Глава 2

Он всю ночь шил красивое платье из голубого шифона на шелковой ярко-синей подкладке. Воланы на рукавах, множество оборок на длинной юбке. Потом умело и аккуратно прогладил швы и широкую атласную синюю ленту. Разложил все на столе, оценил, вздохнул удовлетворенно и вытер пот со лба. Неторопливо прошел на кухню, где на полу стояли в ряд трехлитровые банки с родниковой водой. Долго и много пил. Во время его работы это просто необходимо. Посмотрел на часы. Шесть утра. Он всегда делает самое главное в это время. Дыхание сбилось, сердце затрепетало в груди, ладони повлажнели от волнения. Он тщательно протер их спиртом из бутылки, взяв с подноса аккуратно нарезанные кусочки марли. Взмахнул руками, как дирижер перед выходом на сцену. Торжественно направился в ванную. Оттуда он вынес обнаженную куклу – размером с девочку-подростка. Осторожно положил ее на хирургический стол, включил над ним яркий свет. Провел руками по длинному шву – от ключиц до паха, озабоченно смазал его мгновенно высыхающим гелем, который взял со столика с огромным количеством разных баночек и пробирок. Лицо он рассматривал с помощью большой лупы. У куклы было страшное лицо забальзамированной покойницы. Он трудился над ним часа два. В глазницах засияли голубые стеклянные глаза, над ними появились огромные ресницы веером, щеки приобрели абсолютное сходство с фарфором, губы стали пухлыми и яркими, как цветок. Он улыбнулся.

– Ты будешь Суок-14, – сказал он своему творению.

Настала очередь белых трусиков и белых колготок. Только после этого он бережно, почти благоговейно надел на куклу платье, завязал на талии ленту красивым бантом. Затаив дыхание, оценил то, что получилось. Приподнял куклу, прикинув вес, после чего вклеил в нарядные голубые туфельки стельки с грузом. Когда клей схватился, а туфельки были на ногах, гигантская кукла встала на пол. Он достал коробку с шикарным париком – длинные пепельные локоны, приклеил к головке. Он так устал, что ему показалось, будто она улыбнулась, качнулась к нему. На самом деле у него сильно кружилась голова. Чувство восторга было почти непереносимым. Он сдержал крик, взял со столика приготовленный шприц и ввел себе в вену сильное успокоительное. Долго сидел в кресле, совершенно опустошенный. Потом медленно встал, поднял куклу, отнес ее в небольшую комнату, дверь в которую пряталась за шкафом. Поставил у стены, занавешенной полупрозрачными шторками, приподнял портьеру рядом. Опять улыбнулся. Там стояла кукла-шатенка с карими глазами.

– Это Суок-13, – сказал он. – Вы подружитесь. Не скучай.

Шторы были опущены, маленький светильник в этой комнате горел всегда. Он не хотел, чтобы куклам было страшно.

Теперь самое трудное: тщательно убрать ванную, продезинфицировать, отодрать скребком и щеткой пятна с плитки и эмали.

Когда он открыл дверь на балкон, на улице было уже светло. Он взял ведро, накрытое крышкой, и вышел во двор своего маленького одноэтажного домика: две комнаты, не считая той, за шкафом. Прошел до гаража, к которому была пристроена большая собачья конура. Вывалил содержимое в миску. Из конуры неохотно появился крупный черный пес, понюхал, равнодушно отвернулся.

– Ну, как знаешь, Полкан, – сказал он. – Другого пока не будет. Голод – не тетка. Никуда не денешься.

Он оставил ведро во дворе и пошел к дому на дрожащих ногах. Он был выжат и обескровлен. Перед тем как лечь на свою узкую кровать, он отключил телефон на тумбочке и звонок на двери. Сон утащил его сразу в яркое путешествие со странными, еще не существующими персонажами. Почти засыпая, он понял, над чем нужно работать. Его куклы должны танцевать.

Глава 3

Таня села в машину, устроила на коленях неудобную сумку, повернулась к водителю и на мгновение обомлела. Ей улыбался, сверкая невероятной белизны и красоты зубами, крупный веселый негр.

– Все в порядке? – спросил он на чистом русском языке.

– Конечно, – кивнула Таня. – Я не знала, что не… в смысле черноко… ой, я сбиваюсь. В общем, что вы тоже бомбите. Или вы просто меня подобрали? Пожалели?

– Я пожалел, подобрал, бомблю. Куда ехать?

– Вообще-то в разные места, если вам удобно.

– Много дел?

– Да. Поставщики, продавцы, сделки, договоры…

– Бизнес… Вы, случайно, не дизайнер?

– Странный вопрос. Почему я должна быть дизайнером?

– Не должны, конечно, – рассмеялся негр. – Просто мне кажется, что женщины в бизнесе или одеждой занимаются, или украшениями.

– А. Разочарую вас. Я вообще – колбасница. У меня колбасный цех. Смешно?

– Я вас обидел, наверное. Извините. Мне нравится колбаса. Кстати, меня зовут Дэвид.

– Татьяна. Очень приятно. А у вас это основной заработок – частный извоз?

– Нет. Я работаю на «Скорой помощи», медицинский окончил в Москве. В Гарварде стажировался.

– Не нашлось места лучше, чем «Скорая помощь»?

– Не нашлось. Работал в одной больнице, не понравилось начальство, порядки… Так понятней, что нужно делать. Есть свободные сутки, подрабатываю.

– Ясно. Я тоже решила, что без начальства или практически без начальства как-то сподручнее. Я, между прочим, тоже не колбасница по жизни. Консерваторию окончила. Фортепиано.

– Я заметил, какие у вас пальцы.

– Спасибо. Значит, сейчас сворачиваем, там я покажу. Мясной завод… Послушай, Дэвид, а ты не хочешь со мной туда пойти? Типа… я даже не знаю, кто.

– Охрана, прислуга, менеджер? – деловито спросил Дэвид.

– Все сразу, – азартно ответила Таня. – И швец, и жнец, и на дуде игрец. По-моему, я это сказала не совсем по-русски.

– По-моему, тоже. Но я понял. Пошли, – Дэвид сверкнул яркой улыбкой, каштановыми глазами с белыми-пребелыми белками, и они оба почувствовали себя актерами перед выходом на сцену.

Они прошествовали мимо изумленной секретарши в кабинет директора: впереди Таня гордо и легко несла свое пышное тело, за ней шел Дэвид скромно, почтительно, но с достоинством. В его крупных темно-коричневых руках Танина большая сумка выглядела, как драгоценность в оправе.

Директор – маленький плотный человек с лысиной, наивно прикрытой остатками редких волос, – уставился на них изумленно.

– Доброе утро, Илья Петрович, не помешаем?

– Доброе, Татьяна Васильевна, я вас ждал, только…

– Это мой сотрудник – Дэвид. Надеюсь, вы не возражаете.

– Да мне-то что. Садитесь. Вы тоже, Дэвид.

– Я постою, – скромно сказал негр и сделал шаг к столу директора. Тот посмотрел на него искоса, съежился, затем вопросительно взглянул на Таню: что, мол, это значит? Таня развела руками: все, как обычно.

– Так. Вот договор, вроде мы все согласовали, кроме этого пункта. Я плачу не за то, что вы мне даете, а за то, что сама выбираю.

– Это шутка? – директор с трудом растянул губы, как человек, не умеющий улыбаться. – За такие деньги?

– За нормальные деньги, – решительно ответила Таня. – Некондицию я могу в другом месте гораздо дешевле брать. А если я узнаю, что мне впаривают то, что уже положено зарывать, как продукты распада, то и бесплатно.

– Или нам доплатите, – корректно произнес Дэвид.

С завода они уходили в таком же порядке, сели в машину, посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Получилось, – проговорила сквозь смех Таня.

– Ты хорошо смеешься, – залюбовался ею Дэвид. – И все хорошо делаешь.

– Да ладно тебе. Нам еще с продавцами договор подписывать, они знаешь какие акулы. Такой процент…

– Задача ясна, куда ехать?

Вопрос с продавцами был тоже решен в нужном ключе, Таня купалась в атмосфере изумления и ожидания подвоха с ее стороны. Дэвид кое-какие термины значительно произносил по-английски. В результате все чувствовали себя участниками переговоров на высшем уровне. На крошечную фирму Тани они приехали уже после полудня.

– Слушай, – сказала Таня, когда они въехали во двор. – Если хочешь, я могу с тобой сейчас рассчитаться, но предлагаю зайти ко мне. Ты наверняка проголодался. Ручаюсь, ты не знаешь, что такое настоящие польские шпикачки. И ты никогда не пробовал подлинную украинскую домашнюю колбасу. Хотя в магазине мог это покупать.

– Не покупал и не пробовал, – с готовностью ответил Дэвид.

Они вошли в Танин кабинет, она позвонила в цех. Через минуту появилась ее заместительница, бледная женщина с озабоченным и хмурым лицом. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и вдруг ее взгляд наткнулся на Дэвида.

– Ой! У нас гости?

– Это мой водитель, – светским тоном сказала Таня. – Познакомьтесь: Дэвид, это мой заместитель Юля.

Дэвид склонил голову, Юля уставилась на него, явно не понимая, спит она или видит это наяву.

– У тебя теперь есть водитель? – спросила она у Тани. – Зачем?

– Чтобы ездить, – терпеливо объяснила та. – Ладно, не изумляйся. Это только сегодня, Дэвид меня возил по делам, сейчас хочу его угостить. Я обещала шпикачки и украинскую колбасу. Только горячие. Есть?

– А куда ж они денутся, – пожала плечами Юля, пошла к двери, но, перед тем как выйти, оглянулась.

Угощения принесла мастер Поля, полная девушка в голубом халатике и поварском колпаке. Она уже была в курсе. Расставляя на столе ароматные блюда, она старалась ни на кого не смотреть. Ямочки на ее щеках подрагивали. Она себя знала: если что-то покажется ей смешным, ее уже не откачают.

– Да ладно, смейся, – разрешила Таня. – Тебе Юлька, наверное, сказала, что я за водителя выдаю американского шпиона.

Поля закатилась детским смехом:

– Примерно так или еще хуже, – еле выговорила она.

Обед привел Дэвида в полный восторг. Он съел все, что ему приносили на дегустацию, и пощады не запросил. Таня была этим очень довольна. Люди, которым не нравится то, что она делает, были ей не по душе. Потом она как гид провела Дэвида по своему цеху, все показала, объяснила. Он восхищался, удивлялся, быстро понимал, что к чему. Как-то так получилось, что он пробыл там до конца рабочего дня. Они сели в машину, когда уже стемнело.

– Домой? – спросил он. – Я взял тебя у твоего дома?

– Да. Я тебе, наверное, уже мильон долларов должна.

– Не мильон, но должна. Чашку чая. Согласна?

– Конечно. Только Жулька, моя собака, может тебя укусить.

– Но может и не сделать этого?

– Запросто. Она непредсказуема.

– Тогда посмотрим.

Они подъехали к дому, припарковались, подошли к подъезду: там происходило что-то непонятное. Две женщины в грязных пальто, с растрепанными волосами тащили какие-то черные, жутко пахнущие тряпки, за ними дворники-таджики выносили обгорелые куски того, что явно было недавно мебелью.

– Что случилось, Оля, Зинаида Павловна? – бросилась к ним Таня.

– Беда, Танечка, – заплакала седая женщина. – Пожар. Все сгорело… Вообще все… Видишь, что осталось…

– Боже! Как это произошло?

– Нас не было дома. Пожарные говорят, что проводка, наверное, не в порядке. Как сейчас проверишь. Таня, – женщина бросила черные тряпки на землю и зарыдала в голос. – Мы деньги дома держали… Все сгорело!

Таня и Дэвид помогли соседкам отнести мусор до помойки, вместе с ними вошли в их квартиру на четырнадцатом этаже, Таня жила на пятнадцатом. Зрелище было удручающее. Таня прикрыла нос и рот шарфом.

– Можете у меня переночевать, если хотите. Денег немного дам…

– Ой, спасибо, – сказала женщина помоложе – дочь Ольга. – Деньги мы возьмем, в долг. А ночевать на дачу собрались ехать. Но нам не в чем! Пальто в копоти.

– Ну, это не вопрос. Вы – дамы не мелкие. Пара шуб у меня найдется. Пошли? Чаю хоть попьете у меня.

– Странный запах, – вдруг произнес Дэвид. Хозяйки квартиры, наконец заметив его, оторопело уставились.

– Не странный, а ужасный, – сказала Таня. – У меня уже легкие прокоптились, надо уходить.

– Я не о запахе гари. Здесь пахнет чем-то еще. – Он прошел от двери до кухни, принюхался. – Керосин… Да, здесь пахнет еще и керосином. Я умею запахи распознавать: нюхач, духи дегустировал. – Он наклонился, стал подбирать мокрые тряпки, обломки, обнюхивать. – Вот! Это что?

– Ножка от табуретки? – неуверенно спросила Таня.

– Нет. Это палка, которая была обмотана бинтом, вот обрывки. Эти кусочки… в них сохранился запах керосина.

– Я не пойму, – устало сказала Зинаида Павловна. – И что это значит?

– Что это поджог. Нужно вызывать полицию.

– Так она была.

– Надо опять вызвать, раз они этого не обнаружили.