привезут, то рассмотрю тогда,
Что с этими беднягами могло случиться.
 
 
С банкирами все ясно – чисто сделанный заказ:
С удобного окна прицелиться в соседнем доме.
Удобненько там киллер приспособится – приказ,
И точно дырочку он высверлит во лбу без крови.
 
 
С старушкой что ж, в бороздяных морщинах все лицо,
И руки работящие, как надо, скрещены крест накрест.
А дочери и сыновья, и внуки будут плакать – горе налицо.
Спокойно умерла при вере в Бога, и положен ей Акафист.
 
 
Затем шпана – все тело, словно решето,
Здесь нечего искать причину, здесь все ясно.
 
 
Такое уж он выбрал в жизни ремесло,
Судьба одаривает по заслугам всех, наверно, не напрасно.
 
 
Устал, ну, хоть клиенты свежие, без запашка,
Бумаги больше, чем прямой работы.
Эх, писанины не было б, но это все мечта,
А так с бумагами, с отчетами одни заботы.
 
 
Ну, наконец, и предпоследний милиционер.
Погиб, эх, жаль, какого-то бандита догоняя,
Он пулю получил случайно, вот пример:
Полез туда, куда не надо было, той беды не ожидая.
 
 
Ну, наконец, последний, что из морга привезли,
Здесь на стальном столе – такого я не видел:
Лежала девушка небесной красоты,
Ну, почему мертва? Несправедливость я возненавидел.
 
 
Ни ранки, ни царапины на нежном теле том.
Ученый интерес возник во мне тотчас же:
Какие тайные несчастья скрыты в нем?
Интуитивно понял я, такого не увижу дважды.
 
 
Мой скальпель верный, ты по нежной коже заскользил,
И вдруг услышал я мне скрежет непонятный,
Как будто по металлу острием он проходил.
В испуге замер я, столкнувшись вдруг с невероятным.
 
 
Москва, Москва! Уж вечерело, и таинственно огни
Кафе неоновыми вывесками засветились,
Гудки автомобильные и шорох от шагов толпы
Чрез окна приоткрытые ко мне пробились.
 
 
В растерянности я стоял пред этою загадочною красотой,
Мне дальше резать не хотелось – было страшно.
 
 
Что вдруг увижу я под белой кожею тугой?
Но надо было, чтобы труд мой оказался не напрасным.
 
 
Сверлила мысль: откуда взялся тот металл внутри?
Ведь нет отверстия, а скальпель как бы с пулею столкнулся.
А там, как у Тутанхамона, оказалась золотая оболочка изнутри,
Та, на которую мой скальпель натолкнулся.
 
 
Одно лишь слово шло по оболочке той,
Каллиграфическою прописью звучало.
То слово «Преданность» сияло вечной красотой,
Вечерней грусти, овладевшей мной, как будто не бывало.
 
 
Мой скальпель быстро на фрезу сменил,
Вторую оболочку, что из платины была, разрезал,
И словом «Сострадание» свою я душу отеплил,
Рука дрожала, платина крепка, чуть руки не порезал.
 
 
На третьей оболочке слово «Жалость» вдруг нашлось,
Его на том металле драгоценном словно не хватало,
«Самоотдача» на четвертой прописью на грудь пришлось,
На пятой оболочке «Верность» четкою чеканкой просияло.
 
 
Была шестая оболочка из твердейшей стали отлита.
На стали той «Самопожертвование» клеймом стояло,
Фреза горела, плавилась и вдруг – какая красота:
Брилльянтовое сердце в том стальном разрезе засияло.
 
 
Я аккуратно, что разрезал, запаял, зашил,
Не взял ни грана от нее ни золота, ни бриллиантов.
Читатель дорогой, превратно не пойми, я так решил.