Он вдруг увидел Нику. Целиком. На кресле с большими блестящими колесами. Плед на ее коленях – несмотря на жару.

Славик попятился.

– Слава, – испугалась она, – тебе плохо? Я вызываю скорую!

Он развернулся и побежал.

Затормозил на первом этаже. Надо было забрать телефон. Мелькнула мысль: «Да плевать на телефон», но ее тут же прогнал страх. Как вернуться домой? Как объяснить маме, где телефон? Что вообще делать теперь?

Он все-таки вышел из подъезда, сел на скамейку и закрыл глаза. Он представил себя Питером Пэном. Он умеет летать и сейчас улетит отсюда! Вот только посидит немного, отдохнет. А потом легко оттолкнется от земли и поплывет над ней. Это был его любимый сон и любимая игра в реальности, которую Славка научился превращать в сказку. Надо только закрыть глаза поплотнее и не обращать внимание на звуки вокруг.

Он не знал, сколько времени прошло, когда рядом с ним на скамейку опустилась мама.

– Как же ты так? – спросила она совсем без упрека.

Славка повернулся и уткнулся ей в плечо.

– Мне Ника позвонила, – объяснила мама. – Она уже неотложку вызвала, пришлось отменять. Я ей объяснила, что ты… что уже не надо скорую.

Они помолчали. Потом мама осторожно поцеловала его и попросила:

– Посиди тут минутку, я за телефоном.

В такси они сели на заднее сиденье, и Славик лег к маме на колени. Мама гладила его по голове. Славе было хорошо.

*

Славка попытался вернуться в группу «Зайчики», отправил заявку, но его не пустили.

Общался в личке с Юркой, который ныл, что в Израиле невыносимо, что лечение достало, что вокруг одна мелюзга, что поговорить не с кем и что все равно надежды нет, впереди – мрак. Славка с удовольствием ему поддакивал. У него впереди тоже, кроме мрака, ничего не было.

Мама снова хлопотала над Славой – но уже не так панически реагировала на каждый чих сына. И спал он в своей комнате один. Он послушно выполнял все ее поручения, тем более что были они несложными: одеться правильно, есть правильно, смотреть правильные фильмы и читать правильные книги. Мама за это не возражала против того, чтобы Слава подолгу сидел за ноутбуком. Если, по ее мнению, он слишком увлекался, приказывала сделать перерыв. Он послушно шел к себе в комнату «читать» и продолжал лазить по сети с телефона.

Мама совсем успокоилась, подолгу с ним разговаривала. Рассказала, кстати, про Нику. Оказывается, Ника попала в аварию, когда ей было семь лет. Заснула на заднем сиденье, а когда проснулась в реанимации, узнала, что ходить не будет никогда. Сначала много переживала, а потом нашла себе занятие – поддерживать товарищей по несчастью. Начиналось это как хобби, теперь это работа. Какой-то благотворительный фонд ей зарплату платит. Мама уговаривала Славика написать Нике, хотя бы извиниться, но Слава не мог себя заставить. И на сообщения Ники не отвечал. Он вообще перестал смотреть в сторону девушек.

Мама только жалела и утешала.

Зато папа норовил вынуть душу. Теперь он редко задерживался на работе, приходил часам к семи и сразу тащил Славку на улицу – гулять. То есть он всегда придумывал какую-нибудь причину, например: «Поможешь дотащить продукты из магазина» или «Пошли выберем тебе секцию», – но дураку понятно, что продукты можно заказать по интернету, да и кружки в сети выбирать удобнее.

Мама пыталась заикнуться о бальных танцах, но Славка представил, что придется каждый раз прикасаться к девчонке, да еще, не дай бог, болтать с ней… Он сказал «нет» так решительно, что даже мама не стала настаивать.

Папа только посмеялся:

– Какие еще танцы? Только спорт! А то вон какие мышцы дряблые. Я в твоем возрасте за школу бегал и за двор в футбол гонял.

Когда Славику надоело таскаться по окрестным секциям, он заявил, что выбирает самбо.

– Отлично! – обрадовался отец. – И подкачаешься, и себя сможешь защитить, если что.

На самом деле самбо было ближе всего к дому. И там, как удалось выяснить Славке, не было девчонок. Вернее, были, но тренировались они в каком-то отдельном зале.

Славка собирался немного походить на самбо, а потом потихоньку замять это дело.

Незаметно подкралось первое сентября.

*

Слава стоял в коридоре в костюме, с розой в руках и чувствовал себя очень неуютно.

– Подожди буквально пять минут, – крикнула мама, – я кофе на юбку вылила, я быстро.

Мама пронеслась мимо него в спальню. Славик присел на тумбу для обуви.

– А ты чего ждешь? – спросил вышедший из ванной папа.

– Я быстро! – еще раз крикнула мама.

– А ты куда? – удивился папа.

– Ну как… – сказала мама, застегивая молнию на чистой юбке, – отведу его в школу, постою на линейке.

Сергей изумленно перевел взгляд с жены на сына.

– Ты в какой класс идешь? – спросил он у Славы.

И, не дожидаясь ответа, поинтересовался у Нади:

– Если бы тебя мама в восьмой класс на линейку привела, ты б ее куда послала?

А потом спросил уже у обоих:

– Вы что делаете вообще?

И пока Надя растерянно хлопала глазами, Сергей хлопнул Славика по плечу.

– Дуй давай, один, – сказал он, – вечером расскажешь, как все прошло. Сегодня должны расписание тренировок на сайте повесить, нам тебе еще форму надо купить.

Слава привычно подчинился, он всегда подчинялся простым и понятным указаниям, вышел из подъезда, почти дошел до школы. Роза слабо трепыхалась у него в руке. Нести ее было ужасно неудобно. Неприятно. Слава представил себе, как он вручает цветок классной, тут же в голове возникла картинка – он, на одном колене перед Никой, протягивает букет… Роза полетела в кусты. Слава вздохнул с облегчением.

Линейки, кстати, не было. Попав в школу, Славка понял, что не знает, куда идти, и застыл. К счастью, через минуту в холле появилась одноклассница, вяло бросила ему: «Привет!» – и Славка пошел за ней на третий этаж.

В классе у Славы опять случился паралич. Во-первых, он не знал, куда приткнуться, у него не было постоянного места. Когда он приходил на контрольные, его сажали на свободное, а устные предметы он сдавал после уроков один. Во-вторых, у него зарябило в глазах.

Славик был приписан к гуманитарному классу. Раньше в его положении было все равно где учиться, с математикой у него было не очень, а книжки читать он любил. Потому сейчас его окружало шестнадцать одноклассниц и четверо пацанов, которые тонули в цветнике.

– Чего застыл? – спросила быстро вошедшая классная. – Сядь куда-нибудь, не отсвечивай. Все сядьте!

Славка плюхнулся на свободную парту.

– Поздравляю всех с началом учебного года, но давайте сразу к делу. Справки о состоянии здоровья, Иванова, Сурков, у вас еще прошлогодних нет, родительское собрание во вторник, но это я еще в чате родителям напишу, напоминаю, что форма в нашей школе обязательна, деньги за питание сдаем, как обычно, в начале недели, учебники, кто не получил в конце года, после четвертого урока получит. Нам нужно выбрать старосту. Есть предложения?

– Нас все устраивает, – сказала блондинка с третьей парты и провела пальчиком по руке своего соседа.

Сосед приосанился.

– Куриленок уже четвертый год староста, может, поменяете? – поинтересовалась классная.

– Ну как можно, Татьяна Павловна? – хихикнула маленькая девочка с первой парты.

– Ку-ри-ле-нок! Ку-ри-ле-нок! – тут же начали скандировать два пацана с последней парты.

– Виктуар, ты не против? – спросила классная.

– Надо же кому-то тянуть и дальше это ярмо, – ответил Виктуар.

Слава фыркнул. Его насмешило и имя Виктуар, и его странная манера выражаться. Фыркнул не вовремя, все посмотрели на него.

– Да, кстати, у нас большая радость, Слава теперь будет учиться с вами постоянно, – объявила классная.

– Точно радость? – ехидно спросил один из пацанов.

– Ну, лишний представитель мужского пола нам в классе не помешает, – попыталась пошутить классная.

– А он точно представитель? – медовым голоском поинтересовалась блондинка, сидящая рядом с Виктуаром. – А то он болел долго.

Класс захихикал, а Славу бросило в жар. Он вжался в стул и оставшееся от классного часа время не видел и не слышал ничего, кроме стука своего сердца.

*

Уроки оказались пыткой. Сорок пять минут сидеть и слушать. Или сидеть и писать. И хуже всего – походы к доске. За первый день его вызвали только однажды – на математике.

Математик, пожилой и не очень опрятный, сначала воодушевился, когда понял, что у него теперь будет на одного мальчика больше. Вызвал к доске, попросил решить задачу. Слава растерялся. До этой секунды он был уверен, что задачи решаются только в тетради (когда готовишься) или на листочке (когда сдаешь тест). Писать мелом на доске – это было за пределами его представлений о мире.

– Понятно, – горько вздохнул математик, – чудес не бывает. Ладно, сегодня обойдемся без оценок. Возвращайся на место.

И добавил себе под нос что-то про «гуманитариев».

После уроков его ждал новый удар – мама караулила у школы. Славику захотелось умчаться подальше, когда она принялась прямо на крыльце выяснять, как прошел день. И какие оценки он получил. И не обижали ли его «другие дети». Слава постарался как можно быстрее и дальше отойти от школы, но человек пять одноклассниц точно видели его позор.

Дома Славка собирался спрятаться в комнате, но папа был непреклонен:

– Первая тренировка! Пропускать нельзя! Смотри, что я тебе купил.

И он принялся гордо демонстрировать обновки: стеганую борцовскую куртку, мягкие то ли кеды, то ли тапочки («самбовки», – пояснил папа), большую сумку и зачем-то – черные семейные трусы с зелеными лампасами.

– Я это не надену! – сразу заявил Слава.

– Это форма! – возразил отец. – Там все будут в таких трусах. Но под низ, конечно, плавки.

Славик понял, что папа тщательно изучил вопрос, прошерстил интернет, а может, и тренеру позвонил за консультацией.

Тренер оказался чем-то похож на школьного математика – такой же старенький и непричесанный. Но при этом бойкий и смешливый. Славку с отцом он принял в тесной комнатушке, пропахшей потом.

– Какой год рождения? – удивился он. – Выглядишь моложе. Ну-ка, на весы! Только ботинки сними.

Слава с осторожностью ступил на доисторические весы с гирьками, которые тренер тут же начал перемещать.

– Ага, – кивнул он удовлетворенно, – у меня в наилегчайшей категории как раз никого нет. Ладно, давай переодевайся – и дуй в зал.

В зале уже слонялось с десяток пацанов. Кто-то в куртке, как Славик, кто-то просто в спортивном костюме. Тренер вошел стремительно, командуя на ходу:

– Строиться! По росту!

После минутной бестолковой суеты все выстроились неровной шеренгой.

– Орлы! – сказал тренер. – Соколы! Одним видом задавите соперника! Но!

Он поднял коротенький палец.

– Одного вида мало! Нужно еще кое-что уметь. И сегодня мы начнем изучать самое важное, без чего немыслима борьба самбо.

Тренер выдержал паузу.

– Мы будем… падать!

Правильно падать оказалось не так просто. Нужно было сильно шлепать рукой по ковру. Чем сильнее, тем лучше. Когда тренер убедился, что новички более-менее поняли технику, приказал:

– Отрабатываем! Десять раз на левый бок! Десять на правый! А потом еще по десять! Я в вас верю, сынки! Вперед!

Примерно на двадцатом падении Слава начал ловить кайф от процесса. Это было так бессмысленно – падать и вставать, снова падать и вставать.

Славик и не заметил, куда провалились полчаса тренировки.

– Закончили отработку! – скомандовал тренер. – Все молодцы. Особенно…

Неожиданно он направил палец на Славку.

– Фамилия? – строго спросил тренер.

– Слава, – ответил Славка.

– Редкая фамилия! – одобрил тренер под смешки пацанов. – Но гордая! Слава Славе! Если все будут падать, как он…

И он снова выждал многозначительную паузу.

– Станем чемпионами? – не выдержал кто-то из парней.

– Нет. Но руки точно не переломаете. А теперь любимое развлечение будущих чемпионов – общая физическая подготовка!

Славка вдруг понял, что ему очень приятно. Хотя и похвала какая-то странная. Но все-таки. Он даже честно пытался отжиматься и «делать пресс», но это у него получалось явно хуже, чем падать на ковер.

*

Надя четырнадцать лет не оставалась без дела. Выклеивание фотографий в бесконечных альбомах не в счет – это была просто отдушина, чтобы не свихнуться. Даже когда Славик был в школе или спал, она постоянно следила за данными, которые передавал Славкин браслет. Это давало ощущение нужности. А теперь следить было не за чем.

Теперь альбомы помогали ей убивать время. Надя пересматривала старые альбомы, перечитывала подписи: «Слава, тебе четыре годика. Врач разрешил сходить в зоопарк. Ты так смеялся, глядя на обезьянок, что пришлось быстро уйти. Но ты был так счастлив… Я всегда буду помнить тебя таким».

«Тебе 11. Неужели это твой последний день рождения?»

«12 лет. Господи, спасибо за еще один год, который ты нам подарил!»

Альбомов было много – как только она узнала диагноз Славки, фотографировала его каждую секунду. Боялась, что эта секунда последняя. А вечерами, когда сынок засыпал, она сортировала распечатанные мужем снимки, вклеивала их в строго определенном порядке, под каждым ставила дату, время, описание. Электронные копии хранила, но не особенно им доверяла – ей нужны были реальные доказательства того, что у нее был сын.

По этому «вахтенному журналу» можно было восстановить жизнь Славы буквально по часам – чем она и занималась теперь, когда диагноз сняли.

Она ныряла в альбомы с головой, как только Слава уходил в школу, а Сергей на работу, и выныривала в обед, когда нужно было кормить Славика. Сколько лет она мечтала о свободной минутке. Сейчас она не знала, куда девать свободные часы.

Сегодня утром она первый раз после возвращения из Израиля зашла на родной форум. Форум, в котором провела последние тринадцать лет жизни. Она нашла его, как только вернулась из больницы с эпикризом, в котором корявым врачебным почерком было написано «синдром Зайцера». Тогда она еще плохо себе представляла весь ужас этого диагноза, он обрушился потом. Но ее поддержали, с ней разговаривали ночами, ее утешали. Такие же мамочки, как она, мамочки «зайчиков».

Сначала их было пятнадцать человек, из того, первого, состава; сейчас осталось только трое. Еще с двумя Надя поддерживала отношения, но неохотно. У обеих после смерти «зайчиков» оставались еще дети, здоровые дети. И до недавнего времени Наде это казалось предательством. Как можно улыбаться и быть такой счастливой на фото, когда ты потеряла ребенка? Как можно вообще после этого заводить еще детей?

А вот теперь Надя панически боялась зайти и выяснить, что, пока она тут читает книжки, там продолжают умирать дети. Надо было написать правду о Славке сразу, как только узнала, еще в Израиле. Но тогда шок был настолько велик и было так страшно сглазить, что Надя не могла заставить себя зайти на форум.

А сегодня решилась. Просто почитать. И хорошо, что решилась, потому что первое, что она увидела, это фотография Славки. Ушедшие дети висели у них на главной странице. Надю аж заколотило от ужаса. Она написала: «Девочки, Слава жив!» На нее тут же посыпались восторги и приветствия, фотография Славки мгновенно исчезла, ей написали, что Ира, мама Юры, рассказала, что Славку не взяли на лечение, а поскольку Надя не появлялась, они подумали самое плохое. Вопрос, что же случилось, так и висел в воздухе, но мамы «зайчиков» никогда не задавали таких вопросов. А Надя все тянула и тянула, все никак не могла заставить себя написать правду.

*

Разбудил Сергея звонок мобильного. В начале седьмого. Надя на своей половине кровати нервно заворочалась. Сергей хотел уже сбросить, но звонил мэр, подписанный в адресной книге Сергея «Валерка» – еще с тех времен, когда они сидели за одной партой.

– Ты охренел? – спросил мэр придушенным голосом.

– Что? – и в самом деле сильно удивился Сергей.

– Не знаю, кто тебе это напел, – ответил мэр, – но это все вранье до последней буквы!

– Что вранье? – не понял Сергей.

– Не ожидал от тебя… – и в трубке раздались короткие гудки, тут же сменившиеся тишиной.

У Сергея возникло очень нехорошее предчувствие. Он осторожно, чтобы окончательно не разбудить жену, встал, подхватил ноутбук и отправился на кухню.

Там он первым делом открыл собственный сайт.

Последний пост гласил: «Стариков выгоняют на улицу». И фотография дома престарелых, который располагался сразу за городской администрацией. «Городские власти, – сообщалось в новости, – решили слегка расшириться. И, недолго думая, загребли под себя дом престарелых. Старики? Ну, видимо, поживут, пока тепло, на улице, а как похолодает, перемрут потихоньку…» И дальше в том же духе. У Сергея от огорчения разболелись зубы – он себе такого разухабистого слога никогда не позволял. А уж последняя фраза: «Вы же понимаете, что эту информацию я узнал из первых рук, от человека, которого считал своим другом» – заставила треснуть кулаком по столу.

– Не шуми! – шикнула на мужа Надя, которая незаметно материализовалась на кухне. – Ребенок спит.

«Я им всем расскажу, – пронеслось в голове Сергея, – они сто раз пожалеют…»

В голове возникла противная рожа Климова. И прозвучали его последние слова. Сергей бросился в гостиную и достал папку с договорами. Покупатель сайта не врал: за разглашение любой информации о договоре, «в том числе, но не ограничиваясь, информации о самом факте сделки», грозил штраф. Огромный. В десятки раз больше, чем сумма договора.

Сергей посидел, подышал и решил пока не пороть горячку. И, раз уж все равно проснулся, для разнообразия прийти на работу пораньше.

*

Надежда почти не преувеличивала, когда называла место работы мужа многотиражкой. Эта газета и правда когда-то была заводской, но завод закрылся, и его «Заводскому гудку» грозила бы гибель, если бы не Сергей. Он тогда сразу пошел к Валере, который впервые выдвигался в мэры и с удовольствием «купил себе газетку», а уж потом, когда Валерку избрали, проблем с рекламодателями не было. Все знали, что Сергей – друг градоначальника, и в поддержке никогда не отказывали. Ну и городская казна каждый год подкидывала «на развитие независимой прессы».

С тех пор немногочисленные читатели звали «Гудок» «газетой Веселова», хотя он там был не главредом, а всего лишь вечным замом. Но спонсоры предпочитали вести переговоры именно с Сергеем, что главреда всегда нервировало.

Пока он дошел до родного обшарпанного здания, ему успели позвонить человек десять знакомых. Все уже читали и поздравляли с «бомбой». Сергей отвечал скупо и односложно, а в перерывах пытался дозвониться до мэра. Валера трубку не брал.

Сергей забился в кабинет и лихорадочно шарил по интернету. Весь город, все, у кого был компьютер или смартфон, перепостили «бомбу». Никаких других первоисточников у новости не обнаружилось. Впрочем, они и не требовались.

«Веселов знает, что говорит! – писали люди друг другу. – Он же одноклассник мэра!»

И даже хвалили: «Видишь, не посмотрел, что старый друг! Режет правду-матку! Молодец!»

Правда, тут же ставили диагноз: «Идиот, мэр ему этого точно не простит».

Внезапно позвонил сам городской голова. Сергей схватил трубку и затараторил:

– Погоди, Валера, я сейчас все объясню!

– Ничего не надо объяснять. Просто сними пост. И дай опровержение!

– Но я не могу…

Мэр не стал дослушивать и бросил трубку.

До конца дня Сергей так и не смог до него дозвониться.

*

Вернувшись домой, он застал Надю в том же халате, который видел на ней еще утром. Видимо, даже в магазин не выходила. Надя сидела, уткнувшись в очередной Славкин фотоальбом. Еще штук двадцать альбомов лежало рядом на диване.

– Надь, – сказал Сергей предельно мягко, – ты бы себе работу нашла.

– Тебя что-то не устраивает? – поинтересовалась жена.

– Меня не устраивает то, как ты себя чувствуешь. – Сергей сел на подлокотник кресла и обнял Надю. – Ты же киснешь… протухаешь.

Жена вырвалась из-под руки.

– Раньше ты говорил, что я молодец, а ты в состоянии сам нас обеспечить.