Был ли Каганович у Гитлера?

– Я получил такую информацию, в которую не поверил, но хочу у вас спросить. Когда вы ездили в 1940 году к Гитлеру, был ли с вами Каганович?

– Не был, – отвечает Молотов.

– Писатель Иосиф Герасимов твердо убежден, что был. Он говорит: «Сталин это сделал, чтобы позлить Гитлера, доставить ему неприятные минуты присутствием еврея Кагановича».

– Это ведь глупость, – говорит Молотов, – глупость.

– Не было этого?

– Не-е. Сталина считают просто глупым, а Сталин человек умный. Он на такую ерунду не пойдет.

– Я сказал Герасимову, что Каганович там не был, он не упоминается ни в каких протоколах и воспоминаниях. А Герасимов говорит: «Каганович сидел и молчал».

– Писатель, а выдумывает, – говорит Молотов. – Глупость, глупость. Кто-то выдумывает…

– Ходят разговоры о том, что перед войной вы со Сталиным, чтобы задобрить Гитлера, решили отдать ему Прибалтику…

– Это не имеет ничего общего с действительностью. Мы прекрасно понимали, что Гитлера подобный шаг не только не остановит, но, наоборот, разожжет его аппетит. А нам самим пространство нужно.

– Писатели это говорят…

– Писатели могут быть обывательского толка. Абсолютная ерунда. Прибалтика нам самим была нужна.

– Ты все записывай, – говорит мне Шота Иванович. – Пользуйся счастливым случаем: «Находясь у В. М. Молотова, я поднял этот вопрос…» Ни один писатель так близко не бывает, как ты. И это надо сберечь. Пройдет пять-шесть лет, это будет очень полезно.

– И может пригодиться, – говорит Молотов. – Могут появиться новые вопросы.

17.07.1975

– На Западе упорно пишут о том, что в 1939 году вместе с договором было подписано секретное соглашение…

– Никакого.

– Не было?

– Не было. Нет, абсурдно.

– Сейчас уже, наверно, можно об этом говорить.

– Конечно, тут нет никаких секретов. По-моему, нарочно распускают слухи, чтобы как-нибудь, так сказать, подмочить. Нет, нет, по-моему, тут все-таки очень чисто и ничего похожего на такое соглашение не могло быть. Я-то стоял к этому очень близко, фактически занимался этим делом, могу твердо сказать, что это, безусловно, выдумка.

29.04.1983

…Спрашиваю у Молотова не в первый раз:

– Что за секретный протокол был подписан во время переговоров с Риббентропом в 1939 году?

– Не помню^[4].

– Черчилль пишет, что Гитлер не хотел уступать вам Южную Буковину, что это сильно затрагивало германские интересы, и она не упоминается в секретном протоколе.

– Ну, ну.

– И призывал вас присоединиться к тройственному союзу.

– Да. Негодяй. Это просто, так сказать, для того, чтобы замазать дело. Игра, игра, довольно такая примитивная.

– А вы сказали, что не знаете мнения Сталина на этот счет. Вы, конечно, знали?

– Конечно. С Гитлером нельзя было держать душу нараспашку.

09.03.1986

Любопытная схема

Эту схему принес мне полковник в отставке доцент Евгений Александрович Таболин, хорошо знавший семью чрезвычайного и полномочного посла СССР в Германии в 1938–1939 годах Алексея Федоровича Мерекалова и друживший с его сыном. На схеме представлен план расположения гостей на торжественном приеме для дипломатического корпуса у Гитлера 1 марта 1939 года. Основной, большой стол – в виде буквы «П». За ним сидят высшие государственные и партийные сановники Германии вперемежку с женами послов и послы с женами сановников. В центре – естественно, «фюрер и рейхсканцлер» в одном лице, на схеме даже не названо его имя. По левую руку от него – «герр рейхсминистр фон Риббентроп», по правую руку, конечно же, «второй наци Германии» министр-президент генерал-фельдмаршал Геринг. Напротив – фон Нейрат.

Здесь же послы союзников или полусоюзников Германии – японский, испанский, аргентинский, турецкий… Но что интересно, близко к Гитлеру сидят послы Польши и Великобритании! И не менее любопытно то, что рядом с польским послом, напротив Геринга и Гитлера, сидит «фрау Мерекалофф», жена нашего посла, да и сам советский посол – совсем неподалеку, тогда как, скажем, послу США отведено место почти у выхода…

Усажены подальше доктор Геббельс и доктор Лей, рейхсминистры Функ, Фрик и Франк, генерал-полковник Кейтель и даже рейхсфюрер СС Гиммлер, не говоря уже о сидящем за круглым столиком в стороне бригаденфюрере Бормане, группенфюрерах и обер-штурмфюрерах СС…

Итак, послы Польши, Великобритании, Франции, Бельгии, Дании, Норвегии, СССР да еще фрау Мерекалова сидят возле Гитлера, ближе всех прочих послов! Это 1 марта 1939 года. Ровно через полгода, 1 сентября, начнется Вторая мировая война, и первое нападение – на Польшу. Затем – Великобритания, и далее в той же последовательности, в какой сидят послы возле Гитлера, будут подвергнуты нападению их страны… Последняя держава – СССР – 22 июня 1941 года.

Возможно, эта схема лежала на столе у Молотова, а значит, о ней знал Сталин. Но они знали и гораздо больше. К тому же посол А. Ф. Мерекалов доложил на заседании политбюро, что в ближайшие два-три года Германия нападет на Советский Союз. XVIII съезд ВКП(б) принял активную оборонительную доктрину…

И все-таки любопытный документ эта схема…

Еще о секретном протоколе…

– Интересно, был ли какой-нибудь протокол секретный к пакту 1939 года? Был все-таки, наверно, говорят. О границах Польши, Бессарабии…

– Границы были опубликованы, – отвечает Молотов.

– А еще дополнительно что-то было? – пытаюсь уточнить.

– Никаких секретных не было. Может быть, детали я сейчас точно не помню, но детали на карте более точно нанесены, чем, так сказать, известно, но никаких секретных нет.

– Не было, да?

– Нет, нет, никаких секретных.

– Один дипломат мне говорил, что, по-видимому, был еще протокол.

– Он не требуется. Не требуется. Я вот сейчас не помню, но границы были не как граница, а как демаркационная линия, как временная линия…

Несколько раз я спрашивал об этом Молотова – ответ один.

14.08.1973

– Знаете, еще за что упрекают вас, ваше руководство? Некрич написал книгу «22 июня», выступал по радио.

– За границей?

– За границей. Он сказал: «Сталин доверял Гитлеру».

– Доверял? – переспрашивает Молотов.

– Да. И якобы назвал его своим боевым другом. Может, тост такой был?

– Нет.

– Может, когда вы подписывали с Риббентропом?

– Такого не было.

– «Сталин верил в этот пакт», – утверждает Некрич. По-моему, это на дураков рассчитано.

– Да, да, – соглашается Молотов. – Только жулик так может говорить.

И снова я спрашиваю Молотова о секретном соглашении:

– Было ли подписано с Риббентропом секретное соглашение о разделе Польши?

– Не было. А что касается раздела Польши, в конце концов, мы старые договоры уничтожили, а Польшу восстановили.

– Но в 1939 году Гитлер напал на Польшу, а наши забрали Западную Украину, Западную Белоруссию – разгромили Польшу с двух сторон.

– Но это неправильно, потому что мы соблюдали национальный принцип.

Попутно спрашиваю Молотова о расстреле польских офицеров в Катынском лесу:

– Запад утверждает, что расстреляли их красные, а не немцы.

– Не так, – снова утверждает Молотов, но впервые говорит такую фразу: – Возможно, что и было что-то, но это уже…

Он не досказал и перевел разговор:

– Еще что интересного?..

19.04.1983

Снова секретный протокол

– Читаю Черчилля о ваших переговорах с Риббентропом, – говорю я.

– Ну и что он говорит?

– О том, как вы просили Южную Буковину у немцев.

– Да.

– Хотя, как вроде бы вы говорите Риббентропу, в секретном протоколе она не упоминается. Что за секретный протокол, Вячеслав Михайлович?

– Не помню.

– Черчилль два раза упоминает, что был секретный протокол…

– Не помню.

– Видимо, по разделу территории – это, наверно, имелось в виду.

– Возможно.

Спрашиваю в который раз, и только это удалось услышать от него за восемь месяцев до смерти…

09.03.1986

Без Японии

– Сталин вынудил немцев пойти на договор о ненападении без согласования с Японией, после чего та сильно обиделась на Германию, и так до конца из их союза ничего не получилось.

30.07.1970

Албанская листовка

После мюнхенского сговора в 1938 году албанские коммунисты выпустили листовку, где указаны фамилии всех четырех участников сговора и под чертой задается вопрос: «Кто победит?» По третьим буквам по вертикали получается ответ.

30.07.1970

…Молотов говорит о том, что разговоры, будто во время войны была секретная переписка между Сталиным и Гитлером, Молотовым и Риббентропом, что после Московской битвы одна из сторон предлагала перемирие и что, когда началась война, Сталин якобы звонил Гитлеру по телефону, – беспочвенны.

– Ерунда. Чтобы замутить воду, на все пускаются. Сталин и не стал бы пачкаться. Ему это и невыгодно. Я должен был прощупать…

31.07.1972

– В зарубежных источниках сказано, что вы во время войны встречались с Риббентропом. В Могилеве.

– Это распространяется. В 1943 году будто бы, я знаю об этом, американское радио передавало. Абсурд, конечно. Я только удивляюсь, что хватает у них интереса распространять такую чушь, которая явно нелепостью является. А все-таки печатают.

25.04.1975

– Мне кажется, – говорю я Молотову, – иногда Сталин вынужден был подставлять вас под удар.

– Бывало и такое. Он занимал главное место и должен был, так сказать, нащупать дело, чтобы двигать его дальше. Это неизбежно, и тут ничего особого нет.

01.05.1981

В Берлине

Читаю вслух из «Блокады» А. Чаковского:

– «…Но, казалось, нарком был готов к такому приему. Здороваясь, чуть приподнял шляпу, пожимая руку Риббентропу, едва прикоснулся к ней своими холодными, будто негнущимися пальцами…»

– Неподвижный взгляд, негнущиеся пальцы, – повторяет Молотов.

– «Ординарное лицо гимназического учителя, – говорил себе Риббентроп…»

– Да, да, – иронически улыбается Молотов.

– «Интересно, можно ли представить его себе с моноклем? Почему он предпочитает старомодное пенсне очкам? В Германии такие пенсне носили разве ювелиры и зубные врачи, в большинстве своем евреи».

– Плакать или смеяться? – спрашивает Молотов.

– «Как дела в Москве?» – с натянутой улыбкой спросил Риббентроп, чтобы нарушить тяготившее его молчание. «В Москве дела идут хорошо», – ответил нарком, чуть поворачивая голову в сторону своего собеседника. «Как здоровье господина Сталина?» – «Отлично». – «Как Большой театр?» – продолжал спрашивать Риббентроп. «Большой театр на месте».

– Придумывает, – говорит Молотов.

– «Очень приятно слышать. «Лебединое озеро» – одно из моих незабываемых впечатлений. Конечно, театральный сезон уже начался?» – «Да, первого сентября», – лаконично ответил человек в пенсне. «Как поживает ваша несравненная Лепешинская?» – «Кто?» – «Я имею в виду вашу выдающуюся балерину». – «Она танцует…»

28.04.1976

– Гитлер – крайний националист, – говорит Молотов, – ослепленный и тупой антикоммунист.

– Сталин с ним не встречался?

– Нет, я один имел такое удовольствие. Сейчас тоже есть подобные ему. Поэтому нам надо вести политику очень осторожно и твердо.

09.05.1985

– Гитлер… Внешне ничего такого особенного не было, что бросалось бы в глаза. Но очень самодовольный, можно сказать, самовлюбленный человек. Конечно, не такой, каким его изображают в книгах и кинофильмах. Там бьют на внешнюю сторону, показывают его сумасшедшим, маньяком, а это не так. Он был очень умен, но ограничен и туп в силу самовлюбленности и нелепости своей изначальной идеи. Однако со мной он не психовал. Во время первой беседы он почти все время говорил один, а я его подталкивал, чтоб он еще что-нибудь добавил. Наиболее правдиво наши встречи с ним описаны у Бережкова, в художественной литературе на эту тему много надуманной психологии.

Гитлер говорит: «Что же получается, какая-то Англия, какие-то острова несчастные владеют половиной мира и хотят весь мир захватить – это же недопустимо! Это несправедливо!»

Я отвечаю, что, конечно, недопустимо, несправедливо и я ему очень сочувствую.

«Это нельзя считать нормальным», – говорю ему. Он приободрился.

Гитлер: «Вот вам надо иметь выход к теплым морям. Иран, Индия – вот ваша перспектива». Я ему: «А что, это интересная мысль, как вы это себе представляете?» Втягиваю его в разговор, чтобы дать ему возможность выговориться. Для меня это несерьезный разговор, а он с пафосом доказывает, как нужно ликвидировать Англию, и толкает нас в Индию через Иран. Невысокое понимание советской политики, недалекий человек, но хотел втащить нас в авантюру, а уж когда мы завязнем там, на юге, ему легче станет, там мы от него будем зависеть, когда Англия будет воевать с нами. Надо было быть слишком наивным, чтобы не понимать этого.

А во второй нашей с ним беседе я перешел к своим делам. Вот вы, мол, нам хорошие страны предлагаете, но, когда в 1939 году к нам приезжал Риббентроп, мы достигли договоренности, что наши границы должны быть спокойными, и ни в Финляндии, ни в Румынии никаких чужих воинских подразделений не должно быть, а вы держите там войска! Он: «Это мелочи».

Не надо огрублять, но между социалистическими и капиталистическими государствами, если они хотят договориться, существует разделение: это ваша сфера влияния, а это наша. Вот с Риббентропом мы и договорились, что границу с Польшей проводим так, а в Финляндии и Румынии никаких иностранных войск. «Зачем вы их держите?» – «Мелочи». – «Как же мы с вами можем говорить о крупных вопросах, когда по второстепенным не можем договориться действовать согласованно?» Он – свое, я – свое. Начал нервничать. Я – настойчиво, в общем, я его допек.