Глава 2

– Привет, проходи! – я отступила на шаг, пропуская девушку.

– Я когда-то тоже жила в похожей комнате, – мечтательно произнесла она, обойдя мою келью.

– Ты была служанкой, а стала наложницей? – спрашиваю я, любуясь ее грациозными движениями.

Белые шифоновые и шелковые полы платья обрисовывали каждый ее шаг. Казалось, Ясмина не идет по земле, а лишь касается пола кромкой наряда.

– Как тебя зовут? – улыбнулась она.

Спохватившись, почувствовала неловкость. Я ведь даже не представилась, а начала расспрашивать ее.

– Лейла, – и чуть присела в поклоне – мне, наверное, стоило обращаться на “Вы”…

– Нет, нет! – отмахнулась Ясмина – Я хочу, чтобы мы были как подруги, а не общались будто госпожа и прислуга.

Я облегченно выдохнула. Здесь мне тоже повезло. Ясмина оказалась не высокомерной дурой, а милой и доброй, на первый взгляд, девушкой.

– Я переживала, что ты будешь относиться ко мне как к вещи, – честно призналась вдруг я смутившись.

– Для этого у нас здесь есть Амира, – и Ясмина приложила указательный палец к губам – только тс-с-с-с! Это между нами. Правда, другие наложницы тоже яро против заносчивой сестры Багира.

Мы с Ясминой присели на мою кровать как близкие подруги, и она начала рассказывать:

– Все было нормально, пока не приехала она, – моя новая знакомая театрально закатила глаза, – и не начала устанавливать свои порядки. Например, запретила нам гулять по территории дома, пока она там гуляет со своими служанками. Ужин подавать сначала ей, а потом нам, наложницам.

Я усмехнулась. Вот же стерва! И очень знакомое для меня поведение. Прямо один в один как мои братья и отец! Презрительное отношение как к скоту на рынке.

– Хорошо, что Джамил относится к нам нормально, а не пытается унизить, как эта Амира, – продолжала Ясмина – Расскажи о себе.

Я решила не жаловаться и сказать только основные факты своей жизни.

– Не хотелось уезжать из дома? – пытливо заглянула в глаза Ясмина.

Я, отвернувшись, помотала головой.

– Мне интересно было посмотреть, как живут богатые люди. Немного грустно, но уже ничего, – врать так врать.

Мне казалось постыдным признать то, что я была изгоем в собственной семье. Ясмина – хорошая девушка, но ей я пока не доверяла. Может, она притворяется, а потом пойдет и расскажет все самой главной госпоже, и меня выпроводят на улицу. От мысли о кочевой жизни пробил холодный пот.

Нет уж! Надо относиться ко всему с осторожностью.

– Мы скоро пойдем гулять, а потом обед, – произносит Ясмина – Увидишь, какой красивый у нас сад… – и вдруг она переходит на заговорщический шепот. – Мне хочется когда-нибудь сказать, что это будет только МОЙ сад с Багиром, – Ясмина улыбается с любовным блеском в глазах.

Я киваю и тоже улыбаюсь.

“Если избавишься от Амиры” – думаю, размышляя об узнанных мною фактах о сестре Багира.

– Ты, наверное, еще не знаешь историю, которую мне рассказала Мариам, служанка Амиры. Такая замечательная девушка, как она только выдерживает эту мегеру! – Ясмина поморщилась, снова акцентируя внимание на родственнице любимого мужчины.

– Что за история? – заинтересовалась я.

Ясмина поднялась с кровати и заходила по комнате, будто припоминая факты.

– Багир был женат, но один раз и на одной девушке. И больше он не желает жениться. Раньше, до нее, у него были наложницы, как мы сейчас. Говорят, их было около двадцати девушек. Сейчас нас меньше. Пять, – она вдруг замолчала и опустила голову, разглядывая узоры на рукаве. – Говорят, он безумно любил жену, но она потребовала развода и ушла к другому…

– А разве так можно? – заворожено прошептала я, не веря в местную легенду о любви.

– Да. Он отпустил ее, понимая, что за десять лет она так и не смогла его полюбить и любила другого, – Ясмина печально вздохнула – Если бы Багир женился на мне, я бы никогда его не предала.

Можно не сомневаться: Ясмина влюблена в своего Господина. Ее в миг переменившееся настроение выдавало тоску. Видимо, он не слишком жаловал наложниц и относился к ним как к легкому развлечению.

– Пойдем гулять, – оживилась Ясмина, выйдя из любовных мечтаний.

Она махнула рукой, а я огляделась в поисках платка, чтобы закрыть голову. Для меня это было обязательно при выходе на улицу. Мама строго отчитывала, когда я могла выйти на минуту без платка во внутренний двор дома.

– Ты чего? – спросила она, видя мое замешательство.

– Не помню, где платок, -

– Тебе он не нужен, – засмеялась Ясмина, – здесь частная территория, на которой больше нет никого, кроме нас и слуг.

– Но ведь слуги есть мужчины… – произнесла я удивляясь.

– Джамил – евнух, а остальные в основном женщины. Охрана здесь не появляется и не имеет права смотреть на нас. Пошли!

Как только вышли через широкую дверь на улицу, моему взгляду открылся потрясающий вид на бесконечно зеленый огромный парк с пышно цветущими клумбами, высокими пальмами и белыми беседками, закрытыми сверху плотным навесом с полупрозрачными шторами.

– Ничего себе, – выдыхаю я и ощущаю, как хочется разуться из тесных туфель на плоской подошве и пройтись по мягкому газону сочного зеленого цвета.

– Ты что делаешь?! – хохочет Ясмина, когда я скидываю туфли и с блаженным видом иду по траве.

Я жила в трущобах, где практически не было деревьев, растительности и цветов. Окружающая обстановка заставила почувствовать себя словно в сказке.

– Это потрясающе, – шепчу я, оглядывая необъятные просторы сада нового Хозяина. Воздух здесь кажется свежим и наполненным кислородом. Пыльные аулы остались позади.

Я довольно улыбаюсь, чуть прикрыв глаза. Но мое воодушевление нарушает чей-то незнакомый голос.

– Кто эта оборванка, Ясмина? -

Я оборачиваюсь и вижу перед собой пятерых девушек. Двое из них стоят с высокомерным видом в красивых, расшитых серебряными нитями, платьях сиреневого и бирюзового цветов. Трое – очевидно, служанки, улыбаются циничной шутке своей госпожи, потупив глаза.

– Ноги моей служанки чище, чем твой язык, – Ясмина подходит ко мне, как будто защищая от новых знакомых, и добавляет – Лейла, это Раяна и Замира. Наложницы Багира.

Последняя фраза слетает с ее губ с ядовитым оттенком. Ясмина испытывает неприязнь к ним не только потому, что они ведут себя по-хамски, а еще и из-за вынужденности делить любимого мужчину с четырьмя девушками.

– Может, и так, – улыбается в ответ на фразу Ясмины Раяна, – зато Багир вчера был моим… А с тобой даже оставаться не захотел.

И девушки, одарив вновь лицемерными улыбками, пошли к беседкам.

Ясмина, сжав губы, покраснела от подступающих слез. Мне хотелось ее утешить, но, как на зло, я не могла подобрать подходящих слов. Теперь я понимала, куда попала. Похоже, скандалы с одной Амирой, про которую мне рассказывала Ясмина, здесь не единичны. Женское вынужденное сосуществование приводило к бесконечным ссорам и острым подколкам друг друга.

– Пойдем к озеру, – шмыгнув носом, произнесла моя госпожа и пошла, не дожидаясь меня.

– Ясмина, не обращай внимания. Она врет! – ляпнула я, предположив, что, возможно, и правда Раяна это сказала для того, чтобы позлить Ясмину.

Но моя новая подруга не обращала внимания. Украдкой касалась щек, и я понимала, что она плачет. Я шла позади ее, и цветущее великолепие враз померкло. Если эти распри будут каждый день…

– Я знаю, что она врет, но все равно сильно ревную, – внезапно произнесла Ясмина, вытирая влагу с глаз. Она обернулась ко мне, и ее красные опухшие глаза светились доверием.

Я чуть коснулась ее руки, пытаясь приободрить.

– Я так рада, что ты появилась, – и она кинулась меня обнимать. – Наконец-то я не одна в этом змеином логове!

Мне хотелось ей сказать то же самое.

Наконец-то кто-то рад моему присутствию и не собирается относиться ко мне как к пустому месту.

***

– Я хочу, чтобы ты выстроил отдельный особняк для наложниц. Я не желаю с ними встречаться постоянно в доме, – Амира гордо вскидывает голову и смело смотрит в глаза Багиру.

– А может, мне тоже потом переехать к ним жить? – громогласный бас вдруг возвращает женщину к привычным реалиям арабской жизни. – Ты совсем потеряла чувство меры и контроля! Я скорее построю для тебя отдельный дом, и ты поедешь туда жить!

Багир мерит комнату широкими шагами, и в воздухе начинает клубиться энергетика агрессии.

– Я в сотый раз повторяю: если ты взяла управление над гаремом, то это не значит, что ты контролируешь и меня тоже! – рявкает он, и Амира покорно опускает взгляд.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но ее прерывает негромкий стук в дверь.

– Да! – зло сверкает глазами Багир и обращается к сестре. – Еще одна выходка – я перевезу тебя и твоих служанок в особняк в Эль-Джадида!

На пороге появляется Джамил. Чуть поклонившись, произносит:

– Какую наложницу сегодня подготовить для Вас?

Багир хмурится. Ему сейчас совершенно не до романтических встреч.

– Пусть будет Ясмина, – вспоминает он.

Чувство вины, мелкое, но гнетущее, до сих пор мучает его по отношению к этой девушке. Почему-то ночи с ней тоскливо напоминали о Ханне. Возможно потому, что темперамент Ясмины был схож с темпераментом навеки любимой женщины. Спокойная, кроткая, но не Ханна…

– Прости, Багир. Я, наверное, погорячилась. Они ведут себя по отношению ко мне вызывающе, – в светло-карих глазах заблестели слезы и наигранность Амиры.

– Они тебя оскорбляют? – Багир знал, что с этого вопроса начинался их давнишний повторяющийся спор.

– Нет, – произнесла Амира, и на все вопросы, которые могли опорочить наложниц, она отвечала односложно.

Багир опускается в кожаное кресло и смотрит с сочувствием на Амиру.

– Я предлагаю найти тебе мужа, чтобы было не одиноко, и ты прекратила искать в окружающих людях врагов, – говорит он ровным спокойным тоном, но сестра вспыхивает как уголек.

– Багир, я не хочу замуж! – демонстративно вытирает глаза платком. Весь ее вид кричит о том, что Амира отыгрывает хорошо задуманную роль.

Ей не нужен муж или новый дом. Ей нужна полная власть здесь, во дворце среднего брата.

Зачем?

Багир раз за разом задает себе этот вопрос и не может понять.

– Хорошо, хорошо, – выставляя ладонь вперед, Багир останавливает стенания сестры, – я понял. Теперь оставь меня.

Амира, кивнув, с едва заметной улыбкой уходит из его кабинета.

Мысли Багира снова возвращаются к Ясмине. Но рядом, как призрак из прошлого, все равно нежный силуэт Ханны.

Он закрывает глаза и крепко сжимает подлокотники.

Сколько еще будет издеваться над ним собственная память?

Сколько еще будет напоминать про то, как поступила Ханна, как ложилась в постель, а сама думала о Саиде, другом мужчине? Изменяла ему в мыслях, что било сильнее, чем самое мощное оружие в мире.

Ни одна наложница не смогла больше вызвать похожих чувств.

Кроме Ясмины. И то это было нечто отдаленное, лишь пародия того, что могло быть аналогом.

Багир поднялся с кресла.

Сегодня стоит уже решить для самого себя: отпустить прошлое или жить, мучаясь и скорбя по беззаветной любви.

***

– Какой красивый наряд! – восхищенно прошептала я, держа в руках расшитый золотыми нитями красный лиф.

На нем была складками пришита органза. Красно-золотистый цвет-хамелеон с вкраплением мелких страз переливался в теплом свете комнаты Ясмины блеском дорогих бриллиантов.

– Его сегодня надену для Багира, – мечтательно говорит моя хозяйка и прижимает расшитый красным бисером пояс с двумя юбками. Одна, нижняя, из алого как кровь шифона, а верхняя – из атласа.

– Как-то раз к нам приезжала моя тетка и научила меня танцу с мечами, – вспомнила я, рассматривая вышивку на поясе.

– Правда?! – подпрыгивает Ясмина словно ребенок. – Покажи! У меня есть музыка!

– Нет, – смущенно улыбаюсь я, чувствуя, как краска заливает щеки.

– Лейла, ну пожалуйста, пожалуйста! – она касается моей руки в знак просьбы. – Надевай этот наряд и станцуй. У меня где-то был меч. Я хотела научиться. Джамил даже достал мне меч, принес, но я что-то забросила все это дело.

Ясмина открывает шкаф и достает муляж меча с черным эфесом, на котором красуются красные, белые и синие камни, сделанные под драгоценности.

– Одевайся, – Ясмина улыбается. – Это мой приказ.

Я понимаю, что ее слова говорятся в шутку, но подчиняюсь с неохотой.

Скидываю джалабию и бюстгальтер. Надеваю лиф, который оказывается мне впору, и юбку с плотным поясом. Смотрю на себя в зеркало и прихожу в еще больший восторг от наряда. Юбка из атласа нежно касается моих ног, лаская кожу.

Ясмина включает на магнитофоне музыку.

Сначала меня давит невероятное стеснение. Я двигаюсь неумело, но через пару минут музыка и очарование восточного танца накрывают с огненной силой.

Моя хозяйка завороженно смотрит на меня, и в ее глазах я вижу мечтательное видение ее самой и главного мужчины на свете. Ясмина замирает и полностью погружается в мелодичный ритм музыки и личных фантазий.

Продолжаю танцевать, чувствуя, как и меня саму захватывает, завораживает звук бендира и сантура. И в этот момент глазами с чуть прикрытыми веками натыкаюсь взглядом на алчное, демоническое рассматривание меня словно марионетки.

– А-а-ах! – хватаю подушку и закрываю обнаженную наготу.

– Багир! – вскакивает Ясмина и с ужасом смотрит на него, стоящего на пороге и опирающегося на дверной косяк.

Только сейчас я рассматриваю его – Господина нашего дворца.

Высокий, с широкими массивными плечами. Белоснежный цвет рубашки еще больше увеличивал объем бицепсов, подчеркивал атлетическое телосложение. Сложенные на широкой груди руки, скрещенные ноги – поза властного, надменного Властелина. Короткая, но плотная и черная как смоль, щетина на подбородке и на щеках делала его вид более устрашающим. Глаза цвета самой темной ночи жадно осматривали каждый миллиметр моего тела, который не закрывала подушка.

– Пойдем! Станцуешь для меня! – бросает резко и грубо.

– Багир?! – возмущенно теряется Ясмина, понимая, что он говорит это вовсе не ей, а мне…

– Я никуда не пойду! – вырывается у меня, и я невольно вспоминаю слова одной из самых заученных молитв.

Его брови чуть приподнимаются. Видимо, не ожидал услышать протест, а тем более гнев наложницы, который передался с произношением имени.

– Значит, приведет охрана, – чеканит он по словам, давая понять, что спорить сейчас – глупое занятие. Все равно будет так, как он сказал.

Багир поворачивается спиной, сравнимой с огромным щитом, и выходит прочь.

Я в ужасе хлопаю ресницами, боясь даже взглянуть на Ясмину.

– Иди, – шепчет со слезами в голосе она и отворачивается. Подходит к окну, закрытому ажурными вставками, – его нельзя злить, иначе только хуже сделаешь нам обеим.

– Но я же не наложница, – возражаю в ответ, но Ясмина молчит.

Ее хрупкие плечи подрагивают. И времени для разговоров, чтобы определить ситуацию, нет.

Я выхожу в длинный коридор и лишь успеваю заметить, как скрывается за углом белоснежное пятно. Ускоряю шаг, и атласная юбка издает нежный шелест, ласково касаясь кожи.

Можно ли расхаживать в полуголом виде по особняку или нет, не знаю.

Только заворачивая за угол в попытке догнать Багира, чтобы не навлечь обещанную Ясминой ярость, тут же сталкиваюсь с тремя женщинами.

Они ошарашено оглядывают меня, и их на лицах отпечатывается презрение.

– Ты что себе позволяешь?! Ходить по женской половине в таком виде запрещено! – выдает одна из них, и я понимаю, что она – главная, а две другие – служанки.

– Мне приказал господин Альми Арнара! – дерзко выдаю в ответ и смотрю ей прямо в глаза.

– Ах, ты бесстыжая тварь! – и горячая пощечина обжигает кожу до острой боли. – Как ты смеешь смотреть мне в глаза и перечить! Немедленно возвращайся к себе!

– И не подумаю, – гневно шиплю в ответ, делаю пару шагов по направлению к холлу, но крепкие пальцы перехватывают мой локоть и дергают назад.

– Мерзавка, к тебе обращается госпожа Амира, а ты игнорируешь ее приказ! – гаркает одна из служанок прямо мне в лицо. Ее мимика передает энергетику ярости и абсолютной ненависти.

Теперь я понимала, о чем говорила Ясмина.

Амира и вправду ненавидела всех наложниц, а еще больше их служанок. Все, видимо, потому, что не согласна смириться с тем, что одна из наложниц могла занять ее место. И это было бы навсегда.

– Отпусти, дура, – огрызаюсь в ответ и пытаюсь выдернуть локоть, но на помощь ей приходит вторая, и они тащат силой меня по коридору к комнате.

Пытаюсь освободиться от стальной хватки женских рук, но только еще больше в кожу врезаются шипами пальцы служанок. Одна из них хватает пятерней меня за распущенные волосы и тянет. На глаза рефлекторно наворачиваются слезы, но я приказываю себе не плакать. Адская боль пронзает тело, и с каждым приступом сильнее.

Не могут же они начать избивать меня?!

Или могут…

Ярким всполохом вспоминаются слова отца.

“Тебя перевоспитают… или убьют!”

Зажмуриваюсь. Лютой беспощадной бурей в душе поднимается ощущение жалости к себе. Но сжимаю зубы до боли в висках.

Нет! Никогда не сдамся!

Они швыряют меня в комнатку и захлопывают дверь.

Слышу, как успевает сказать Амира:

– Тебя здесь скоро не будет!