Тонкий сладкий запах мимозы, нотки влажной земли и пропитанного пылью дождя – таким ароматом встретил Таирон пропылённый до самых бровей караван.
– Всё, парень, дальше сам! Спасибо за компанию!
– И вам не хворать, – путник осмотрелся, отойдя подальше от ворот города. За дальней стеной рокотало море, где-то вдалеке шумели поезда, напротив ворот галдел неугомонный рынок, сновали сквозь толпу чудаки, ряженые в рыжие балахоны и маски. За спиной остались укрытые дымкой горы, снежные вершины – и родной дом.
– Ну, здравствуй, жемчужина Диаллии.
День прошёл в заботах. Найти жильё, найти работу, найти кабак, где вкусное мясо и хорошее пиво – это не так-то просто, когда все кругом убеждают, что именно у них есть то, что дорогой гость пожелает – за умеренную плату, разумеется. На законное желание широкоплечего гостя сперва осмотреть предложенное торговцы и прочие плуты отшучивались и убирались подобру-поздорову.
– Всё, что происходит – это лучший вариант из возможных, – изрёк парень, оглядывая комнату на самом верху трёхэтажного дома с выходом на крышу. Подёргал створки окон, потрогал матрас. Вверх взвилась пыль, поблёскивающая на свету. Комната и пахла пылью, нагретым на солнце деревом и травами. Странник хмыкнул, сбросил на матрас сумку и выбрался через крышу на улицу.
Работа тоже вскоре нашлась – совершенно случайно. В лавке ювелир долго косился на плетёные браслеты странника, после чего спросил, где тот нашёл такого мастера. Узнав, что узор и само плетение придумал сам посетитель, сначала не поверил, после показанного на проволочках примера плетения удивился, восхитился и предложил парню работать у него. Обговорили плату, время – и по рукам. Заодно и кабак стоящий подсказал ювелир своему новому мастеру.
Кабак «Крепость Ретип» оказался на редкость хорош. Пиво было свежим и лёгким, мясо – хорошо прожаренным. Ну а публика – мирной. Ни лишнего внимания, ни лишних расспросов, кто таков и зачем пожаловал.
– Всё, как я люблю… – пробормотал парень, сыто щурясь на ныряющее в море розовое солнце. Город его определённо радовал.
– Главное – поверить. Тому, кто верит в победу, ничего не страшно. А пораженцам опасна даже лёгкая царапина. Так что просто верь, что ты выздоравливаешь – и всё. Думай о другом: о своих планах, о целях. Только не жалей себя и свою болезнь.
Ариет поглаживала полосатую кошку. Та внимательно щурила глаза и слушала странный разговор, развалившись поверх одеяла. Сквозь стекла поблёскивали звёзды и рыжая пухлая луна.
– Знаешь, Имир, твои слова да лекарям в уши. Надоело каждый год глотать микстуры. И вообще, иногда кажется, что меня накрывает лёгкое безумие. Норны, валькирии… И Древо судеб, куда ж без него. Наверное, если бы отец не настоял, я бы не стала туда поступать. Выбрала бы обычный университет, стала бы писателем, например.
Давешний путник хмыкнул, пожав плечами. В руках у него дымилась чашка ароматного домашнего чая, плащ лениво свешивался с подоконника. Девушка продолжала, глядя в стену.
– А сейчас, на пятом курсе, думаешь иногда, что можно и помечтать о чём-то простом – о друзьях, о любви, о путешествиях. А оно берёт и сбывается, только не всегда так, как ты хочешь. И ты понимаешь, что теперь, с этой самой минуты, главное твоё правило – верить только в хорошее. Потому что вся твоя жизнь – в твоей голове.
– Ну, уж не только в твоей. Ещё и в голове того, кто тебя учит, и кто за тобой следит. Смотрящие же не просто так кабинеты занимают. Кто сильнее – тот и повернёт жизнь в свою сторону, по своему разумению.
Он поставил чашку на подоконник и улыбнулся. Всё оказалось до безумия глупо – и просто. Хорошенько посидев в «Крепости Ретип», Имир направился было домой – да перепутал с непривычки (или хмельного глаза?) дома. Они, как назло, казались очень похожими. Сумерки это сходство усилили ещё больше. В итоге парень, повинуясь чутью, влез на крышу дома, около которого мерцал зелёным светом старый фонарь, забрался в открытое окно, скинул сапоги в угол – и только потом понял, что дом оказался не тем, а с кровати на него смотрят в недоумении четыре огромных глаза. Объясниться удалось быстро, разговор завязался, скоро появился травяной чай…
– Ну а войны и прочие напасти? Тоже вина тех, кто оказался сильнее? Это же с самого начала глупо. Или сильный может позволить себе быть глупым? Хотя ты же не знаешь… Мы можем только подтолкнуть к наиболее гармоничному для всего мира варианту. Есть Этика Творцов, которую всех студентов заставляют наизусть выучить. Не навреди, не выделяй никого, следуй зову мира, а не личности.
Имир задумался, глядя на странно мерцающую за окном зеленоватую звезду. Разумного ответа на этот вопрос у него не нашлось, но откуда-то изнутри прозвучало:
– Войны – по вине тех, у кого не осталось души.
Ариет улыбнулась. За окном начинало сереть небо. Гасли одна за другой звёзды.
– Слушай, гость незваный. Может, ты представишься полностью?
– Да пожалуйста. Имир Вьюжиль, лучник, собираюсь в Университет поступать.
– А ты не слишком стар для поступления? Принимают на первый курс только до двадцати лет.
– Мой народ взрослеет медленнее. В двадцать лет нас никто и из дома не выпустит. Мне уже сорок три, по-вашему, что-то среднее между девятнадцатью и двадцатью годами. Так что поступлю. – Имир пожал плечами. В успехе он не сомневался. – Осталось только узнать, как добраться.
– Это не проблема. Мне нужно быть в Универе к середине цейтана, чтобы узнать назначение на практику. У тебя как раз будет две недели до начала экзаменов, если поедем вместе. Отцу я объясню. – Ариет даже обрадовалась шансу наконец-то проделать путь до Мирры в компании. Поезд к предгорью она точно пропустит из-за болезни. Пока цветут акации, путь в универ ей заказан. А так две недели пути с Имиром и парой охранников обещают стать интересным путешествием.
– Я согласен. Но с отцом твоим хотел бы познакомиться заранее. Чтобы не подумал чего.
Знакомство с отцом устроили через неделю, когда Имир обзавёлся подходящей одеждой и решил все дела в городе. Будущий спутник Ариет хотел произвести хорошее впечатление, потому готовил ко встрече подарок. Старенький ювелир, в мастерской которого парень пропадал вечерами, с интересом заглядывал ему через плечо, на глаз оценивая стоимость и качества подарочка. Изящный, но при этом широкий серебряный браслет с чеканным узором из трав и цветов украшали маленькие звёздочки сумеречного камня, одного из самых дорогих минералов континента.
– Какая прелесть! – Ариет крутила поделку в руках, рассматривая со всех сторон. – Отцу точно понравится! Имир, завтра мы будем ждать тебя к семи эонам вечера. Только, Деревом заклинаю, не опаздывай. Отец терпеть не может необязательных людей.
Имир хмыкнул, убирая браслет в сумку:
– А я и не человек.
Знакомство с отцом прошло без происшествий. Пожилой купец Гийом Лериз оставался по-прежнему подтянут, хотя и набрал немного лишнего веса. Торговля редкостями с Тюленьего архипелага и специями из Риэнии при всей своей доходности имела один существенный недостаток: желающих поживиться этими редкостями за счёт Гийома находилось огромное множество. Да и отношения с Риэнией, несмотря на послабление запретов на торговлю с болла за последние пять лет, оставляли желать лучшего. Потому часть экспедиций за товаром купец возглавлял лично, не экономя на охране своей и семьи. Отличить человека, умеющего держать в руках оружие, от изнеженного сокурсника дочери Гийом мог с лёгкостью. А подарок и вовсе настроил его на благодушный лад.
– Традиционные узоры лесных якши в сочетании с королевской вязью Диаллии и горным хрусталём. Недурно. Кто научил?
– Отец. Он кузнец из народа якши, вы правы. Только горных, а не лесных. Мать – человек из предгорья.
– Ростом ты явно пошёл в мать. А вот размах плеч, сразу видно, отцовский. – Купец похлопал Имира по плечу. – Что ж, садись, гостем будешь. Ариет сказала, что ты тоже хочешь поступать в Мирру. Парень ты, сразу видно, неплохой, с разумом. Так что будь готов, в начале цейтана вы выходите. Путь займёт две недели. Охрану я выделю. А пока, прошу извинить, дела. – С этими словами Гийом поднялся из-за стола и двинулся к лестнице, по которой пару секвилей назад поднялся его помощник.
Ариет облегчённо выдохнула:
– Повезло. Я так рада, что вы нашли общий язык, это редко бывает. Моих сокурсников отец не любит, говорит, что они неженки. Ну, чем займёмся?
– У нас до выхода ещё полтора месяца. Можешь для начала показать мне город, а там разберёмся. – Имир ухмыльнулся и подмигнул купеческой дочке. Весна однозначно началась для него успешно.
– Мастер, за что?! Ухо же, ухо оторвёте!
– Ты зачем ко мне с ножницами опять полез? Думал, раз сплю, не почувствую? Сколько раз было сказано: не буди Лихо, покуда спит! Вам всем что, жить надоело?
Высокий смуглый мужчина, поджав губы, держал за ухо лохматого рыжеволосого парня в сером плаще. Парень хныкал и извивался ужом…
Не будите Лихо – фраза, брошенная какой-то старухой на базаре двум по-заморски одетым девушкам с коротко остриженными волосами и светящимися в полумраке глазами. Тогда он подумал, что ему привиделось: мало ли девушек с такими глазами. Вскоре после замужества сестры они переехали подальше от красивого, но безмерно шумного города в деревушку в горах. Там, где царили тишина и покой, чистый воздух, звенящие ручьи – горные якши.
Горные якши очень необычный народ. Ростом всего по грудь взрослому человеку, с буйными курчавыми волосами всех оттенков синего, они широки в плечи и непомерно сильны. Хотя княжеский род горняков славится именно рослыми сыновьями – главная их отличительная черта. Горные якши – кузнецы, ювелиры, воины. Они не роют тоннелей в горах, как люди. Они просто просят горы о даре – и камень сам отступает, обнажая богатые жилы. Взамен горняки-якши заботятся о здоровье гор, укрепляя осыпи, выращивая леса на склонах.
Сестра вышла замуж за красавца якши шесть зим назад. Они были знакомы давно, парень частенько забегал к ним в лавку. Элла торговала деревянными поделками и утварью, которую он, старший брат, вырезал на заднем дворе дома. В горах же, куда он ушёл вместе с сестрой и её мужем, нашёлся и Учитель – немолодой горняк, подаривший им на новоселье чудную, но очень умную собаку по кличке Чи. Серую, с золотисто-зелёными полосами вдоль спины и длинным хвостом. Учитель был вторым, кто повторил эту фразу: не будите Лихо. Сперва двум щеголеватого вида хлыщам (тоже со светящимися глазами), потом – старому охотнику, потом – небольшому отряду наёмников.
– Ты же знаешь, что такое круг жизни, Родрик. Один сеет зерно. На его место приходит другой, ухаживает за зерном, растит его. Потом ему на смену приходит третий. В конце концов, зёрнышко вырастает деревом и кормит тех, кто пришёл на смену его «родителям». И потом уже вновь пришедшие, отведавшие плодов, тоже становятся «родителями» – для нового дерева. Жизнь продолжается.
Родрик молча смотрел на Учителя, поглаживая пушистое пузо Чи. Пёс урчал от восторга. Такие полуденные беседы о Судьбе и чудесах мира давно стали традицией в их маленьком доме. Ингиред, Учитель княжичей горняков, приходил после обеда, кряхтя, усаживался на деревянное крылечко дома семьи Эллы, и ждал. Невысокий, кряжистый, седой, но ещё крепкий старик, с удивительно чистыми глазами, словно знал, когда Родрику требуется его помощь.
– Дерево любит и ценит всех своих родителей, ведь без них – без каждого из них – оно бы не выжило. Но бывает, когда родители этого не понимают – и следующий за сеятелем вдруг решает превзойти предшественника, уходит со своего поста, сеет зерно другого дерева. В чём-то он окажется прав: ему многое дано, он многое знает. Но он лишён одного – понимания круга. В нём нет ещё огня Сеятеля. Он ещё не дорос до него. И своим уходом он калечит уже два дерева – то, о котором должен заботиться, и то, которое посеял сам, не имея нужных на то знаний в душе своей. Вот так же и миры, где мы живём: какие-то созданы истинными Родителями. А какие-то – по воле гордыни не дождавшихся своего череда учеников.
Ученик откинул капюшон, посмотрел пики гор, на скользящие по ним пухлые облака. Такие беседы, несомненно, приятны: внутри словно соединялись в единое целое обрывки услышанных когда-то фраз, кусочки старых легенд, рассказанных ещё отцом. Вот только проникнуть в суть заковыристых словес Учителя порой сложно.
– Скажи, Ингиред. Остаётся ли связь между оступившимся учеником и тем, кто начал Круг жизни давным-давно? Ведь кто-то же должен исправлять ошибки?
Учитель Ингиред усмехнулся, почесал седую бороду:
– А ты как думаешь, славный воин? Остаётся, куда ей деться. И Стреча, сестра страшного Лиха, душа Древа судеб, на ветвях которого покоятся все рождённые миры, для того и существует. Чтобы вовремя подхватить незадачливого Творца и защитить и мир рождённый, и его самого.
– Получается, у нашего мира тоже есть свой защитник? Бог, которому мы возносим молитвы?
Учитель расхохотался. Родрик неуверенно улыбнулся.
– Бог – это не всегда создатель. И качества, которыми наделяют его люди, не всегда совпадают с тем, что есть на самом деле. Вспомни свою сестру Эллу. Всегда ли ты можешь понять её? Угадать, о чём она думает, что видит во сне, что чувствует, когда в полудрёме творит что-то? Молчишь? То-то же.
– Есть мысли, которые мы никогда не выскажем – и не сможем объяснить. Ни мёртвым, ни живым. Ни близким, ни чужим. – Странник повторил фразу из давно прочитанной книги. Взгляд его замер в долине, укрытой склоном горы. Там дымил трубой деревянный дом, бегали по двору неугомонные племянники, а на крыльце что-то плела из ниток улыбающаяся Элла. Он просто знал, что она улыбается. Учитель проследил за его взглядом.
– Стреча – не бог, Родрик. Стреча – это душа миров, их общее сердце. Как твоя сестра чувствует, что на душе у каждого из её семьи, так и Стреча чует, чем дышат её дети.
– И что она может сделать? – Родрик изо всех сил старался представить картины, которые описывал ему старый якши. – И ещё – что такое это Лихо?
– О, Стреча уходит в один мир и приходит в другой, путешествуя по бесконечным ветвям Древа. Вселяется в тело, проходит в нём жизненный путь, если хочет сама – или этого требует Мир. Учит, направляет, исправляет, вдохновляет. А потом, когда мир успокаивается, уходит дальше.
– То есть все великие творцы, учёные, воины – это воплощения Стречи? Они же оставляют о себе долгую память. Меняют историю мира.
– Нет, нет, мой друг. Те, кто влияет на ход истории, кто осмеливается это сделать – они позволили себе услышать Судьбу. Стреча же выбирает себе только женское воплощение.
– А Лихо? Мужское?
– Именно так, ученик. Но о нём я тебе потом расскажу. Пора мне княжичей проведать, совсем от рук отбились, бездельники. Ещё и младшенький сбежать порывается.
– Складно ты говоришь, Учитель. Глубоко. Про Стречу, Судьбу, Древо. Понять бы до конца мудрость якши. Ещё и Лихо это, которым все пугают… – Родрик потёр виски и тяжело вздохнул. Вся эта философия была настолько чужда сыну знаменитого учителя боя на мечах, что никак не хотела укладываться в голове. Отец всегда говорил: наметь цель, оцени противника и бей наповал. Сам, не надеясь ни на кого. А тут – судьбы мира, какое-то древо…
Учитель кивнул, поглаживая бороду. Борода знатная, густая и сплошь седая.
– Поймёшь в своё время, Родрик. Твоя судьба сама тебя позовёт.
Родрик очнулся от воспоминаний. Ухо задержанного им горе-подмастерья уже слегка посинело. Парень перестал дёргаться и просто стоял, поскуливая и опасливо косясь на рычащего Чи.
– Ну что, будильник? Говори, кто тебя надоумил. И что обещал. Или уши свои в руках домой понесёшь.
Парнишка посерел лицом. Глаза повлажнели. Нос предательски зашмыгал.
– Наместник из Таирона. Ему какой-то колдун нашептал, что в горах живёт чудо-воин, который исполнит все егойные хотения.
Странник хмыкнул. Таких колдунов он встречал. И поверивших им богачей тоже.
– А тебе объяснили, как надо этого чудо-воина уговаривать?
Парень понуро покачал головой:
– Неа. Сказали только отваром опоить, прядь волос отстричь и бежать со всех ног.
– И далеко бежать?
– К наместнику. Прядь отдать.
– Отвар свой давай. Давай, говорю. Прядь держи. Отдашь наместнику – и бегом из города. И молчать. А не то найду – убью. Понял?
Парень позеленел от страха, отдал пузырёк с сиреневой водицей, сунул в мешок прядь золотистых волос и убежал.
Странник усмехнулся, посмотрел на пузырёк. Волосы были прошлого наместника, лично явившегося за ним.
Пузырёк занял своё место в сарае Учителя (тот сварливо поворчал, что скоро так княжеским аптекарем станет, столько ядов держать у себя). Верный Чи ещё раз очертил хвостом круг вокруг долины, на секунду полыхнувший звёздным зелёным светом. А Странник вернулся в дом.
Где-то внизу, далеко от вершины, плескалось окрашенное мутным речным илом сонное море. Просыпался неугомонный народ. Били заутреннюю колокола в храмах разных Богов. Отплывали из гавани чужие корабли.
О проекте
О подписке