Советские ученые занимались преимущественно революционным народничеством, гораздо меньше внимания уделялось ими народничеству реформаторскому, или либеральному, которое вплоть до 1890-х гг. оставалось влиятельным направлением общественной мысли. Между тем в дореволюционной историографии не прослеживается четкого разделения между обоими течениями. Некоторые исследователи усматривали разницу между «народолюбием» 1870-х гг. и народниками 1880-х гг., но другие – как, например, Р. В. Иванов-Ра-зумник в «Истории русской общественной мысли» – отказывались от такого разделения. У дореволюционных марксистских авторов – в частности, у Г. В. Плеханова – дифференцированный подход к народникам также не очень заметен. В. И. Ленин в ранние годы считал, что идейным ориентиром народничества является «крестьянская демократия». Но в конце XIX в. он подметил отказ части народников от теории «малых дел» и усмотрел в этом свидетельство превращения народников «из идеологов крестьянства в идеологов мелкой буржуазии»^[39].

Послереволюционная историография бакунизма и революционного народничества делится на три периода: с Октябрьской революции и до 1930-х гг., с 1930-х до середины 1950-х гг., с середины 1950-х гг. до настоящего времени.

На протяжении первого периода оценивалось историческое значение революционного народничества и идейное наследие его предшественников – М. А. Бакунина, П. Л. Лаврова, П. Н. Ткачева. Некоторые историки – например, О. В. Аптекман и Б. Н. Козьмин – пытались изучать идеи реформаторского крыла народничества. Указанные исследователи рассматривали воззрения Н. К. Михайловского, В. П. Воронцова, Н. Ф. Даниельсона и других представителей этого направления, но вместе с тем не выделяли их из общего народнического движения.

Второй период был отмечен острыми дискуссиями на темы недавнего прошлого. В частности, Е. Е. Колосов и В. Н. Фигнер спорили о Михайловском. Колосов считал, что Михайловский был главным идеологом и одним из руководителей партии «Народная воля». С таким выводом Фигнер решительно не согласилась. Она отрицала большое влияние Михайловского на партию и указывала, что он даже не верил в народное восстание. Ее точка зрения была поддержана Б. И. Горевым в работе «Н. К. Михайловский и революция» 1924 г. Похожая ситуация сложилась и в историографии революционного народничества. Так, И. А. Теодорович также стал инициатором одной дискуссии. Он выдвинул тезис, что среди народников существовали два направления – революционное и умеренное, причем Михайловский был сначала попутчиком революционеров, а позже превратился в сторонника либерализма. Выход в 1938 г. официального издания «История ВКП(б). Краткий курс» положил конец дискуссиям и выходу новых работ о народничестве и бакунизме.

Третий период изучения темы начался после XX съезда КПСС. Возобновилось изучение общественного движения пореформенной России, стали выходить новые работы таких историков, как В. Ф. Антонов, Б. С. Итенберг, Н.М. Пирумова, Н.А. Троицкий, В. А. Твардовская и др. Долгое время в фокусе внимания советских исследователей оставалось именно революционное народничество, но они существенно продвинулись в изучении этой темы. Тогда же сформировались два мнения о причинах возникновения и особенностях развития реформаторского народничества и о его сущности.

Одну точку зрения отстаивали Б. П. Козьмин^[40], М. В. Нечкина^[41], Н.А. Каратаев^[42], которые считали, что реформаторское народничество выросло из идей А. И. Герцена и некоторых его предшественников, однако представители этого течения расходились в понимании капитализма и особенностей взаимоотношений между интеллигенцией и народом. Названные ученые считали, что такие народники утратили революционный характер и «прогрессивное содержание».

Другой точки зрения придерживались Н. А. Троицкий^[43], М. Г. Вандалковская и Д. А. Колесниченко ^[44], а также в некоторой степени Н.М. Пирумова^[45]. Они полагали, что главной причиной перерождения народнического движения стал упадок «Народной воли», а идеология реформаторского народничества была сформирована под воздействием общих либеральных настроений, распространившихся в интеллигентской среде России.

В постсоветское время изучение реформаторского народничества вышло на новый уровень. Были опубликованы новые исследования, среди которых можно назвать труды В. И. Харламова^[46], Г.Д. Алексеевой^[47], Б.П. Балуева^[48].

Русское народничество изучали и западные исследователи, однако их советские коллеги замечали работы, как правило, лишь тех из них, кто придерживался левых взглядов. Например, Н.М. Пирумова в книге «Социальная доктрина М. А. Бакунина» 1990 г. указала многие произведения авторов подобной политической ориентации из Франции и Италии, но вместе с тем упомянула только две книги англо-американских ученых из разряда «буржуазной историографии». Полезными для своего времени стали и критические обзоры западной историографии В. Г. Джангиряна^[49]и Л. Г. Сухотиной^[50]. В настоящее время в российской исторической науке в гораздо большей степени учитываются наработки западных историков, хотя в одной из последних книг о народнической доктрине И. А. Камынина^[51] по-прежнему недостаточно внимания уделено исследованиям американских и европейских русистов.

Между тем научное наследие западных и эмигрантских историков народничества заслуживает подробного анализа. Из последних можно особенно выделить С. В. Утехина^[52]и М.И. Раева^[53], занимавшихся историей русской общественной мысли и интеллигенции. Заметным вкладом в изучение темы стали работы польского историка А. Балицкого^[54]. Причем подходы Раева и Балицкого к исследованию народничества разнятся. Первого больше интересовали общие вопросы истории интеллигенции, а не борьба идейных течений внутри нее. А второй выводил народничество из социально-политического контекста истории пореформенной России и считал, что это движение явилось откликом на развитие капиталистической экономики и западной социалистической идеологии.

На Западе выходили работы, в которых рассматривался феномен русской общественной мысли в ее политическом, социокультурном и философском измерениях^[55]. А в последние десятилетия XX в. было издано сразу несколько заметных исследований по истории народничества. Среди них работы Д. Оффорда^[56], Э. Келли^[57], Г. Вудкока^[58], М. Шаца^[59], Д. Саундерса^[60], Н. Рязановского^[61], А. Ярмолинского^[62].

Помимо сосредоточения на непосредственно народнической проблематике, западные ученые подходили к ее рассмотрению с междисциплинарных методологических позиций. Так, к анализу народничества в контексте теории модернизации подошли У. Блэкуэлл^[63] и X. Роггер^[64]. А. Рибер обращал внимание на социокультурные измерения предпринимательской деятельности в России, выводя отсюда ее влияние в том числе и на развитие общественной мысли^[65]. Из исследований политической истории пореформенной России для рассмотрения народничества представляют наибольший интерес те, в которых разбирается общинный уклад русской деревни, например, работы Дж. Блюма^[66], Дж. Робинсона^[67], Т. Эммонса^[68], П. Маккензи и Д. Роуни^[69].

При изучении русского народничества нельзя обойти работы Франко Вентури^[70] и Исайи Берлина^[71]. Последний известен как один из ведущих западных либеральных мыслителей минувшего века, к тому же имевший особый взгляд на концепцию свободы.

Теоретическое осмысление феномена общественных представлений продолжается. Например, Марк Бевир проанализировал с точки зрения аналитической философии, герменевтики и структурализма историю идей^[72]. В другой своей работе исследователь рассматривает историю развития социалистических идей в Британии и предлагает собственную концепцию власти и децентрализации в качестве объяснительной конструкции для понимания основной темы книги¹. Из последних западных исследований, посвященных собственно народничеству, следует назвать публикации П. Таггарта^[73][74]и Ч. Постела^[75].

Историю изучения русского народничества в Китае можно разделить на три периода: до 1940-х гг., с создания КНР и до 1980-х гг., с 1980-х гг. и до настоящего времени.

Народнические, анархические и социалистические идеи стали распространяться в Китае с начала XX в. через студентов, обучавшихся за пределами страны. Однако первоначально китайская революционно настроенная интеллигенция занималась не столько изучением, сколько пропагандой этих идей.

Академическое исследование народничества началось в Китае только с 1949 г. Однако в силу специфики первых послереволюционных десятилетий в КНР русское народничество рассматривалось историками и обществоведами этой страны скорее как оппонент марксизма, нежели как предмет научного исследования.

Ситуация стала меняться в 1980-х гг. В КНР были изданы действительно научные работы по истории русского народничества. Так несколько работ на эту тему написал Ся Иньпин^[76].

Несколько лет назад Ма Луншань и Лю Цзяньго опубликовали книгу «Русское народничество и его влияние в мире в XIX–XX вв.», которая в настоящее время является наиболее фундаментальным исследованием по этой проблематике в Китае. Основное внимание авторов сосредоточено на выяснении всего спектра отношений народников к капитализму, а также на уточнении народнических представлений о связи социализма и капитализмом. Сначала исследователи подробно разбирают идеологические воззрения народников с самых первых представителей этого течения в середине XIX в. и до эсеров рубежа 1910-1920-х гг. Затем они оценивают эти воззрения с точки зрения их пригодности или непригодности для революции, в частности анализируют взгляд о возможности перехода от феодализма к социализму, минуя капиталистический строй. Авторы делают вывод: «Теория „минуя стадию капитализма" советского социализма была тесно связана с русским народничеством. Неудачи и поражения советского социализма были обусловлены именно тем, что своими истоками он уходил в народничество, в частности, в народническую теорию о возможности построения социализма, „минуя стадию капитализма"»^[77]. Ученые сравнивают русских революционных народников, а также социалистов-революционеров и социал-демократов с представителями аналогичных китайских и даже африканских организаций, делая при этом вывод, что все эти движения потерпели неудачу из-за неверного понимания органической взаимосвязи между капитализмом и социализмом. Книга имеет исключительное значение и для настоящей работы, поскольку в ней рассматриваются следующие значимые для федералистских представлений вопросы:

– был ли проект (или своего рода эталонный образец) общины основной политической структурной единицей в идеологии народничества;

– какие новые политико-экономические взгляды существовали в народнической среде, ведь община уже сама по себе являлась совокупностью политических, экономических и социальных учреждений;

– в чем заключалась народническая идея децентрализации (самоуправления);

– как объяснить появление в народнической среде федералистских идей, если с победой Великой французской революции господствующим трендом развития стала политическая и экономическая централизация.

О китайском анархизме и китайском варианте народничества в последние годы писали Ма Сяоцюань^[78], Ци Вэйпин ^[79], Чжан Минь и Не Чанцзю^[80].

Другое направление изучения русского народничества в Китае – это рассмотрение комплекса проблем, связанных с историей социальной структуры общества Российской империи, возникновения новых общностей, в частности, интеллигенции. Этими вопросами занимаются У Юйцинь^[81], Чжан Гуансян^[82], Ма Луншань^[83], Цзинь Янь ^[84]. В контексте настоящей монографии обращают на себя особое внимание две книги Цзинь Яня – «Община, реформа и революция: традиции общины и пути модернизации России» (написанная в соавторстве с Цинь Хуэем) и «Повернуть вспять „красное колесо“ – возвращаться на пути развития мысли русской интеллигенции».

В первой книге авторы проанализировали процессы возникновения и развития русской общины с древнейших времен и до начала XX в., разобрав в том числе и такие вопросы, как режим землепользования, налоги, управление общиной, внутриобгцин-ные отношения – сотрудничество и социальные барьеры, общинный менталитет. Исследователи подвергли всестороннему анализу две реформы, напрямую затронувшие общину, – 1861 г. и столыпинскую. Ученые убедительно доказали, что от этих реформ выиграли только помещики и свободные крестьяне. В книге рассмотрен вопрос, как внутриобщинные трансформации отразились на общественно-политических представлениях русской интеллигенции и, следовательно, на народнической доктрине.