Посвящение Анне Достоевской в полной мере отображает жертву этой женщины, несмотря на то, что произведение, по ее собственному признанию, она абсолютно не поняла. Ну, так ни она одна. Лев Толстой, думаю, бросил читать где-то в начале второго тома (благо, во вступлении сам Достоевский ему это разрешил, иначе бы Толстой чего доброго и не посмел), а Набоков, судя по всему, просмотрел только часть второго тома с убийством и судом.
Вторая часть этого произведения в основном реальный экшн и ее интересно читать в первый раз. Мысль по поводу "кому досталось наследство" как-то абсолютно не воодушевляет, за исключением единственного варианта, если бы все деньги в их деноминированном варианте предназначались лично мне.
Вообще, написать что-то в общем и целом о "Братьях Карамазовых", учитывая тот факт, что это лишь первая часть "Истории великого грешника", коротко и на пол странички просто невозможно, даже если использовать стенографию и тайную женскую письменность Нюйшу. Поэтому проще обратить внимание сразу на вещи тривиальные.
Папашу Карамазова прикончил Алеша. Об этом Достоевский хотел поведать во второй части, но не успел. Она так и называется. Тем более, что Алеша в большей степени наделен чертами самого автора, а мы помним эти его темные перевоплощения - старушку-процентщицу по лбу, теории об избранности, абсолютную уродливость Аркадия из "Подростка", который долго кривлялся, но в конце-концов приобрел вполне ясные и осязаемые черты Федора Михайловича. На правах творца Достоевский имел право убить своего героя. Сам породил - сам и убил (Гоголь). На суде неожиданно Достоевский появляется сам - с чего бы? Почувствовал, что слишком возвеличил своего Алешу? Образ Алеши, кстати, действительно много недополучил, ибо ему, судя по всему, отводилось много места в недописанном окончании. Но мы далеко не все знаем об Алеше, не знаем тайников его души. Подозреваю, что именно там и сидит Смердяков.
Смердяков видите ли "может быть сын Федора Павловича". Может сын, а может и не сын. А может он мать? Лакейская тематика Смердякова продолжается и находит свое воплощение в лакее-черте, а еще и в эпилепсии, которой его наделил автор и не случайно. Эта тайнопись, распространенная среди немногих, в основном среди эпилептиков. Не буду распространяться об этом - тема поднята в рецензии на "Идиота", можно ознакомиться и просто поменять плюс на минус. И, кстати, посещал недавно спектакль "Халдейская" по наброскам Гоголя. Подобный интерес к лакейской тематике наводит на многие мысли, учитывая современные варианты, ибо мы знаем - кто сейчас в основном носит подносы и открывает двери. Нигилизм, недовольство медициной да еще в истинно толстовской-тургеневской манере расширяет границы сознания, хотя и мешает читать. Также, как и все это мешает писать.
Бойтесь не явных грубых злодеев. У Федора Михайловича, кстати, их нет вообще ни в одном произведении. Он тайно любит всех - и папашу Карамазова, и Смердякова, и даже Ракитина. Что это - человеколюбие такое? Человек, неспособный ненавидеть, не способен и любить. Ненависть мы бы почувствовали сразу. Все очень просто - в произведениях Достоевского нет ни одного человека, способного вызвать в нем ненависть. Они есть в природе, но автор просто забыл о них упомянуть. Забыл с умыслом - смелость не самое его блестящее качество. К чему создавать себе дискомфорт в собственных же произведениях. Опять отвлекся - бойтесь не грубых злодеев, их нет у Достоевского по определению, бойтесь добрых Алеш, которые своими сладкими речами одурманивают мозг, которые своей дипломатией разжигают страсти, более того - всегда влюбляют в себя дамочек. Алеша всех взбаламутил, никто не знает - зачем он появился, почувствовал запах старца Зосимы за сотни верст? Об Алеше мы все знаем по четкой установке, что сразу и в течении всего произведения дает нам автор. Говорит и делает этот герой меньше, чем следует из его описания. Кстати, помните судью из "Десять негритят"? Он говорил "Должен же я кого-нибудь в конце-то концов убить". Старушки-то было мало - это однозначно. Тем более, что не старушонку он тогда убил, а себя.
В самом начале произведения автор очень искусно разлучил Ивана и Митю. Причем сделал это в странной для самого себя форме. Написал, что "отношения были плохими и больше не будем к этому возвращаться". Не припоминаю у Достоевского вообще таких формулировок. Напротив, его к рулетке не пускай - дай только возможность покопаться в чужих отношениях. Сие странно, хотя и может объясняться женским вопросом. Но на невозможность настолько разных братьев иметь отношения с одной и той же женщиной внимание уже обращалось. Нисколько не верю в то, что тончайший психолог Федор Михайлович мог подобным образом наляпать и насоздавать мифических отношений.
Митя, так нежно любимый Достоевским, судя по всему и есть воплощение русского духа. Он носится по бабам и подворотням в постоянных поисках трехрублевой купюры, стеная, размазывая слезы и всякое такое. Вслед за автором и мы начинаем его любить. Он типа благороден. Девки, пряники, водка - это все слабости. Честен. Действительно, полторашку-то заныкал. Одного этого поступка достаточно, чтобы определить его как крысу. Зашив под зад купюру - он ходит, плачет, клянчит деньги у женщин. Когда мужчина берет деньги одной и тратит на другую, то это вообще сутенерство. Но он при этом же страдает - это самое важное. Ходит и кается. Да чего и не сделаешь в хорошем подпитии. Это и находит самый низменный отклик в наших душах. Подведем итоги - самые главные митины качества - глупость, пьянство и умение гулять за чужой счет. Перед нами идеальный мужчина.
Манера вещать устами черта или 14-летнего мальчика достойна всякого восхищения. Всегда можно что-то спорное списать на несовершенство героя. По этому принципу и библия построена. Я здесь давеча поступил на службу к богу. Жалование не очень большое, но стабильное и в евро. Но главное - хозяин обещал некоторые перспективы. По поводу убийства же он вообще сказал не заморачиваться. Это была вынужденная мера, но в итоге никто не обязан отчитываться.
Алешина эпилепсия почему-то куда-то делась. А в принципе, Алеша должен быть хорошим зеркалом общества. Ничего своего нет, но есть яркий талант к подражанию. Он, как обезьяна, будет повторять ваши действия, как попугай - ваши слова. Его дружелюбная сила без мыла влезет в вашу душу. Он станет серым кардиналом вашей жизни. Пророк, эпилептик, божий посланник - много синонимов нашел Достоевский.
Для критики логики католицизма автор выбрал Ивана и очень неудачно. Никак настолько правильный образ не укладывается в теорию вседозволенности и его софизмы ничто перед логикой Смердякова. Беседы при ясной луне с самим собой - непременный атрибут ловли белок. Твоя изменившаяся личность еще сохранила привычку быть тобою старым, но оценивает все уже другими категориями. Это может как нравиться, так и не нравиться - зависит от того, какого рода вопросы, образы, эмоции встают перед тобой. И беседа тебя старого с тобою новым тянется столь долго, сколь долго и в количествах раз шифер на твоей крыше начинает ходить ходуном. Этот обычный алгоритм изменения личности довольно точно совпал с "белой горячкой" Ивана, хотя, наверняка, этому его заболеванию дано неверное название. Достоевский настолько хорошо изобразил Ивана, что встает вопрос - не хочет ли он сам им быть. Если есть черт, то не факт, что есть бог. Но доказательства существования бога не предполагают с его стороны добро. "Добро" вообще есть относительная категория для логики. А посему - для кого-то и черт есть бог.
В общем и целом - типы направлений, определенных Достоевским и приуроченных к образу братьев Карамазовых, почему-то вертятся вокруг самого Федора Михайловича, что не только неверно, но и нескромно. Но, с другой стороны, как бы он это еще изобразил. Хотя - не может наша страна без распрей и ненависти. Ненависть же среди братьев, даже вперемешку с женщинами очень неубедительна. Будто наш человек и ненавидеть не умеет. Логический образ Ивана, наделенный рогами и хвостом, в него тоже не верится - он слишком правильный и болезненно верующий. Если сатана - это только сумасшествие, то это сводит на нет всю концепцию христианства. Образ Алеши настолько неоконченный, что больше верится в его подводную темную часть, чем в добрые начинания.
Резюме - для того, чтобы примерно представлять что-то об авторском замысле, нужно быть самим Федором Михайловичем. Пусть воскреснет и допишет.
Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.
С этой библейской цитаты начинается роман. И она истинно отражает дух не жертвенности, а мученичества. Ибо Иисус доподлинно знал, что воскреснет.
p.s. Благородные чиновники, детские благотворительные фонды, честные проститутки - начитавшись Достоевского можно ведь во все это и поверить. Суд больше напоминает театр. Я бы изъял Федора Михайловича из школьной программы вообще.
И, да - это нельзя не процитировать
Я эту Америку, черт ее дери, уже теперь ненавижу.
Зато помрем на родной земле.
В последнем и не сомневался никогда.
