Цитаты из книги «Парижские тайны. Том 1»

Эта очаровательная снисходительность нашего общества к его мужской половине, к легкомысленным шалостям наших мужчин под защитой маленького божка Амура, разве не доказывает, что настоящие французы преклоняются перед грациями и по-прежнему остаются самыми галантными мужчинами в мире?»

Но если какой-нибудь бедолага, из нужды или по глупости, не зная законов, которые не может прочитать, в простоте душевной купит краденую тряпку, он получит двадцать лет каторги как скупщик краденого, точно так же, как вор – двадцать лет каторги.

Этот молодец, как говорится, «кружит головы блондинкам и брюнеткам». Ну и что? Закон не запрещает. А что до этой несчастной, то в конечном счете она сама во всем виновата. Почему она ему не сопротивлялась? Не пришлось бы тогда совершать такого преступления, ужасного преступления, постыдного, позорного для всех, для всего нашего общества». И этот разбогатевший шляпник или старый ростовщик будут правы, абсолютно правы.

Посмотрят ли на этого человека как на ее соучастника? Смешно! Что он такого сделал? Да это же так, пустячок, любовная шалость с хорошенькой куколкой… Однодневный каприз!.. Сегодня одна, завтра другая…

А что потом ждет несчастную женщину? – продолжал размышлять Родольф. – Почти всегда отчаяние и безразличие ко всему на свете, нищета, проституция, кражи, а иногда и детоубийство! И какие страшные у нас об этом законы! Каждый соучастник преступления отвечает за это преступление. Каждый скупщик краденого приравнивается к вору. Это справедливо. Но если человек от безделья соблазняет юную, невинную и чистую девушку, делает ее матерью, а потом бросает ее, оставляя ей только позор, нищету и отчаяние, и толкает к детоубийству, за это ей приходится отвечать только своей головой…

Да, и неплохо. – Вот и прекрасно! Кабрион всегда наступал мне на ноги, да еще ради шутки разбрасывал гремучие хлопушки, поэтому нас и перестали пускать в Шартрез. И опять взрыв хохота.

Вот, скажем, Жиродо – мой сосед еще до Кабриона – был очень видным, но страшно косил. Вначале это меня очень смущало, потому что казалось, будто он смотрит куда-то в сторону, мимо меня, и я все время оборачивалась, чтобы узнать, на кого это он смотрит. И снова взрыв смеха.

матримониальном заговоре; открыть глаза Родольфу на происки Тома и Сары;

Большие темные глаза Сары под черными как смоль бровями, то искрометные, то томные, умели выражать весь пыл страсти, хотя жгучие порывы любви еще ни разу не заставили биться ее ледяное сердце, а чувственные или сердечные увлечения не могли нарушить безжалостных расчетов этой хитрой, эгоистичной и честолюбивой женщины.

Да, сударь, он отважился испортить эту дверь непристойной мазней, изобразив на ней голых детей, которых зовут амурами.