Глава 11

Петр Романов, полноватый, крепко сбитый мужчина с круглым лицом, на котором сияла добродушная самоуверенность, стоял посреди помпезной спальни в синих трикотажных трусах и босиком. Он зевал, потягивался, почесывал крупными руками широкую волосатую грудь и видел свое отражение в отполированном до зеркального блеска полу из ценного камня, под которым был проложен обогревающий кабель, в огромном количестве золотых и просто блестящих поверхностей на стенах и даже в стекле и серебряных рамах полотен – подлинников. Его жизнелюбие требовало именно такого веселого и безбрежно богатого интерьера. Темные и тусклые тона вгоняли его в тоску, тоска будила воспоминания, воспоминания неизбежно приводили в тупик, и вся эта цепочка была ему не нужна. Он хотел жить каждую минуту при ярком свете, он это право отвоевал, он его купил. Все проблемы решаемы… Когда-нибудь в свое время.

– Ты уже встал? – раздался хриплый со сна женский голос.

Петр повернулся и посмотрел на огромную кровать, где среди подушек в наволочках из золотистого шелка с ручной вышивкой торчала светлая растрепанная голова. Он улыбнулся и подошел ближе.

– Рита, – мягко сказал он. – Сейчас одиннадцать часов. Лично я уже давно хочу есть.

– Только есть? – игриво спросила Рита, стягивая вниз с большой голой груди сверкающую простыню.

Петр подошел к тумбочке, на которой стояло большое зеркало, разумеется, в позолоченной оправе, и повернул его к ней.

– Во-первых, мне обязательно нужно позавтракать. Во-вторых… Рита, ну сколько раз тебе говорили хирург и косметолог, что нельзя спать лицом вниз. Твое лицо обошлось мне дороже, чем новая яхта. Посмотри в зеркало: на что это похоже?

– Ну что опять не так? – капризно заныла женщина. – Все такие со сна.

– Не все, – авторитетно заявил Петр. – Можешь мне поверить. Ты похожа на мятую подушку, хотя именно подушки у меня никогда не бывают мятыми.

Рита поднялась, внимательно посмотрела на себя в зеркало. Потом взяла его в руки и пристально стала разглядывать детали. Ее одутловатое лицо с утонувшими в щеках глазами вдруг просияло. Она улыбнулась широкой голливудской улыбкой, глядя на крупные, упругие губы подозрительно правильной формы и идеальные зубы.

– Петь, ну, скажи честно. Я уже поняла, что ты не любишь делать комплименты. Но губы мои тебе нравятся? Ну, пожалуйста. Ничего губешки?

– Хороши, – сказал Петя, как прораб на стройке. – С пятого раза получилось. Тем более надо их беречь. Как говорится, смолоду. Хотя тебе, Рита, четвертый десяток, это так, между прочим. Должен уже появиться опыт.

– Какой ты сегодня нудный, – капризно надув губы, протянула Рита. – А я ночью проснулась, смотрела на тебя и – ты не поверишь – стихи сочинила. Ну, подойди на минуточку, я только две строчки прочитаю, остальные уже забыла.

Петр послушно сел рядом на кровати, Рита мгновенно схватила его руку и положила себе на грудь.

– Я хочу тебе дать, что ты просишь в бреду, – с придыханием начала она. – На полу, на постели, а может, в плену…

– Елки… – произнес Петр. – Это ты сама сочинила?

Он расхохотался так, что Рита увидела его небо. Ее это не смутило, она продолжали ласкать себя его руками.

– Ну, дай, – оборвал он смех и навалился на нее.

Через полчаса они завтракали в огромной, сверкающей избыточными деталями кухне, пили кофе. Она спросила:

– Почитать тебе еще стихи? Я вообще-то давно сочиняю.

– Не надо сейчас, – спокойно ответил он. – Я уже думаю о делах.

Раздался звонок его айфона, который всегда был с ним. Петр какое-то время смотрел на дисплей, потом сбросил звонок. Рита посмотрела на него исподлобья, на ее лбу появились две глубокие морщины.

– Петя, извини, можно спросить?

– Что?

– Чьи звонки ты всегда сбрасываешь? Это не жена, я посмотрела. Жену зовут Марина, и ты отвечаешь на ее звонки. Ты не отвечаешь, когда звонит «она». У тебя так в контактах и значится – «она». Кто это? Почему у нее нет имени?

– Какого черта! – добродушное приятное лицо вдруг стало почти страшным. Глаза бешеные, зубы оскалены, челюсть выдвинута вперед. – Какого черта ты лезешь в мой телефон, слушай, ты, тупая корова! Запомни раз и навсегда: если я с тобой сплю, это значит одно: сегодня я с тобой сплю. И ничего другого из этого не вытекает.

– Что ты говоришь, – у Риты задрожал подбородок. – Ты обещал, что, когда разведешься с женой, то… Я не помню точно, что ты говорил, но мы живем вместе два года. Ты развелся. И если на то пошло, ты не просто со мной спишь. Мы работаем вместе. Ну, так же считается, да? Я все дела твои знаю. Со мной, как с половой тряпкой, не выйдет…

Она вдруг перевела взгляд на его руки, сжавшиеся в огромные кулаки, и жалобно сказала:

– Ой, Петя. Я не хотела. Я нечаянно увидела, что ты сбрасываешь постоянно звонки. Что там написано «она». Не хочешь, – не говори.

– Ладно, – справился он с собой. – Ерунда. Одна телка. Не хочу пока блокировать или меры принимать. Это скоро кончится.

Глава 12

Толя Васильев сидел за компьютером и пытался работать. Требовалось срочно выполнить один приличный заказ, но настроение было на нуле, и он набрал фоток известных деятелей, подфотошопил их и стал делать фотожабы, придумывая смешные надписи. Это помогло. Он себя развеселил. Потом выложил «портреты» в соцсетях, получил множество комплиментов и идей того же толка.

– Хорошо, – сказал за его спиной, глядя на монитор, начальник Никита Строев, сухощавый парень в очках. – Смешно, – добавил он без улыбки, потому что не улыбался никогда. Но всегда знал, что смешно, а что – нет: у него имелось чувство юмора. – Мне вот интересно: что тебя, способного и хорошо оплачиваемого сотрудника, заставляет убивать время на бесплатную работу. Ты же всегда считаешь, что тебе мало заплатили, что ты стоишь больше. А тут разгул фантазии и реальных возможностей – просто так, чтобы приколоться.

– В таких случаях, – лениво и насмешливо ответил Толя, – говорят: «Тебе не понять. Ты не любил».

– А, – серьезно сказал Никита. – Я все же понял, что у тебя сегодня – день не работы, а любви. Я сейчас выходил из машины и видел, как у нас во дворе парковалась твоя жена. Надеюсь, ты рад, она скоро войдет.

– Моя бывшая жена? – изумился Толя. – Надька? А какого черта?

– Извини, этот вопрос я не прояснил. Я даже не знал, что она – бывшая. Я в такие вещи не вникаю. Видел ее у нас пару раз. Узнал. Она меня, кажется, нет. Так что я тебя покидаю. Мой совет: не трать на нее много времени, раз бывшая. У тебя конь не валялся с заказом. А мы должны сдать его до Нового года.

– Надо брать предоплату, – проворчал Толя. – Это стимул. Призыв: «Утром стулья, вечером деньги», – на меня не действует.

– Опоздаешь, – спокойно сказал Никита, – останешься с никому не нужными стульями и без денег на праздник. Между нами, заметно, что ты вчера его неудачно начал отмечать.

– Сказал! – воскликнул Толя. – А мог бы промолчать. Как интеллигент.

– Не хотел обидеть. Вот к тебе и пришли. Не буду вам мешать.

Он вышел, даже не пытаясь поздороваться с высокой женщиной в норковой длинной шубе, которая решительными шагами двигалась к Анатолию от порога, не глядя на Никиту. Надежда была очень эффектна. Фигура модели, шикарные, броские вещи, яркие крупные украшения, профессиональный макияж. Ее лицо было тоже идеальным для модели. Небольшое, с выступающими скуловыми и челюстными костями, как будто кожа стянута сзади. Глубокие глазные впадины, глаза, которые можно сделать на фото любой величины. Губы, которые без труда можно нарисовать и полными, и тонкими. Она и была моделью. Так они познакомились. Он ее снимал, рисовал, делал с ней рекламные ролики. Женился. Понял, что любви ни на грош. Ни у него, ни у нее. Уродовать фигуру беременностью она не собиралась. То есть то, что ему казалось нормальной семьей, им не грозило. А ему надоели ее просьбы выводить ее каждый вечер в свет, как скаковую лошадь. Он не переваривал то, что она считала «светом». И опротивело привозить вечером шикарную женщину, а просыпаться утром с грудой костей, обтянутых кожей, всегда липкой от крема. Квартиру он оставил ей без малейшего сожаления и считал, что еще легко отделался. Они не виделись давно, но время от времени она звонила, если ей нужны были деньги.

– Сколько? – спросил он, не здороваясь. – Это я так, любопытства ради. У меня нет нисколько, и узнать это ты могла по телефону.

– Нет так нет, – низким, хрипловатым голосом сказала Надя. Когда-то ее необычный голос и свел его с ума, к сожалению или счастью, на недолгое время.

Она села на стул, распахнув полы шубы и вытянув длинные ноги, едва прикрытые клетчатой юбкой в складку. Толя отметил, что даже эта маленькая, как для ребенка, юбка на Наде смотрится стильно.

– Ты пришла на меня посмотреть? – рассмеялся он.

– Почему нет. Мы давно не виделись. Ты никогда не позвонишь, ничего не расскажешь. А у вас там такое событие.

– Ты о чем?

– Ну, Валентина-то ваша померла. Чуть ли не убили ее. Так убили или нет?

– Знаешь, – Толя смотрел на бывшую жену с удивлением, – мне как-то все равно. В смысле – пусть бы жила, конечно, но раз ее нет, то какая теперь разница. А вот тебя почему это волнует, не пойму? И откуда ты узнала?

– Просто интересно, – пожала плечами Надя. – Я узнала от Валеры, внука Валентины. Мы встречаемся.

– Так… Вот это с тобой и случилось. Я часто думаю, что творится в голове у баб, которые вешаются на шею мальчишкам вдвое моложе себя? Это что-то из области психиатрии?

– Какой ты хам. Валера моложе меня всего на десять лет. Это не вдвое. Все говорят, что мы выглядим, как ровесники.

– И давно вы вместе… выглядите?

– Не очень. Помнишь, я заехала к тебе в твой день рождения. Вся ваша коммуналка была в сборе. Он взял у меня телефон. Потом мы встретились… В общем, это наше дело, понял?

– Трудно, что ли. Я просто поддерживаю разговор, поскольку мне не ясна цель твоего визита.

– Слушай, а ты не хочешь купить комнату Валентины? У Валеры есть знакомые, можно даже раньше чем через полгода все оформить. Ты две комнаты в центре легко меняешь на однушку где хочешь или даже на двушку на окраине, а нам тоже меньше мороки. С этими сделками можно так зависнуть. Там цепочки всякие, а тут – напрямую.

– Надя, как здоровье? На слух не жалуешься? У меня нет денег! Это – один вопрос. Я ничего не хочу менять – второй. А самый большой вопрос – с какой стати я должен вам помогать? Я не стал при разводе делить свою квартиру, влез в кабалу. Не дай бог, приведу на отдельную жилплощадь другую модель, останусь бомжом. Тут как-никак коллектив за спиной.

Надя хмыкнула и пристально на него уставилась.

– Да, мне сказали, что как раз в этом коллективе у вас появилась какая-то бабенка. Вроде она Валентину и отравила. А ты к ней клеишься? Не из-за нее морда побитая? Слушай, Толя, я тебе не враг. Вали ты из этой бандитской хазы. Насчет жилья, которое ты мне оставил, мы вместе решили. А то как бы тебе не пришлось вслед за Валентиной, раз такой расклад… Валера говорит, там дело темное.

– Я куплю сегодня тетрадь в клеточку и начну записывать мудрые мысли Валеры. Надя, я все сказал. Мне надо работать. Шеф велел.

– Но я к тебе пришла как к близкому человеку…

– Да что ты говоришь! Получается, теперь мы с Валькиным внуком типа родственники? По твоей линии?

– Идиот!

– Честь имею. Вали.

Надежда порывисто встала, пошла к выходу, но у двери обернулась.

– Толя, подумай. Очень серьезно подумай обо всем, что я сказала. Такие предложения делают не каждый день. И о том, что там дело завели, подумай. Оно тебе надо?

– Завели, – задумчиво сказал Толя. – А знаешь, что я как-то вычитал в одном детективе? Когда речь идет об убийстве из-за квартиры, комнаты, дачи, то убийцу надо искать в близком круге. Среди родственников. А? Что-то вы с Валерой сильно быстро хотите от этой комнаты избавиться. Может, даже меня подставить. Как близкого тебе человека.

Надя испепелила его взглядом, но нашла в себе силы произнести:

– Звони.