5

Вскоре новая служанка пришла на кухню. Едва переступив порог, она получила в руки поднос с фарфоровой супницей и тарелками.

‒ Осторожно неси в столовую и поставь супницу на середину стола, ‒ объяснительно сказала Хильда.

Из кухни вели двери в столовую и сейчас стояли открытыми. Эмилия вошла в помещение и изумилась красоте. На окнах висели цветастые шторы с ламбрекенами, стояли колонны с узорной базой и капителью, длинный стол был застелен белой скатертью, на нем стояли вазы с цветами и позолоченные канделябры с чашами в виде роз. В мраморном камине горел огонь. Над камином висела картина. На ней был искусно изображен сидящий мужчина с гитарой в руках, взгляд его держался опущенным, как и слегка голова. На рукавах были видны кружева от дорогой рубашки. По знакомому подсвечнику, что украшал сей стол и сию картину, Эмилия подумала, что это может быть кто-то из членов семьи или друг.

Она аккуратно поставила тяжелую супницу на стол и начала расставлять тарелки. Их было семь. «Весьма немаленькая семья», ‒ подумала Эмилия. Пока она в задумчивости делала свое дело, в столовую вошли. Девушка двигалась спиной, поставила последнюю тарелку и обернулась. Увидев вблизи мужчину, она случайно ахнул, щелкнув ртом.

‒ О, простите, пожалуйста, я не видела вас, я не хотела, простите… ‒ принялась встревоженно оправдываться служанка.

Перед ней стоял высокий мужчина зрелого возраста, светловолосый, с уложенными прядями, некоторые из них торчали и вились. Его большие голубые глаза с морщинами смотрели на служанку, выдающийся длинный нос выдохнул воздух, а тонкие губы вдруг растянулись в улыбке.

‒ Всё в порядке, ‒ произнес господин.

Не успела Эмилия отреагировать, как в столовую вскочил Эдвин.

‒ Лорд Рэндольф, добрый день. Надеюсь, ваша новая служанка не утрудила вас… ‒ заговорил он приторно угодливым голосом с противной улыбочкой, чуть согнувшись для показа почтения.

Эмилии же он шустро указал на дверь кухни, бросив резко изменившийся хмурый взор. А к лорду вернул уже добрейший. Девушка, право, удивилась, как умело и быстро меняется Эдвин. Она откланялась и поспешила на кухню.

Эдвин заметил позабытый на столе поднос и незаметно закатил глаза, плохим словом вспомнив новую служанку. Благо вошла Хильда, лакей, пока помогал присесть лорду, дернул головой на поднос и указал ей.

На кухне Эмилия встала за дверью и пыталась восстановить дыхание.

‒ Что, первый день, а уже промахи и укоры мистера Брэдшоу… ‒ с искренней улыбкой, позитивно сказал ей молодой слуга.

‒ Лео, не приставай, помоги лучше повару, ‒ одернула его Глэдис.

Эмилия улыбнулась в ответ. Лео показался открытым и милым. Паренек был невысокого роста, мелкого телосложения, с забавными оттопыренными ушами и розовыми щеками.

Вошла Хильда с подносами и, увидев девушку, решила шепнуть ей:

‒ Ты должна делать всё правильно и слушаться Эдвина, иначе может быть плохо…

Затем она прошла дальше. Эмилия понесла еще один поднос. Руки ее тряслись от волнения, было очень страшно сделать что-либо не так при главе семьи, который сидел за столом на центральном месте, читая газету. Он вроде бы не обращал внимания на прислугу, но на Эмилию поднимал взор, слегка опуская газету.

Вскоре собрались остальные члены семьи. Эмилия выглядывала в щелочку двери из кухни. В столовой вокруг дам и господ подпрыгивал услужливый Эдвин, Хильда во всем содействовала и обслуживала. Позади Эмилии подошел Лео и шепнул:

‒ Как тебе лорд ‒ один из самых влиятельных господ в городе?..

Перед глазами девушки промелькнула первая неудачная встреча с хозяином. А вот его спокойная реакция и приветливые слова ‒ подкупили.

‒ Я представляла его другим… каким-то напыщенным и чопорным… ‒ тихо ответила она.

Раздалась усмешка Лео. Но он больше не сказал о лорде, а стал представлять остальных присутствующих.

‒ Справа от лорда ‒ его супруга леди Генриетта…

Вмешалась на удивление услышавшая беседу Глэдис:

‒ Леди не терпит длинных и вызывающих имен у прислуги, поэтому мистер Брэдшоу, когда прочитал твое письмо, сразу велел нам всем называть тебя просто Эмилия…

Девушка озаботилась, ее думы прервал Лео, добавив:

‒ А у самой леди полное имя знаешь какое завихористое… Я даже забыл… ‒ хихикнул в конце.

‒ Леди Генриетта Хедвига Мария Кристина Астрид, урожденная графиня фон Рэйвниц, ‒ произнесла Глэдис.

Эмилию не особо интересовало полное имя леди, однако слово «Рэйвниц» ее вдруг смутило. Показалось, что она где-то слышала эту фамилию, но не могла понять, где и когда. Отвлек Лео:

‒ Рядом с леди сидит их с лордом старший сын ‒ барон Максимилиан, возле него его супруга ‒ Сара, теперь тоже баронесса, напротив нее их дочь ‒ леди Сесилия, слева от лорда располагается их с леди средняя дочь ‒ баронесса Марджери, а после нее, возле леди Сесилии ‒ младший сын глав семьи ‒ сэр Джереми.

‒ А почему у всех детей есть титулы, а у младшего нет? ‒ обратила внимание Эмилия и уточнила.

‒ Ну… лорд и леди их получили в качестве титулов учтивости для старших детей. А младшему уже не досталось. Это как проснуться самым последним и остаться без каши на завтрак… Верно, Фил? ‒ позабавился в конце Лео, обратившись к повару.

Пожилой повар отмахнулся и напомнил, что это было лишь один раз. Он тогда не рассчитал и позабыл о новеньком слуге. Эмилия улыбнулась на историю и вернула взгляд на членов семьи. Они все были чем-то похожи, но при этом очень разные.

Взор, конечно, сразу падал на статную леди Генриетту. Для своего зрелого возраста она выглядела прекрасно. Тонкая талия в корсете, линия декольте и шея почти без возрастных изменений, овальная форма подтянутого лица, за исключением морщин вокруг голубых глаз, а также в необычной улыбке, при которой образовывались складки возле носа с боков, отчего зрительно казалось, что радость напускная, словно леди зажата тисками манер приличия и статусной важности. Из всего у нее выделялся только длинный, нависающий нос. Одета она была в шелковое платье и украшена роскошными жемчужными прикрасами. Светлые волосы без видимой седины собраны в объемную прическу. Леди держала приборы и трапезничала весьма манерно, точно это отдельный вид искусства. И всё же ее радостное лицо отдавало чрезмерной горделивостью, а пронзительный взгляд холодностью, будто он не глубокий океан, а ледяная глыба, до самого дна.

Эмилия перевела взор на дочь леди. Она выглядела дорого, в шикарных украшениях и платье, но неказистое ее лицо контрастировало с бриллиантами. Маленький рот с тонкими губками постоянно двигался, то один уголок, то второй, то оба перекашивались. Короткий вздёрнутый нос дергался, а далеко посаженные серые глаза имели особенность казаться раскосыми. Лицо ее будто плыло, а странная мимика придавала еще больше несуразности. Совсем не сравнить со статной, яркой матерью. У Марджери были выпущены передние пряди волос, которые постоянно ей мешали и окунались то в суп, то в соус. Характер ее было трудно сразу распознать, взгляд не выдавал явных эмоций и настроения, скорее баронесса была этакая тихоня с тайными мыслями в голове.

Ни на мать, ни на отца Марджери не была похожа, как показалось Эмилии. Старший сын Максимилиан был брюнетом, что уже выделяло его среди всех. Приятная для мужчины средних лет внешность, крупные черты лица, пышные брови слегка нависали над карими глазами, забирая привлекательность и придавая суровость. И тоже было трудно сказать, на кого похож старший сын четы. Этакой эффектности и броскости во внешности от леди не перенял никто, разве что младший сын ‒ Джереми. Его разрез ясных голубых глаз напоминал перевернутую каплю, материнский нос и узорные губы, даже слишком пухлые для мужчины. Вытянутый подбородок, светлые волнистые волосы игриво покачивались на голове. Он часто улыбался. Эмилия сравнила его улыбку с улыбкой незнакомца в карете, но поняла, что здесь она более замысловатая, слащавая и оттого слегка напрягающая. Некое лукавство присутствовало в юноше.

Раздался громкий смех леди Сесилии. Пожалуй, она была одним из самых любимых и набалованных членов семьи. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать. Но по внешнему виду и раскрепощённости ее вряд ли можно было назвать подростком. Она, как скороспелый фрукт, повзрослела и расцвела раньше своих сверстников. Младшая леди ерзала на стуле, покачивалась, игриво махала за столом рыжими волосами, сворачивала губки бантиком и хлопала мелкими светло-карими глазками. В улыбке у нее забавно округлялись щечки, и только в те моменты она была похожа на дитя. Рыжие густые волосы Сесилия, очевидно, переняла от матери ‒ супруги Максимилиана. У Сары были подобные, но цвет менее ярко выражен, виднелась седина, волосы ее будто редели. Она кого-то напомнила Эмилии, но девушка не могла понять, кого именно. В отличие от вертлявой дочери, Сара сидела смирно, не шелохнувшись, точно статуя. Вела себя скромно в доме влиятельных родителей мужа. А внешностью обладала более привлекательной, чем дочь. Не зря говорят, что природа на детях отдыхает…

Леди Генриетта явно была хозяйкой положения, стола и даже дома. Ее лидерские и барские замашки бросались в глаза наблюдающей Эмилии. Но при этом она не повышала голоса, резко не жестикулировала. Сдержанным тоном говорила и даже попрекала, например, Хильду за промашки в работе. Только взгляд ее выражал будоражащий холод, а лицо в натянутой улыбке ‒ пренебрежение. Показалось, лорд уступал властной супруге, передал бразды правления в доме, его волновало нечто другое, нежели быт. Судя по всему, высокое положение в Палате лордов. Ведь членство и такая работа многого требовали.

‒ Джерри, дорогой, как успехи в университете? ‒ любящим голосом спросила леди Генриетта.

На что юноша вдруг всполошился и ответил резко:

‒ Я не Джерри! Хватит меня так называть! Джереми и Джерри ‒ разные имена, сколько можно говорить. Вон, называй Марджери Джерри!

Мать не забывала, что она леди, и не ответила бурной реакцией. Генриетта выдохнула и взглянула на супруга.

‒ Не вмешивай меня в свои нервные срывы… ‒ произнесла Марджери брату.

‒ У меня нет никаких срывов… Матушка меня просто не слушает никогда. Есть только ее мнение и неправильное… ‒ принялся Джереми возмущенно высказываться.

Его явно задевало некоторое поведение властной матери, а может, не некоторое, а любое. После взгляда супруги вмешался отец и велел сыну замолчать. Лорд пользовался авторитетом в семье, а возможно, его слушали и побаивались по другим причинам, например, финансовая зависимость. Джереми надулся, насупился, опустил взор в тарелку и принялся назло громко стучать ложкой. Генриетта тихо вздохнула, понимая о нарочном поведении обиженного сыночка, но ничего не сказала. Сесилии стало смешно, девочка захихикала и тоже взялась скрести ложкой по тарелке. Ей сделал замечание отец. Юная леди опустила ложку и с ироничным выражением лица взглянула на отца.

‒ Скука смертная… ‒ вымолвила она писклявым голоском.

Молодая и авантюрная душа леди требовала развлечений и веселья. Чопорная семья ее, похоже, тяготила.

‒ Скоро прибудет учитель музыки. Сеси, будь готова, ‒ сказал отец.

Сеси закатила глаза и слышимо выдохнула, будто замычала корова.

‒ Братец, это и тебя касается, ‒ добавил Максимилиан юноше.

Джереми продолжал сидеть с нахмуренным лицом и проигнорировал. Дети семейства явно не хотели заниматься музыкой, а вот Эмилия задумчиво взглянула на картину над камином и могла лишь мечтать о музыкальных инструментах и учителе. Раздался голос Марджери:

‒ Что с него толку, он совсем не занимается, учитель уже не раз жаловался…

На нее устремил возмущенный взор Джереми и вдруг заявил:

‒ Ты забыла сказать, что я разбил новую гитару прямо перед этим снобом учителем… вдребезги!

‒ Вандал. А еще требовал себе титул. Всё, к чему ты прикасаешься, портится… ‒ заявила в ответ сестра, характерно «ерзая» ртом по лицу. Уголок опустился в недовольстве, ноздря вскинулась.

Джереми показательно посмеялся и не остался в долгу.

‒ Можно подумать, ты у нас титулованный талант… К титулу не прилагается дар поэта, ты даже двух строчек сама связать не можешь! ‒ выдал юноша.

Марджери невероятно задели слова, она сделала глубокий вдох через рот и поджала плечи.

‒ А ну, перестаньте! ‒ вмешался и повелел лорд.

Отец грозно глянул на Джереми, а тот обиженно подскочил и направился на выход.

‒ Сынок… ‒ обратилась Генриетта, однако супруг попросил ее оставить непослушного сына одного.

‒ Это невыносимо… ‒ решила высказаться Марджери. ‒ Джереми самый младший, а ведет себя будто хозяин тут. Он никого не уважает. Матушка, это ты его разбаловала.

Генриетта не спеша прожевывала картофель, глядя в свою тарелку, и, судя по всему, понимала о сказанной правде. Младшенький ‒ самый любимый? Вот только уязвленный Джереми так не считал, показалось Эмилии. И теперь она смекала, что одна из важных причин ‒ это отсутствие титула.

Вечер подходил к концу. Служанки убрали со стола. Перед тем как отпустить всех отдыхать, старший Эдвин обратился к Эмилии.

‒ Еще один подобный промах с подносом или не дай бог с хозяевами, то вылетишь отсюда. На твое место желающих много, ибо лорд и леди не скупятся платить прислуге.

На смущенную Эмилию сочувственно посмотрел Лео, однако не мог вступиться и перечить Эдвину.

‒ Ты поняла? ‒ с показом пренебрежения уточнил лакей.

‒ Да, сэр, ‒ ответила, держа эмоции в себе, девушка.

После этого всех отпустили.