Полисмен оглядел меня с ног до головы.
– Что все это значит? – спросил он.
Я улыбнулся ему своей ангельской улыбкой.
– Понимаете, мне трудно объяснить.
– Понимаю! – сказал полисмен.
– Я, э-э-э, просто зашел в гости, знаете ли.
Старый друг семьи, и все такое.
П. Г. Вудхауз «Вперед, Дживз!»
Дверь открылась неожиданно легко. Вадюка шагнул в темную прихожую, как в пропасть. Ему казалось, что стук его сердца должен быть слышен у метро. Он некоторое время постоял, стараясь не дышать и прислушиваясь. Ничего не случилось. В квартире было тихо. Глаза Вадика постепенно привыкли к темноте, и он начал смутно различать окружающую его действительность. Что-то неразборчиво белело справа, что-то слабо блестело слева. Он пошарил «у стеночки на полу как войдешь направо» – и не нашел ничего. Он пошарил слева – тоже ничего. Постепенно осмелев, Вадик уже более уверенно обыскал маленькую прихожую – никакого пакета, никакой папки! Он затоптался в сомнениях: то ли уносить ноги, пока цел, то ли предпринять дальнейшие розыски? Последующее развитие событий показало, что первое побуждение – всегда самое правильное! Внезапно распахнулась входная дверь, вспыхнул свет, и на ослепленного Вадика двинулась какая-то фигура, которая показалась ему со страху гигантской!
– Вы что здесь делаете? – сказал «папочка», чувствуя, что повторяется.
Вернее, так:
– Вы что здесь делаете?
Он был потрясен настолько, что потерял голос и мог только слабо сипеть.
– Э-э-э… – сказал Вадюка.
В это время из глубин квартиры выплыла полусонная «мамочка» в коротенькой ночнушке с Микки-Маусом на необъятной груди и осведомилась довольно дружелюбно:
– Кто это такой, папочка?
– Кто это такой?! Нет, это я тебя спрашиваю, кто это такой! – возопил папочка, внезапно обретший голос и новый взгляд на происходящие события.
После всех перенесенных страданий ему захотелось выпить перед сном пивка и он отправился в близлежащий круглосуточный магазин, отоварился там, спокойно возвратился домой, звякая бутылками и предвкушая полуночный кайф, а дома открытая дверь, посторонний молодец и жена в Микки-Маусе! Крошка Ню, услышав на лестнице, как быстро набирает силу скандал, поняла, что Вадика надо срочно спасать. Совесть у нее была не чиста: ведь это именно она прошляпила папочкин приход, уходя на минуточку за сигаретами. Ню действовала быстро и решительно. Не успели герои драмы как следует развернуться, как вдруг среди них оказалось новое действующее лицо: дама в бордовом халате до полу, с махровым полотенцем в виде тюрбана на голове и с лицом, густо намазанным чем-то белым. Она напоминала персонаж театра Кабуки – только веера не хватало. Все замолчали. Вадюка, и так в полуобморочном состоянии, при виде Крошки Ню, завернутой в полотенце, впал уже в совершенный столбняк.
– Боже мой! Вадик! Ты здесь! Какое счастье! Дорогой, с тобой все в порядке? Я так волновалась! Пойдем, милый, тетушка уложит тебя в постельку, все будет хорошо! Пойдем, радость моя!
Вадик вышел из столбняка и судорожно дернулся к двери.
– Стоять! – скомандовал вошедший в совершенный штопор папочка. – Кто вы вообще такая? Что тут происходит, в конце концов?!
– Успокойтесь, дорогой! Вам совершенно нельзя волноваться: у вас такое апоплексическое сложение! Я вам сейчас все объясню: я ваша соседка с пятнадцатого этажа…
– Что вам здесь нужно?!
– Я пришла за племянником.
– Каким племянником?
– За Вадиком. Вот он! Это Вадик.
– Кто такой Вадик?!
– Вадик мой племянник. Он приехал из Свердловска…
– Что он делает в нашей квартире?! – хором спросили хозяева.
– Вот я и объясняю: Вадик, мой племянник, из Свердловска…
– Ну?!
– Он лунатик.
– КТО?!
– Лунатик.
– Лунатик?!
– Лунатик. Ходит по ночам. Вот и к вам зашел. Посмотрите на него: видите – лунатик.
Все посмотрели на Вадика, который как никогда в жизни был похож на лунатика.
– А как он вошел в квартиру?
– Наверно, у вас дверь была открыта.
– Как это, открыта?
– Ну, мало ли, забыли закрыть! Это часто случается! Я сама сколько раз забывала дверь закрыть! Да она у вас и сейчас была открыта! Напрасно вы дверь не закрываете: сейчас такое время – мало ли кто может зайти!
с этими словами Крошка Ню отлепила Вадика от стены и увела его быстрым шагом, захлопнув за собой пресловутую дверь. В оставленной квартире продолжал бушевать скандал:
– Почему это у нас дверь открыта?! Куда это ты выходил?! Зачем?!
Папочку, потерявшего весь свой кураж, практически не было слышно…
– Ой, я тоже один раз дверь забыла закрыть! Что было!
– А что было? – заинтересовались все
И Агапова рассказала.
В то время Агапова жила с мамой и бабушкой в двухкомнатной квартире. Однажды ночью бабушка разбудила их с мамой посреди ночи вопросом:
– Кла-ав! К нам, что гости приехали? Чего вы их в коридоре-то положили?
– Какие гости?
Агаповская мама не сильно удивилась, так как бабушка была в маразме, и ей могло привидеться, что угодно, даже гости в коридоре. Но это был совсем даже не маразм! Когда Агапова с мамой вышли в коридор, под ногами у них действительно лежал кто-то довольно внушительных размеров. Он мирно спал, положив руку под голову, и не проснулся, когда зажгли свет.
– Боже мой! Кто это?! Это ты привела?
– Мам, ну ты что, в самом деле!
– А кто это тогда?
– А я откуда знаю?! Может, я дверь плохо закрыла, а он и зашел?
– Зашел! Чего с ним теперь делать-то?
– Выставить надо!
– Надо! А как?
Незнакомец лежал во всю длину коридора, головой упираясь в дверь. Агапова, дрожа от страха и кутаясь в ночную рубашку, перешагнула через спящее тело, трясущимися руками отворила дверь, насколько позволяла голова и быстро отскочила. Потом пнула незнакомца ногой. Мама с бабушкой подглядывали из-за угла.
– Эй, вставай давай!
– Ммы-ы!
– Вставай, вставай!
– Мма-а?
– Да вставай же ты!
– А? Что? Где? Где я?
– Где-где! Давай проваливай!
– А чего?
В конце концов, изрядно осмелевшая Агапова вытолкала незнакомца за дверь и тщательно эту дверь заперла на все замки и запоры. И еще стулом приперла – на всякий случай. После всех перенесенных страхов ей, естественно, захотелось в туалет. Зайдя туда, она обнаружила, что незваный гость успел и там побывать и оставил явные следы своего пребывания.
– А я его узнала! – сказала мама, наблюдая, как Агапова моет стены туалета.
– Ну?
– А это сосед с верхнего этажа! Мишка-алкаш.
– Ну, слава богу! Чай, не чужой!
Вымыв туалет, Агапова с мамой попили чаю для успокоения нервов и часу в третьем заснули. В пять часов утра проснулась бабушка и стала вопрошать через дверь:
– Кла-ав, а Кла-ав! А чего гости-то, уехали? Нету никого в коридоре!
Агапова с мамой накрылись подушками. Но даже сквозь подушки был слышен бабушкин монолог на тему: «Разве это дети? Это сволочи! Ничего никогда не рассказывают!» Для пущего удобства бабушка принесла из кухни табуретку. Через полчаса она утомилась и минут 10 подремала. Потом пошла на кухню, где тут же уронила металлический чайник. Причем крышка чайника долго каталась по полу, выбирая наиболее удобное место, пока не успокоилась в самом дальнем углу коридора. Дальше пошли совсем непонятные звуки.
– Что она там делает?
– Холодильник, что ли, размораживает? (Бабушка очень любила размораживать холодильник в пять утра).
– Да нет, не похоже. Может, мебель двигает?
Через двадцать минут Агапова с мамой сдались и, зевая, выползли на кухню, где их радостно встретила бабушка все с тем же монологом: «Разве это дети? Это сволочи! Крышку от чайника спрятали – чаю не согреть!» Агапова с мамой нашли крышку, согрели чаю, напоили бабушку чаем и напились сами. Бабушка пошла отдохнуть, Агапова пошла на работу, мама никуда не пошла, поскольку была уже на пенсии, а осталась дома размораживать холодильник.
Сосед Мишка – будучи человеком бла-ародным, как он сам себя рекомендовал – проспавшись к обеду, пришел к маме извиняться, и извинялся до тех пор, пока мама не дала ему на пол-литру. После этого он благодарил ее так долго, что… Нет, на другую пол-литру она ему уже не дала.
– Да, Агапова! – сказали все.
– Ну, агапова! Дверь не закрыла! Что у тебя в голове!
– Одна сгущенка! – добавил Серый.
И все опять согласились.
Пока мамочка чихвостила папочку, этажом выше всем миром отхаживали Вадюку. Петрович считал, что лучше всего поможет водочка, Вадику казалось, что не помешала бы валерьянка, но поскольку валерьянки не было, а водка давно кончилась, допитая самим же Петровичем, Крошка Ню принесла стакан холодной воды, отдала халат Петровичу, вытерла полотенцем майонез с лица и с облегчением закурила. Вадик и Крошка Ню, перебивая друг друга, рассказывали о своих приключениях, Петрович хохотал, а Алёна порхала вокруг, всплескивая ручками и звеня хрусталем, да так интенсивно, что хотелось достать мухобойку. Лиза сидела молча, и глаза у нее были как два блюдца: где же пакет с переводом?
– А где же пакет с переводом? – вклинилась она наконец.
– Да, действительно, где? – спросила Крошка Ню.
– Его там не было!
– То есть как не было?! – закричали все хором.
– Ну не было, и все! Я не нашел! Я искал – но его не было.
– Это конец! – мрачно произнесла Лизавета.
Собственное будущее представлялось ей в очень мрачном свете: ей мерещились неведомые крутые заказчики, сверкающие золотыми цепями и зубами, которым позарез нужна эта проклятая фритюрница; а вспоминать про Катерину просто было страшно…
– Слушайте, у кого-нибудь еще есть сигареты? Мои кончились.
– Серый, дай Ню сигаретку! Я видела, у тебя есть.
– Вот зараза! – подумал Серый, но сигарету выдал
– Давай, рассказывай! Что там дальше-то было?
Вадик почувствовал, что хочет домой. Очень хочет домой! Кто его знает, какие еще безумные планы зародятся в голове у Нины Юрьевны! Он затравленно посмотрел по сторонам и наткнулся на понимающий взгляд Алёны.
– Простите, – сказала она. – Но уже очень поздно. Может быть, Вадик проводит меня?
– Провожу! Я провожу!
Вадюка не знал, где живет Алёна, но готов был провожать ее хоть в Электроугли или Балашиху. К счастью, в Балашиху идти не пришлось: Алена жила всего в трех кварталах. Поскольку было уже очень далеко за полночь, и метро не работало, она благородно пригласила Вадика переночевать. Не подумайте чего плохого: Алёна была девушка приличная, и к тому же в двухкомнатной квартире жила не одна, а с мамой, братом-подростком и кошкой. Вадик переночевать согласился, но с некоторой опаской. Во-первых, он всегда слегка опасался покушений на свою добродетель со стороны прекрасного пола, так как был несколько неуверен…
– В собственной добродетели! – подсказал Алюсик.
…во-вторых, за те пятнадцать-двадцать минут, что они шли до Алёниного дома, она успела так наехать ему на уши своей Санта-Барбарой, что он стал сомневаться, а так ли сильно он на самом деле сражен ее неземной красотой, как ему показалось с первого взгляда! Вадюку устроили на раскладушке в маленькой комнате вместе с братом. Кошка, необычайно заинтересовавшаяся появлением в ее квартире нового лица, со второй попытки проникла в комнату, прыгнула на раскладушку, села Вадюке на ноги и стала его разглядывать желтыми глазами. Под упорным взглядом кошки Вадик никак не мог заснуть.
– Простите, вы не уберете кошку куда-нибудь в другое место? – прошептал Вадик.
– Чем она тебе мешает? – спросил брат, крайне раздраженный тем, что эта идиотка Ленка притащила посреди ночи какого-то дебила, который теперь не дает спать добрым людям!
– Она на меня смотрит!
– Ну и что?!
– Я ее боюсь!
– Ну, блин! – сказал брат, встал, схватил кошку за шкирку и бесцеремонно вышвырнул ее на кухню, предусмотрительно подперев дверь стулом. На стул он положил все тяжелое, что смог найти в 3 часа ночи на кухне: пару сковородок и старинный чугунный утюг. Он-то уж знал собственную кошку! Кошка, возмущенная подобным обращением до крайности, сначала высказала все, что она думает о всяких незваных гостях:
– Поду-у-у-маешь, уж и взглянуть на него нельз-я-я-а!
А потом все, что она думает о собственных хозяевах:
– Разве это хозяева-а-а! Это звери-и! Вышвырнули на кухню-у-у-у! Ну, я-а ва-а-а-м покажу-у-у-у!
И показала. Всю оставшуюся ночь она терпеливо и настойчиво пыталась выбраться из кухни, поддевая лапой дверь. Дверь грохотала, стекла в окне дребезжали, стул стучал ножками, сковородки громыхали об утюг. Алёнина семья, привычная к кошкиным забавам, спокойно спала – в отличие от Вадика. За три квартала от кошки, решив, что утро вечера мудренее, спали Петрович, Крошка Ню и Лиза. Сны снились всем самые разнообразные:
Лиза металась по кровати, спасаясь от заказчиков, которые гонялись за ней на фритюрнице, поощряемые Катериной.
Крошка Ню выступала на сцене театра Кабуки, Петрович ей аплодировал, зевая.
Алёне снилось свадебное платье, похожее на торт со взбитыми сливками.
Ее маме – новая стиральная машина.
Ее брату – сложный запутанный сон, в котором он дошел до 9-го уровня, сохранив все 14 жизней.
Наконец заснувшему Вадику мерещилось, что он Муций Сцевола, и Вадик стонал, мешая Алёниному брату перейти на 10-й уровень.
Кошка и во сне лелеяла планы кровавой мести.
Папочке не снилось ничего.
Не спала только мамочка. Она задумчиво бродила по квартире и что-то подсчитывала на калькуляторе.
– А куда же перевод-то девался?
– Ты слушай!
О проекте
О подписке