Помощница была плотного телосложения, но в меру. Лицо ее открытое и весьма располагающее, короткий нос напоминал картошку, глаза обведены черной краской, под ними небольшие мешки. В целом Сурайя воспринялась приятно и вызвала доверие. Это успокоило взволнованную Калияни, сейчас ей как никогда будет нужен друг. Обращаться с ней, словно со служанкой, девушка не могла, да и не хотела, всё-таки у женщины солидный возраст, молодой было неловко. В зале появились служительницы с подносами.

– А вот как раз трапеза, госпожа, – пояснила Сурайя.

Четыре помощницы вошли в спальню и поставили подносы на низкий круглый столик в отведенном месте, застеленный скатертью. Там лежали большие подушки для сидения. В каждой позолоченной посудине на ножке была разная пища. Служанки сняли салфетки, поставили блюдца и чаши и пока отошли с опущенными головами. Сурайя стала рассказывать о блюдах. Когда Калияни услышала, что присутствует телятина и говядина, то резко прервала помощницу и уверенно сказала:

– Я такое не ем. Прошу, не приносить мне…

Сурайя поняла, что это связано с верованием девушки, и согласилась.

– Тогда на данный момент остаются два блюда с карри и сливами… – дополнила помощница.

Калияни хватило бы и одного, в ее доме много никогда не ели, такого разнообразия она не видела даже во сне. Сурайя показала одной из служанок положить госпоже желаемого. Девушка присела на подушку. Пока служанки возились с блюдами, она сама потянулась отломить лепешку, однако Сурайя тут же наклонилась и велела сделать это помощнице, а госпоже поведала:

– Вам не нужно отвлекаться от трапезы, спокойно ешьте, и если что-то нужно, то говорите нам… мы с удовольствием вам услужим, – улыбнулась в конце.

Калияни смущалась и ощущала себя не в своей тарелке, благо служанки на нее не смотрели, поднимать глаза на госпожу было запрещено во многих случаях, особенно во время трапезы. Аппетита как такого не было, однако пища понравилась, приготовлена очень умело и вкусно.

Пока Калияни ела, все смиренно стояли и ожидали. Затем Сурайя сообщила, что другие служанки помогут госпоже переодеться и привести себя в порядок перед встречей.

– Что, уже встреча с падишахом? – затревожилась девушка, ерзая на подушке.

– Пока нет, госпожа. Сегодня знакомство с женами падишаха… – поведала Сурайя, чем крайне поразила.

Округлив глаза, Калияни уточнила:

– А что, у него не одна жена?..

Сурайя не удержалась и выказала забаву. Похоже, скромная и простая госпожа ей взаимно приглянулась.

– Не одна, госпожа… Падишах может позволить себе сколько угодно жен и наложниц…

Теперь девушка разинула рот, затем спросила, сколько же у него уже жен…

– У падишаха двадцать жён, вы двадцать первая, госпожа…

Калияни не удержалась от вырвавшегося звука «пх» и усмешки, вызванной сильным удивлением.

– Но встреча будет только с его первой женой, со второй, третьей и его главной женой… – пояснила Сурайя.

– То есть первая жена – не главная?..

– Нет, госпожа. Так распорядился падишах.

«Надо же… какой важный и любвеобильный старик», – подумала с иронией Калияни и ей стало еще противнее, чем раньше. Она вынужденно присела за туалетный столик, служанка причесала волосы. Вторая подготовила одежду, которая надевалась за ширмой. Сурайя заметила отсутствие у госпожи серег и не проколотые уши и нос.

– Госпожа, я думаю, вам придется украшаться серьгами и кольцами… – сообщила она, намекая на необходимость проколоть. – Падишах очень любит украшения на своих женах, особенно на лице, это ему приглянулось, когда он посещал дворец махараджи… – поведала помощница.

Будучи из бедной семьи, Калияни никогда об этом не задумывалась, да и времени не было. Право, ее немного беспокоило, что ей будут протыкать крыло носа и уши, однако выбора не оставалось. Сейчас же на девушку надели нижнее платье из парчи, вытканной золотом, и свободные штанишки, поверх свойственный многим мусульманским женщинам кафтан до пола, с длинными, расклешенными рукавами, от выреза горловины до бедер края вещи были сшиты для удобства ношения. Наряд был из бархата, богато покрыт выпуклыми разнообразными узорами, цветами и волнообразными переплетениями. Поверх служанка покрыла голову шелковым легким покрывалом и обмотала его вокруг тела до бедер. На ноги госпоже обули кожаные туфли с острыми носами, украшенные нашивками. Когда она вышла из-за ширмы, Сурайя восторженно ахнула, приложив ладонь к груди.

– Аллах, вы прекрасны, госпожа… – высказала она.

В своих покоях в зеркало смотрелась одна из жен падишаха. Вошла служанка и поведала госпоже о прибытии новой девушки. Нур засмеялась и иронично сказала:

– Еще одна наложница или танцовщица для моего любимого мужа… Возраст берет своё… и даже великому падишаху становится необходимым доказать всем вокруг свою силу и привлекательность…

Но внезапно служанка поправила и сообщила, что падишах берет данную девушку в жены. Нур бросила зеркальце и повернулась.

– Новая жена?.. – удивилась она. – И кто же на этот раз?

– Индуска из деревни… ее отец спас брата великого падишаха, госпожа, – поведала служанка.

Услышав такое, Нур вновь с иронией засмеялась.

– Индуска из нищей семьи, которая наверняка даже не умеет читать… О, Аллах, за что мне всё это… – с недовольством добавила госпожа. – Наш падишах, похоже, плохо подумал о своем решении, о чем определенно пожалеет… – уверена она. – А как же смешение кровей с неверными, что падишах так не любит… И почему же он позабыл о кастовости…

Служанке оставалось лишь пожимать плечами.

Вскоре Сурайя повела Калияни в пышный сад, где ее ожидали для знакомства жены падишаха. Девушка столь сильно переживала, даже больше, чем перед встречей с самим падишахом. Она прекрасно понимала, что эти женщины совершенно чужие, воспитанные по-другому, с иным мировоззрением и иной религией. В саду уже находились госпожи и все разом обернулись, как только новоприбывшая переступила порог. Они сразу заметили отсутствие украшений, чем были сами увенчаны с головы до пят. Их браслеты или головные декорации звенели громче монет и блестели ярче солнца. Калияни подошла, рядом с ней остановилась Сурайя. Девушка подняла робкий взор. Помощница уважительно показала обеими руками на одну пышнотелую женщину зрелого возраста в широком кафтане и поведала:

– Это первая жена падишаха Гулаба-бегум Сахиба…

Калияни, согласно наставлениям Сурайи, уважительно поприветствовала женщину, поднеся ладонь к лицу, как приветствовала падишаха. Гулаба ответила тем же, однако совершила жест быстрее и проще, будто не придала значения или не обладала особым желанием, а выражением лица выказывала равнодушие, без эмоций. Далее Сурайя показала на следующую женщину средних лет и представила ее, как вторую жену падишаха по имени и титулам Мариам-бегум Сахиба. Затем третью жену почему-то без титула «Сахиба», а просто Су̀фия-бегум. Возможно, эту жену падишах не жаловал. Была она не очень непривлекательной внешности со сросшимися бровями и большим носом, точно клюв птицы, однако подавала себя вполне скромно, без надменности. Возраст ее вполне молодой, не больше двадцати семи. И наконец Сурайя представила последнюю женщину, что уставилась на Калияни и бесцеремонно рассматривала, напрямую выказывая свое пренебрежение.

– Нур ан-Ниса Султан-бегум Сахиба – четвертая и главная жена великого падишаха, – поведала помощница и опустила голову перед важной личностью.

Сурайя строго держала все эмоции в себе, но, похоже, не симпатизировала главной жене правителя. Нур была молодого возраста, но очевидно старше юной Калияни. Внешность ее отличалась от предыдущих жен, у нее были глаза болотного цвета с легким намеком на коричневый оттенок, кожа белая, волосы темные, но не такие жгуче черные, как у других жен. Брови ее широкие, прямой формой; ресницы длинные, но редкие, нос коротковатый и курносый, слегка вздернутый, в одном крыле продето узорное золотое кольцо. Губы ее были среднего размера, больше к пухлым, верхняя серединка смотрелась расплывчатой, не выделялась. При всей миловидности ее интересная внешность портилась из-за высокомерия и недовольных эмоций на лице. Красивые глаза смотрели злобным и завистливым взглядом. Одета она была краше всех: ее верхнее платье покрыто не только узорами, но и бусинками, и камнями, громоздкое жемчужное колье ярусами лежало на шее, спадая до груди. На голове возле лба ‒ декорация из скрепленных золотых фигурок и висюлек, к ней присоединялось шелковое покрывало и закрывало остальную часть головы, опускаясь до пола. Ростом Нур уступала Калияни, а фигурой обладала стройной, но плотнее юной, недоедавшей невесты своего мужа.

– Я не только главная жена падишаха, но и любимая… – сразу добавила важная Нур для новоприбывшей.

Калияни и без того догадалась, судя по титулам. Титул «султан» был наивысшим для жены правителя. Впрочем, «бегум Сахиба» тоже, но, одарив, Нур всеми титулами сразу, падишах тем самым возвысил и выделил ее. Калияни проявила к ней уважение приветствием, а вот Нур ‒ нет. Она держала руки на весу со скрещенными пальцами и ядовито ухмылялась.

– Каких только жен нет у нашего падишаха, но индуска, да еще и нищая – это впервые… Не так ли, уважаемые бегум? – иронизировала она, обратившись к остальным женам.

Первая жена Гулаба вздохнула, но промолчала. Третья, с вороньим клювом, вяло покивала, а вот вторая Мариам поддержала и произнесла:

– Боюсь, как бы великий падишах не упал в глазах сановников и султанов других государств, взяв в жены столь неподходящую девушку, да еще и не мусульманку…

– Не дай Аллах… – вымолвила Нур про падение мужа. – А вот касаемо религии – придется исправлять… – намекнула она про переход в Ислам. – Иначе шейхи не поймут…

Тут поддержали все бегум.

– Ну что ж, мы познакомились и были несказанно рады тебя видеть… можешь идти, – важно заявила Нур и даже указала рукой на выход из сада, при этом колко ухмыляясь. В ехидной улыбке выделялись ее скулы, будто за щеками круглые орехи.

Калияни возмущало столь дерзкое поведение женщины, она обманулась, когда увидела ее красоту и посчитала милой. За милым личиком скрывается настоящая змея. Сурайя совершила кивок головой с ладонью возле лица в знак почтения и намекнула Калияни уходить. Девушка тоже обладала нравом и не пожелала позволять себя унижать. Коли Нур ее не поприветствовала и повела себя грубо, Калияни тоже не выказала ей уважительный жест перед уходом и просто отвернулась. На это поразилась пожилая Гулаба, с ней зашепталась недоумевающая Суфия, а вот Нур свойственно себе иронично засмеялась.

– Если великий падишах решил жениться, то мы тут ничего не сделаем… а вот ей устроим богатую и веселую жизнь… – прищурившись, пригрозила она.

– Пусть лучше это недоразумение сидит в своих покоях и не высовывается, – добавила Мариам.

В коридоре Калияни замедлила шаг и пыталась взять себя в руки после столь неприятной встречи. Дыхание ее оставалось учащенным. Рядом остановилась Сурайя и поддержала:

– Не волнуйтесь, моя госпожа, Нур ан-Ниса Султан-бегум Сахиба просто ревнует падишаха и боится, что его внимание и любовь перейдут на другую женщину… Сейчас она у него в почете и любимая, но все может быстро измениться…

Калияни подняла взор.

– О какой любви ты говоришь? – задалась она вопросом. – Сердце нельзя поделить даже на две части, а здесь целых двадцать… – напомнила про количество жен. – Я очень сомневаюсь, что падишах вообще кого-то любит, это заблуждение Нур… Ну или ей просто нужно быть выше всех, чтобы унижать неугодных, – высказалась девушка.

С этим Сурайя была вполне согласна, особенно про лидерство Нур.

– Нур ан-Ниса Султан дочь одного из османских наместников… От ее кормилицы я слышала, что госпожу с детства воспитывали как королеву и баловали, взращивая амбиции… Поэтому неудивительно, что сейчас она стала той, кем должна… – тихонько поделилась помощница.

Тут Калияни подумала: где она и где Нур… Однако ответила иное:

– Человеком нас делает богатство не материальное, а духовное…

Сурайя улыбнулась на мудрость юной и согласилась. Вот только в этом месте, среди этих людей данное изречение не имеет веса, имеет вес золото и власть… Калияни уловила, что не все госпожи полностью поддерживают Нур, выделилась больше всех Мариам. Девушка поинтересовалась про нее, Сурайя поведала:

– Мариам-бегум Сахиба дочь визиря из Кабула… – затем помощница перешла на шепот и добавила: – Я слышала, что она очень хочет стать первой женой падишаха и сместить Гулабу-бегум. У нее подрастает сын, Мариам желает, чтобы он был наследником трона, а не взрослый сын Гулабы и падишаха – шахзаде Алауддин…

Калияни задумалась…

– И поэтому Мариам дружит с Нур?.. – уточнила девушка.

Сурайя огляделась на отсутствие ушей и ответила:

– Нур не любит Гулабу и ее сына, который любимый у падишаха… она ревнует, и вдобавок Алауддин ведет себя очень вольно и позволяет себе подтрунивать над женами отца. А однажды Нур ан-Ниса Султан украшала приемный зал и выбрала резьбу на стенах по своему вкусу, но Гулабе-бегум это не понравилось, и она нажаловалась падишаху… в том вопросе падишах встал на сторону первой жены…

Калияни повела бровями в недоумении. Ей были непонятны ссоры и ненависть из-за какой-то резьбы… Девушке вообще было бы всё равно на украшение залов.

– Госпожа, берегитесь Нур… она коварная… – посоветовала Сурайя.

– Не волнуйся, Сурайя, мне нечего с ней делить… меня не интересует жизнь дворца, я просто буду подневольным человеком в выделенных мне покоях… – уверенно сказала Калияни и к концу речи опечалилась, представив свою жизнь в золотой клетке.

Но еще больше ужасала близость с нелюбимым мужчиной, да к тому же старым и неприятным… Затем девушка поинтересовалась про Суфию.

– С ней брак был по расчету, дабы наладить какой-никакой мир с махараджей… – поведала Сурайя.

Ответ удивил, Калияни полюбопытствовала, откуда у махараджи дочь мусульманка.

– Суфия – дочь персидской наложницы махараджи… Говорят, та наложница любимая, поэтому и дочь признанная. А в Ислам она полностью погрузилась уже после свадьбы…

Интересный поворот заинтриговал. Возможно, следует подружиться именно с Суфией. Да и воспринялась она довольно-таки неплохим человеком на первый взгляд…

Вечером в покоях Калияни убрала корзинку со змеиным яйцом под кровать, а статуэтку Ганеши поставила на выемку резьбы в окне. Она положила рядом цветочки, которые сорвала в ближайшем к покоям саду, и помолилась.