– Давай лучше мясо возьмем. Я знаю, как в кефире делать. А тут еще неизвестно что за маринад, – возразила я.

– Не вопрос! – подытожила Марина. – Давайте лучше мяска.

Мы расплатились, затем взяли лука, помидоров и какую-то специальную приправу для шашлыков в бумажном пакетике.

– В доме какие-то приправы тоже есть. Там вообще есть запасы еды, типа макарон, риса и тому подобного. Ведь кто-то постоянно находится там. Летом, по крайней мере. Просто мы все по очереди ездим.

– А мангал есть?

– А я и не знаю! – засмеялась подруга. – Но если нет, придумаем что-нибудь. Сегодня будут еще девушки, может, они не такие неумехи как мы. Подскажут, помогут. А откуда ты про кефир знаешь?

– Ну, как-то угощали. Очень даже вкусно было. Я знаю, что вместо уксуса надо кефиром залить. И постоять дать.

– Так пошли кефир купим!

Незаметно как-то подошло время отправления нашего автобуса. Мы уселись, купили билеты у кондукторши и уставились в окно.

– Михнево – это город? – спросила я.

– Я даже не знаю, как его назвать. Но место, где мы сейчас были – это его центральная площадь. – Марина откинулась на спинку сиденья. – Что-то у меня шашлыки затмили все остальные планы.

– У меня тоже, – честно призналась я. – Как будто просто на дачу едем.

– В этом нет ничего плохого, – успокоила Мара. – Мне кажется, что даже наоборот. Сейчас замаринуем мясцо, походим по Дому, погуляем по окрестностям, а вечерком за шашлычком обсудим все, что нам нужно.

Наконец автобус заполнился до отказа пассажирами и отправился в путь.

– Я имею право выложить что-нибудь в стене Дома? – спросила я.

– Конечно. Ты это с собой везешь?

– Да. – Я полезла в сумку и вытащила пакет с камешками. – Здесь то, что когда-то я собирала на память. Морские камни, полудрагоценные, что дарили на счастье… Я все равно не ношу эти брелоки, а в стену хочу вложить.

– Очень мудро, – закивала Марина. – Главное, чтобы они хоть что-то для тебя значили. Как настоящее или прошлое, не важно. Ты молодец, я давно это знаю.

Наш автобус сначала петлял, затем долго ехал по прямой и вдруг резко повернул налево.

– Почти дома, – сказала Марина, осматриваясь.

Через некоторое время, автобус поехал вниз направо и, сделав крутой вираж, высадил нас на остановке. Я огляделась. В пяти шагах от остановки находился магазинчик. Все остальные строения были внизу, нам надо было спуститься. Вдалеке уныло маячила церковь с деревянными куполами.

– Про это место много нехорошего рассказывают, – кивнула Мара в сторону церкви. – Она заброшенная, и поговаривают, что проклятая. А последним священником там был цыган, который под конец занимался отнюдь не религиозными делами.

– И что? – Я вся превратилась в слух.

– А я не знаю, что, – улыбнулась Марина. – Слухи ведь только. Я там не была, мне не по себе как-то. Может, как-нибудь рискну. Но сейчас не готова. Но мы не зря здесь поселились. Наш Дом – как противовес этому черному зданию. Пойдем.

Мы стали спускаться с крутого холмика по узкой вытоптанной тропинке.

– Тут недалеко совсем, Мышенское маленькое.

И действительно, минут через семь мы уже подходили к Дому. Это было одноэтажное здание, выложенное из цельных бревен. Вход начинался с открытой веранды, оплетенной диким виноградом. На нее вели три ступеньки. За массивной входной дверью была прихожая. Из нее можно было попасть на кухню, в чулан и непосредственно в Дом. Кухня и чулан назывались улицей, потому что не отапливались. А в самом доме были трубы, вода в которых нагревались с помощью АГВ – газового нагревателя.

– А зимой сюда приезжают? – поинтересовалась я, озираясь по сторонам, пока Марина отпирала дверь.

– Да. Приходится приезжать часто, потому что мы не выключаем газ. Он нагревает воду в трубах. Если его выключить, трубы с водой замерзнут и полопаются. Поэтому мы по очереди приезжаем и следим, чтобы все было в порядке. А иногда соседи заходят проверить. Все собираемся залить в трубы незамерзающую жидкость, но как-то руки не доходят. Готовить, конечно, на улице невозможно, но у нас есть электрическая плитка портативная. А вода круглый год тут рядом с домом – из источника.

– С ведрами бегаете?

– А что поделать? Сейчас вода есть на кухне, по шлангу поступает от соседей, а на зиму они ее нам перекрывают.

– А откуда у вас вообще дом? Ведь, как я поняла, он общий, никому конкретно не принадлежит?

– Да, он наш, – Марина довольно улыбнулась. – Записан на Ладу, но это не важно. Он наш.

– А кто такая Лада?

– Познакомишься еще. Все впереди. Пойдем, лучше, я покажу тебе, что мы уже сделали.

Каменную мозаику я рассматривала бесконечно долго. Ею была выложена первая комната в Доме. Их было три и все смежные. Первая – длинная и узкая, в ней размещались стол, кровать и два комода; оттуда сразу вела дверь во вторую комнату – широкую и, наверное, самую большую. Там стоял круглый стол, два шкафа – книжный и буфет, тумба и две больших кровати. И из обеих комнат были проходы в малюсенькую комнатушку, где умещались лишь шкаф да кровать, но мне показалась она самой уютной.

– Где-то жалко заделывать бревна сплошной мозаикой, – рассказывала тем временем Марина. – Но с другой стороны, бревна видно снаружи. А в Доме главное – энергетика.

Я все смотрела на камни, прочно сидевшие в стене. Проводила по ним рукой. Когда я вела ладонью по мозаике, во мне вставали тысячи разных ощущений и мыслей. В первый раз я даже отпрянула от неожиданности. Словно множество голосов заговорило в голове одновременно. Затем я стала поочередно дотрагиваться до каждого камня, и каждый что-то сообщал мне. Маленький кусок малахита стенал болью и памятью об умершем дедушке. Камень, возможно, драгоценный, но для меня выглядевший как граненое стекло, шептал о безнадежной любви. Он был отдарен: подаривший его человек хотел, чтобы о нем забыли. Капля бирюзы была вставлена в панно для усиления дома. В нее вложили силу. Она была подарком матери.

От большого количества информации заболела голова, и я отошла от стены. Марина все это время наблюдала за мной. Думаю, она поняла, что камни мне что-то рассказывают.

– Нина, ты поразительная женщина. Ты моя находка и моя гордость, – прошептала Мара, незаметно подойдя сзади. – Столько у тебя возможностей, сил и способностей. С тобой говорят даже холодные камни.

– Разве они холодные? – удивилась я. – Они же смысловые!

– Но они же камни. Не всем под силу прочесть их послания. Мало кто, проведя рукой по этой стене, отшатнется неожиданно от сонма каменных голосов. А тебе и это дано. Как же случилось, что ты когда-то пришла к моему дому? И я всегда благодарю высшие силы, что ты согласилась выслушать меня. И не просто выслушать, а пошла за мной. Я знаю, что ты сильнее меня. – Марина замолчала, задумавшись. – Я выполнила свой долг, свое предназначение, и даже лучше, чем было надо. Ты потом узнаешь, что это значит для меня. Ведь тебе тоже надо будет найти ученицу.

– А когда? – замирая, спросила я.

– Не скоро. Я буду вести тебя еще очень долго. И я благодарна тебе, что ты пошла за мной.

Она прислонилась рукой к мозаике.

– У меня нет этого слуха. Я долго буду воспринимать информацию от каждого камня. Это и не нужно. Главное, что Дом сделан из стольких говорящих частиц. Но я просто поражаюсь тебе. Ведь ты даже можешь открыть смысл всех посланий, заложенных здесь… Пойдем, нас ждут еще и веселые дела. Ты не забыла про шашлык?

Я тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Я настолько погрузилась в мистическую атмосферу, что совсем забыла даже для чего мы сюда приехали, не говоря уже о том, что спланировали на вечер.

Мы подхватили пакеты с продуктами и отправились на кухню. Скоро должны были приехать другие женщины, мы же решили не терять времени даром. Парное мясо резалось хорошо, и Марина быстро подготовила крупные куски и свалила их в миску. Затем она нарезала лук колечками, а я пошарила на кухне и нашла здоровую кастрюлю. Плеснув на дно жирного кефира, я положила туда несколько луковых колец и слой мяса. Посолив и поперчив это дело, я снова подлила кефира, и опять уложила лук и свинину. Получилось несколько слоев, и я, немного поразмыслив, накрыла мясо тарелкой и придавила тяжелым точильным камнем, который лежал на полке в кухне и так и просился побыть прессом. Пусть я делаю это впервые, это не может не получиться вкусным.

– Где мы возьмем дрова? – спросила я у Марины, которая внимательно наблюдала за моими движениями.

– Сейчас гляну в сарае, – сказала она, – раньше когда-то здесь была печка, и дров было много. Может, прежний хозяин не все раздал.

В сарай можно было войти из кухни и со двора. Марина исчезла за низенькой дверью, и скоро я услышала ее радостные возгласы. По всей видимости, дров было предостаточно.

– Спасибо, дядь Коля! – прокричала Мара в пустоту. Дядя Коля – так звали бывшего хозяина, про которого кроме имени нам было ничего не известно. – За домовитость и за жадность!

Как мне потом Марина сказала, это дядя Коля провел трубы и установил нагреватель, и дрова, запасенные в большом количестве, ему больше не требовались. Но он не раздал их соседям, у которых еще остались печки. Он не мог расстаться с накопленным, и теперь это нам очень помогло.

Удовлетворенные, что все идет по плану, мы выбрались на территорию участка. Скоро должны были прибыть другие участницы сегодняшних посиделок. Мне предстояло познакомиться еще с несколькими ведьмами. До сегодняшнего дня я знала только одну из них, Марину.

Собиралась приехать Лада, ведьма, которая занималась, в основном, зельями и настоями. Затем какая-то старая знакомая Марины, она была медиумом. И еще обещалась быть Гульнара, про нее Мара сказала, что она вроде как гадалка, но только наоборот. Прозвучало это очень странно, и я стала приставать к ней с расспросами. Марина, которая пыталась в это время колоть дяди Колины дрова, сначала что-то ворчала, а потом сдалась и объяснила, что Гуля гадает не на будущее, а на прошлое. Она не предсказывает, а видит, как могли бы развиваться события, если бы человек сделал иной выбор.

– И кто-то к ней приходит, чтобы это узнать? – удивилась я.

– Да, конечно. И довольно часто, – пожала плечами Марина, примеряясь увесистым топориком к очередному полену. Затем она замахнулась, резко опустила руки и ловко раскокала бревно напополам. Я наблюдала за этим процессом с большим уважением. А вот смысл гадания наоборот до меня не доходил.

– А зачем это кому-то нужно? Все равно уже ничего не изменишь! – не унималась я.

– Ну, как же, – вздохнула Мара. – Человек когда-то принял решение, потянулась череда событий, к чему-то привела его в жизни. Может быть, он не полностью удовлетворен своей жизнью, или есть у него какие-то сомнения. И хочет он удостовериться, что поступил правильно когда-то. Что если бы он тогда не сделал чего-то, сейчас было бы еще хуже.

– Так это только к тому сводится? – поразилась я.

– Ну, да. – Мара прекратила махать топором, решив сделать передышку. Она вытерла тыльной стороной руки лоб и с улыбкой уставилась на меня. Я взяла у нее из рук топорик, тоже решив немножко поработать. Правда, мне никогда не приходилось этого делать раньше, но я надеялась, что смогу повторить движения Марины.

– Но если этот человек вдруг узнает, что он сделал неправильный выбор?! – С этими словами я с размаху опасно саданула топором по самому краю бревна, после чего подруга отобрала у меня орудие труда. Я не возражала. – Если он поймет, что все могло быть намного лучше? Как с этим жить-то потом? Неужели никто этого не боится?

– Ну, это риск. Но ничуть не больший, чем в случае гадания на будущее. Ведь, если ты узнаешь что-то ужасное, что уже не сможешь предотвратить… С этим жить будет еще сложнее. И тем не менее, люди хотят, чтобы им погадали. Желают знать, что будет.

Я согласно кивнула. А она, в общем-то, права. Уж если будущее знать не боятся, то прошлое тем более. Хотя… перед будущим можно подготовиться. А тут сожалеть всю жизнь, что когда-то сделал глупость, которая тебе все испортила. Нет, я б не хотела. Но все разные.

– Интересно, а свое прошлое Гульнара так смотрела? – вдруг спросила я. – Ты не знаешь?

– Нет, не смотрела. А я знаю, потому что она как-то про это упоминала. Ей нельзя на себе это делать, то ли способность пропадет, то ли еще что хуже. Это у них семейный дар, передается из поколения в поколение по женской линии. Редкий дар. И никто не должен знать про свой собственный выбор. И семью женщины этого рода никогда не заводят. Все потомство только по мужской линии идет.

– Марин, я запуталась. Как тогда потомство получается? – уже со смехом спросила я, когда мы вдвоем стали перетаскивать нарубленные полешки к кострищу.

– Ну, ты, мать, что-то совсем расслабилась! – засмеялась Марина. – Я тебя не узнаю. Как потомство получается? Если девочка родилась, то она гадает на прошлое, и детей у нее не будет. А если мальчик, то он вырастет, женится, и у него будут дети. Если у него родится девочка, то…

– …она гадает на прошлое и детей не рожает. – подхватила я. – А мальчик вырастет и женится. И у него будут дети.

– Ну вот, наконец-то! – успокоилась за меня Марина. Мы постепенно перетаскали все дрова, шашлык замариновался, солнце потихоньку стало закатываться и небо потемнело. Скоро должны были явиться остальные.