Школьные годы

Итак, Табаков продолжил учебу в мужской средней школе № 18 города Саратова, которая была одной из трех лучших в городе. А самой лучшей считалась та, что напротив – школа № 19, где учились дети большого начальства, «золотая молодежь». К примеру, уже упоминавшийся чуть выше известный адвокат Генри Резник (1938) учился именно там, поскольку у него были соответствующие родители: отец – Марк Израилевич Резник (1905–1969), работал ректором Саратовской консерватории, заведующим отделом культуры Саратовского обкома КПСС, директором музыкальной школы Заводского района Саратова, а мать – Мирра Григорьевна Рафалович (1910–2004), преподавала фортепиано в Саратовской консерватории.

Но вернемся к Олегу Табакову.

Учился он не слишком хорошо, а последние три класса и вовсе перестал учиться, поскольку с головой ушел в театральную самодеятельность. Химия, физика, математика – все это был для него темный лес. Спасибо Маргарите Владимировне Кузнецовой, классному руководителю, которая, собственно, и тянула Табакова все эти годы и помогла ему окончить школу.

В классе будущего актера любили за то, что он был домашним мальчиком, не особо компанейским. Одни звали его «Алешей», другие – «профессоренком» за его отменную память, которой он козырял направо и налево. Поведение у него всегда было дисциплинированное, и учителя проблем с ним не знали. Проблемы им доставляли совсем другие «герои», про которых сам Табаков вспоминает весьма откровенно:

«Среди нас был парнишка – просто кавалер всех орденов Славы в наших глазах: он прямо в классе баловался онанизмом. Так, чтобы все это видели. И зачем-то это дело еще мазал чернилами. Почище, чем у Феллини будет, у которого в "Амаркорде" просто автомобиль дрожит. Всем было неловко, но смешно. Мы восхищались его отвагой, его беззастенчивой шкодливостью, смелостью, которая мне лично была неведома. Однажды за этим занятием его застукала англичанка, которая обычно не выходила из-за стола, потому что была на седьмом месяце беременности. А тут вдруг выползла, ну и… В общем, его отчислили. Но он еще показал себя. Туалет в нашей школе был общим для школьников и педагогов, "педагогическая" часть отделялась лишь невысокой перегородкой. Так вот, он подкараулил момент, когда директор пошел в туалет, быстренько навалил на дощечку и, рассчитав угол падения и угол отражения, запустил этот маленький презент в потолок ровнехонько над директором. Попал…»

В Москву за славой, или Саратовский Везунок

Окончив 10 классов средней школы в 1953 году, Табаков надумал ехать в Москву учиться на артиста. По его словам: «Мне было и страшно, и интересно. Потом я очень сильно хотел быть артистом… На вокзале меня провожала довольно пестрая толпа "поклонников" – одноклассники, родственники. Было ощущение, что еду завоевывать мир. Кто-то из случайных прохожих-знакомых крикнул: "Лелик, куда едешь?" Я прокричал в ответ: "Еду учиться на тракториста!" Думаю, что из всей моей саратовской родни только один человек молился за то, чтобы я не поступил – баба Аня. Желая мне добра…»

Сцена из дипломного спектакля «Вишневый сад» А. П. Чехова. Олег Табаков в роли Пети Трофимова, Евгений Урбанский – Лопахина. Третий выпуск студентов Школы-студии МХАТ им. Вл. И. Немировича-Данченко. Руководитель – В. О. Топорков. 1957 год

Стоит отметить, что наш герой ехал в столицу с рекомендательным письмом от своего родственника, но в итоге вынужден был поступать в вуз на свой страх и риск, имея за плечами только учебу в провинциальном драмкружке. Экзамены он держал сразу в два творческих вуза – ГИТИС и Школу-студию МХАТа.

На вступительном экзамене герой нашего рассказа решил прочитать большой кусок из романа С. Злобина «Степан Разин». В этом отрывке был клич, который ему очень нравился: «Сарынь на кичку!» И кричал его Табаков с таким вдохновением, что это впечатляло слушателей. Хотя, что такое «Сарынь» и что такое «кичка», Табаков доподлинно не знал. Более того, кичкой он считал некий предмет… женского туалета. Он ассоциировался у него с «кикой», которую носила сватья баба Бабариха.

Вторым отрывком он выбрал сцену из другого известного романа – «Молодая гвардия» А. Фадеева. Тот самый, где были слова: «…мама, мама, я помню руки твои с того самого мгновения, как стал осознавать себя на свете. За лето их всегда покрывал загар, он был чуть-чуть темнее на жилочках. И как же я любил целовать тебя прямо в эти темные жилочки…» Когда он его читал, великая мхатовка Алла Тарасова расчувствовалась.

Далее Табаков читал «Изгнанника» К. Симонова («…нет больше Родины, нет неба, нет хлеба, нет воды – все взято!»), а под конец выдал фрагмент из повести Л. Кассиля и М. Поляновского «Улица младшего сына», где мальчик, идущий на задание бороться против фашистов, подходит к ставням своего дома и видит, как мама штопает что-то… И заливается слезами, но не может, не имеет права зайти, сказать ей: «Здравствуй, мама!»

Так вышло, что Табаков благополучно прошел отбор в оба вуза (кто-то из приятелей его тогда так и назвал: «Везунок»). Однако свой окончательный выбор наш герой остановил на Школе-студии. Хотя какое-то время долго не мог привыкнуть к тому, что он стал студентом. У него на этой почве даже началась… депрессия. Он вставал утром и ревел басом, без всякой на то прямой причины. Ему уже стали приходить в голову мысли, что он тронулся умом – стресс, истерия, ранняя стадия шизофрении. На самом деле эта депрессия была вполне естественной реакцией на произошедшую с ним метаморфозу. Представьте себе: мальчишка-провинциал попал в новую для себя среду, в новый ритм жизни. Ему с трудом верилось, что это не сон, что все это происходит действительно с ним. Надо было привыкнуть к мысли, что так оно и есть. Что это – свершившийся факт. В итоге он к этому привык. А помогла ему в этом… криминальная история, в которой оказался замешан его бывший товарищ по драмкружку, а тогда уже студент нефтяного техникума Слава Нефедов (отец Игоря Нефедова – будущего ученика Табакова, о котором речь у нас пойдет чуть позже). Что же натворил Нефедов-старший? Он… убил человека. Дело было так.

У Нефедова была фирменная кепка из букле, на которую внезапно покусился на улице Чапаева некий парень. Он стащил кепку с головы ее хозяина и хотел было дать деру. Но не успел. Нефедов нанес ему мощный хук справа, после которого воришка упал на землю и… умер. Нефедова, естественно, судили. Но, поскольку у него было безупречное прошлое и потому что за него заступились многие известные в Саратове люди (в том числе и его педагог по драмкружку Наталья Иосифовна Сухостав), Нефедова осудили условно.

Потрясенный этой историей, Табаков вышел из депрессии и больше к ней не возвращался.

Школа-студия

Табаков попал на курс, которым руководил Василий Осипович Топорков, которого студенты называли «дед Василий». Читаем его биографию, выложенную в Википедии:

«Василий Осипович Топорков (1889–1970) – советский актёр театра и кино, театральный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1948). Лауреат двух Сталинских премии первой степени (1946, 1952).

Василий Топорков родился 4 (16) марта 1889 года (по другим источникам – 5 (17) марта 1889 года) в Санкт-Петербурге.

В юности пел в Придворной певческой капелле. В 1907 году был принят на Драматические курсы при Александрийском театре. В 1909 году окончил Петербургское театральное училище (класс Степана Яковлева).

На театральную сцену вышел впервые в 1909 году играл в театре Литературно-художественного общества (Суворинский театр) (Санкт-Петербург).

В начале Первой мировой войны призван в армию и направлен на фронт. В сентябре 1914 года попал в плен, где провел более четырёх лет.

В 1919–1927 гг. – актёр в театре Корша в Москве. Играл главным образом характерные, часто комедийные роли. С 1927 года работал во МХАТе, где подготовил под руководством К. С. Станиславского к роли Ванечки в "Растратчиках" В. П. Катаева и Чичикова в "Мёртвых душах" по Н. В. Гоголю.

Топорков – актёр широкого творческого диапазона, блестящий мастер внешнего и внутреннего перевоплощения. Игра актёра отличалась предельной органичностью, острым, выразительным внешним рисунком. Игравший после возобновления "Дней Турбиных" роль Мышлаевского, он заслужил от М. А. Булгакова похвалу: "…Мне кажется, что Топорков моего Мышлаевского лучше понял", "Топорков играет Мышлаевского первоклассно". Сочетание беспощадности психологического анализа и легкости, изящества комедийной формы продемонстрировал Топорков в роли одураченного, доверчивого Оргона в пьесе "Тартюф" (1939). Образ страстного мечтателя, человека высокой принципиальности и чистоты Василий Осипович создал, играя роль председателя горисполкома коммуниста Береста в спектакле "Платон Кречет" (1935).

С 1939 года занимался режиссурой. Режиссёр-постановщик спектаклей "Последние дни", "Тартюф" во МХАТе СССР имени М. Горького; "Азорские острова" и "Весенний смотр"«в Московском театре Сатиры.

Топорков являлся одним из последовательных учеников Станиславского, активно пропагандировал его систему, являлся автором книг "Станиславский на репетиции", "О технике актера" и статей об учении Станиславского. Преподавал в студии А. Д. Дикого и в Школе-студии МХАТ (с 1948 года профессор), в частности вместе со своим учеником П. М. Ершовым, признанным продолжателем развития "системы Станиславского".

Являясь одним из крупнейших театральных педагогов своего времени, он магически владел мастерством и личной актерской практикой давал студентам больше, чем объяснениями на занятиях. "Для меня В. О. Топорков был больше, нежели только учитель, – говорит Олег Табаков. – Он доверял мне. Такое доверие мастера льстило и как бы окрыляло. Я начал ощущать уверенность в себе и все более увлекался тем, что ныне называю технологией профессии".

Учениками Василия Осиповича Топоркова в школе-студии МХАТ являются В. И. Гафт, Л. К. Дуров, О. Н. Ефремов, О. П. Табаков, Е. Я. Урбанский. Тепло вспоминали занятия педагога А. А. Гончаров, Н. П. Караченцов и другие известные театральные деятели.

Василий Топорков скончался 25 августа 1970 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 7)…»

Как вспоминает О. Табаков:

«Для меня Василий Осипович был больше, нежели только учитель. Он как-то по-мужски доверял мне. Как я это понимаю сейчас, любой педагог невольно выделяет учеников, которые напоминают ему его самого, бессознательно идентифицирует себя с этим учеником, возникает особая связь. Так, очевидно, и было у меня с моим учителем. Он как-то соотносил свой опыт с моей неопытностью. На репетиции, сидя в темном зале, мог вдруг задать тихим шепотом чисто "мужской" вопрос о той или иной девушке: мол, что ты думаешь об определенных ее качествах? По тем временам это было необычным, почти вызывающим поступком. Такое доверие мастера льстило и как бы окрыляло. Оно уравнивало меня, актера-ученика, с актером-учителем, хотя бы на бытовом уровне…»

На курсе, набранном Топорковым в 1953 году, училось почти два десятка студентов. Некоторые из них стали очень известными актерами, некоторые таковыми так и не стали. Начнем с первых. Про Олега Табакова мы уже знаем. Далее следуют Валентин Гафт (лучший друг Табакова в Школе-студии), Евгений Урбанский, Майя Менглет (в нее одновременно были влюблены и Табаков, и Гафт), Владимир Паулус (он потом будет играть с Табаковым в театре «Современник»), Эмиль Лотяну (после второго курса его переведут во ВГИК, и он станет очень известным режиссером – снимет такие фильмы, как «Табор уходит в небо», «Мой ласковый и нежный зверь», «Анна Павлова» и др.).

Среди менее известных сокурсников Табакова: Лариса Качанова (станет актрисой МХАТа), Галина Барышева (станет преподавателем в ЛГИТМиКе), Валентина Левенталь (попадет в труппу ленинградского БДТ), Виктор Рухманов (артист Театра сатиры), Игорь Задерей (уедет работать в Новосибирск), Валентина Кузнецова (уедет работать в Севастополь), Анатолий Кириллов, Алексей Малышев, Сусанна Серова, Нина Заварова и др.

На тот момент одной-единственной суперзвезды в Школе-студии не было, а был целый небосклон звезд. Например, Михаил Зимин, Леонид Губанов, Олег Анофриев и Лев Дуров, которые учились на четвертом курсе.

На третьем курсе «грызли гранит науки» Галина Волчек, Леонид Броневой, Светлана Мизери, Людмила Иванова, Ирина Скобцева, Игорь Кваша. На втором – Олег Басилашвили, Татьяна Доронина, Виктор Сергачев, Евгений Евстигнеев, Михаил Козаков, который щеголял в небывалой красоты пиджаке, перекупленном у Эмиля Лотяну (это был «контрабандный» румынский товар, привезенный из Молдавии).

Кстати, именно Козаков в те годы, познакомившись с героем нашего рассказа, написал на него шутливую эпиграмму: «Много видел мудаков, но таких, как Табаков…»

Чуть позже другой эпиграммы удостоится Табаков и от своего приятеля Валентина Гафта:

 
Худющий, с острым кадыком,
В солдаты признанный негодным,
Он мыл тарелки языком,
Поскольку был всегда голодным…
 

Между тем уже после первого семестра Табаков навлек на себя гнев руководства Школы-студии. Почему? Он очень плохо (безыдейно) написал экзаменационное сочинение. Из-за этого его лишили стипендии, а заодно и общежития. На помощь пришла мама, которая все три года обучения сына будет высылать ему по 500 рублей, вкалывая на двух работах. Однако после второго семестра дела у Табакова пошли на лад – он вернул себе обычную стипендию (220 рублей), а чуть позже и повышенную (450 рублей).

Нашел наш герой и жилье. Причем опять помогли родственники – в данном случае его сводная сестра Мирра. У ее супруга был приятель, снимавший угол в большой квартире на третьем этаже дома в Большом Харитоньевском переулке. Вот туда-то и был определен на подселение наш герой, который арендовал в этом углу… раскладушку. За какие-то смешные 10 рублей в месяц.

Самое интересное, в ста метрах от этого пристанища находился угольный подвал, в котором через двадцать пять лет Олег Табаков откроет свою студию, названную в его честь «Табакеркой». Вот такое совпадение!