Цитаты из книг автора «Евгения Пастернак»

– Я буду рожать, – сказала Ася. Папа смотрел на нее долго и беспомощно. – Я слышал, что у женщин во время беременности что-то с мозгами случается, – сказал он, – но у твоей матери было не так критично.

Месть – блюдо, которое следует подавать холодным. Как холодец.

Причин для суицида была тысяча. Во-первых, его никто не понимает. Вот с утра он так страдал, так не хотел в школу – никто и не заметил. И на уроках мысленно просил: «Не трогайте меня! Видите, плохо человеку!» Не видели и трогали, как последние гады.

Сашка в математике ни фига не рубит, ему что-то объяснить… проще застрелиться. Но я стараюсь.

Во память у человека! Главное, простое правило по русскому он выучить не может, а анекдотов знает, наверное, тысячу!

Он быстро выяснил, что все его высшее образование и опыт работы директором не стоят ровно ничего. Менеджеров с дипломами и желанием руководить было сотни. В одной конторе ему сказали, что такие умные им не нужны, в другой язвительно поинтересовались, умеет ли он что-то делать. В смысле работать.

Он одевался, путаясь в штанинах, и все пытался объяснить, что он по-прежнему любит Владу. И если она скажет, он с Асей расстанется. – Не нужно, – перебила его Влада, продолжая улыбаться. – Вообще-то я за тебя рада. Честно. Но приходить ко мне больше не нужно. И звонить. Грише захотелось изо всех сил обнять женщину, которая научила его быть нежным. Которая показала, что такое настоящий секс. И которую он сейчас потеряет навсегда. Он застегнул последнюю пуговицу на штанах.

«Спасибо женщинам, которые создали из нас мужчин».

ойнее. Это ей шло: глаза казались большими, как у анимешных красоток.

Мне страшно начать этот разговор, хотя давно уже пора. Тебе уже 15, и я боюсь, что опоздала. Самое страшное, что я не знаю, что говорить. Я не умею разговаривать с детьми о сексе. Я не знаю, как это делается. Со мной об этом не говорили, со мной об этом даже не молчали… Динка, я тебе сегодня целый день что-то рассказываю, но на самом деле у меня полный сумбур в голове. Я не знаю, что я должна тебе сказать. Наверное, что «Ай-яй-яй!». А на самом деле — что «Ай-яй-яй!»? Я помню себя в 15 и помню, что все запреты не имеют никакого значения, потому что хочется. И хочется так, что голову сносит. Не буду врать, что я в твои годы о сексе не думала. Думала, и еще как. Но мне кажется, что я была умнее и ответственнее, а ты совсем еще ребенок. Не обижайся, ладно? Вот твоя бабушка до сих пор считает ребенком меня. Динка, милая! Я очень за тебя боюсь. Боюсь, что тебя кто-то обидит, боюсь, что тобой воспользуются, боюсь, что ты сделаешь что-то такое, о чем будешь жалеть. А с другой стороны, это же и есть жизнь. Если бы мы все всегда поступали правильно, то никогда бы не узнали, что правильно на самом деле. Я сейчас с трудом привыкаю к тому, что не проживу жизнь за тебя. Не смогу уберечь от всего. И, наверное, нужно смириться с тем, что ты имеешь право наделать своих ошибок. Но я хотела с тобой о сексе поговорить… Единственное, что пока приходит мне в голову — рассказ о том, что нужно предохраняться. Потому что… Ай, не буду тебя грузить. Я думаю, ты и са­ма все понимаешь. И главное. Я буду тебя любить независимо от того, спишь ты с кем-то или нет. И еще главнее. Со всеми проблемами ты всегда можешь прийти ко мне. Это ломает шаблоны, да? Но мне кажется, что их нужно ломать. Их давно нужно сломать… Я тебя люблю!