С ужасом, готовым перерасти в паралич, она обернулась. Группа была ей почти не знакома – шло самое начало семестра, но вычислить говорившего оказалось легко: к нему были повернуты головы всех остальных студентов, и у него было бесстыдно-вызывающее выражение лица. Лариса, никогда прежде не конфликтовавшая со студентами и не знающая даже, как себя вести при таких обстоятельствах, потребовала, чтобы оскорбитель приличий вышел вон. Тот с ухмылкой подчинился. На следующее занятие он не пришел, хотя Лариса и видела его в коридоре. Допустить, чтобы из-за личного конфликта пострадала успеваемость, она не имела права и посему велела передать студенту Трофимову, чтобы тот подошел к ней для разговора.

Он появился, когда она заканчивала урок делового английского с платной группой. И сел за последнюю парту с мокрой от дождя головой (платные студенты занимались в другом корпусе). Лицо у него, против ожиданий, было веселым, и Лариса осознала, что она уже не понимает, как вести разговор на столь серьезную тему. Впрочем, от нее ничего и не потребовалось: когда студенты разошлись, Трофимов подсел за парту напротив нее и без малейших признаков стеснения или раскаянья заявил:

– Да, здесь-то вы интересно занятия ведете!

Лариса растерялась окончательно.

– А в вашей группе – неинтересно?

– Не-а. Потому-то все и пялятся не туда.

Лариса в полном смятении начала говорить о том, что кафедра не может позволить себе дорогие импортные учебники на бесплатном отделении, но Трофимов ничтоже сумняшеся ее перебил:

– А можно мне ходить к вам на Business English?

Еще более смятенно Лариса забормотала, что это надо бы согласовать с администрацией, но Трофимов перебил опять:

– Да нечего тут согласовывать – платить-то я не могу. Может быть, вы меня так пустите?

Едва ли найдется преподаватель, у которого хватило бы духу отказать в подобной просьбе. Трофимов действительно сходил на несколько занятий, никак не проявляя себя в английском, зато периодически отпуская шутки на русском – к счастью, не выходящие за рамки приличий. Чувство юмора у него было – группа неизменно смеялась, и даже Лариса не могла удержаться от улыбки. После занятий следовал совместный поход к метро, откуда всех друг за другом уносило в разные концы Москвы. А Трофимов провожал домой Ларису.

Что было дальше? Он попросил разрешения прийти к ней домой со своей видеокассетой на английском, где ему якобы были не понятны какие-то существенные места. На этом месте Лариса уже могла бы ему отказать, но почему-то не смогла этого сделать. Более того, она назначила для просмотра тот день, когда родители уезжали на дачу.

Кассета, которую принес Трофимов, как и следовало ожидать, оказалась эротической. Не то чтобы порнография, но все же… Когда он принялся раздевать Ларису, она почему-то оцепенела, не сопротивляясь, но и не помогая ему ни единым движением.

Бесстыдство и напористость были присущи Трофимову во всем: Ларисе было стыдно признаться самой себе, какое она получила удовольствие. Теперь один из ее выходных дней, как правило, проходил в комнате общежития, принадлежавшего другому вузу, – ключи от которой Трофимову давал приятель. Помимо этой комнаты, они практически нигде не бывали вместе, не считая учебных часов, но Лариса удовлетворялась объяснением, который Трофимов дал ей однажды в ответ на просьбу сходить вместе на концерт:

– Ты что! Нас засекут – Москва маленький город.

Умом она согласилась с ним и постаралась внушить сердцу то же самое. А однажды, повернувшись во время занятия с трофимовской группой лицом к доске, услышала за спиной обрывок приглушенного разговора:

– Вот и в койке с ней так же – от скуки сдохнуть можно.

В тот день Лариса действительно поверила в то, что педагоги – самые сильные женщины на свете, поскольку сумела, не подав виду, довести занятие до конца. К счастью, семестр уже заканчивался, и ей оставалось встретиться с этой группой еще буквально пару раз. Вряд ли кому-либо другому, кроме женщины-педагога, удалось бы с таким бесстрастным лицом заходить в камеру пыток и полтора часа подряд не подавать виду, что ты испытываешь боль. Последний раз она видела Трофимова на экзамене.

– Четверка вас удовлетворит? – недрогнувшим голосом спросила она, выслушав корявый перевод текста.

– Что так? Разве я на пятерку не натянул? – ухмыльнулся он.

– Мне не нравится ваше произношение, – сказала Лариса, напоследок поднимая на него глаза, – слишком топорное.

Трофимов усмехнулся и забрал у нее зачетку с четверкой. Больше он не звонил.

Хотелось бы сказать, что, вволю нарыдавшись в тот день, она приняла решение… Но нет, никакого решения она не приняла. Какое решение можно принять, если кажется, что жизнь кончилась, так и не начавшись? Решение жить противоречит обстоятельствам, а решение не жить, в сущности, ничего не меняет.

Выплакавшись, она залезла в горячую ванну и, сидя в высокой пене с якобы успокоительным действием, услышала, как открывают дверь родители. Они были явно чем-то возбуждены, потому что посмеивались, шушукались и периодически упоминали ее имя. Первое, о чем Лариса подумала, что им каким-то образом стало известно о ее позоре, поэтому из ванны она выбиралась с сильнейшим внутренним ознобом. Однако у родителей был слишком веселый вид, для того чтобы обсуждать падение дочери. А за ужином мать торжественно произнесла:

– Доченька, у тебя скоро день рождения…

Лариса без особого восторга вспомнила, что это действительно так.

– И мы подумали, что будет лучше всего, если ты встретишь его в море, – с улыбкой закончил отец.

Далее Ларисе пришлось поверить в то, что чудеса случаются. В честь ее двадцатипятилетия родители купили ей девятидневный тур на круизном лайнере по Средиземному морю. Вероятно, они долго откладывали, чтобы сделать дочери-неудачнице такой подарок… Разрыдаться вновь после только что пролитых слез оказалось легче легкого.

Лишь во время двухчасового перелета в Сочи, где она должна была подняться на борт лайнера, Лариса задалась вопросом: почему, собственно, в момент получения путевки она мысленно назвала себя неудачницей? Неужели те из ее подруг, кто формально не одинок, но еле тянут лямку семейной жизни от скандала до скандала, преуспели больше, чем она? А многие ли из ее знакомых могут похвастаться тем, что занимаются любимым делом, которому учились и которым интересовались всю жизнь? Конечно, ей до смешного мало за это платят, но это лишь повод гордиться тем, что на таких, как она, держится все российское образование.

Однако, глядя на то, как одеты и кого держат под руку женщины на лайнере «Олимп», Лариса с болью констатировала, что гордиться ей нечем. Она казалась себе Золушкой, заявившейся на бал без кавалера и в обносках, хотя, по ее представлениям, она была одета более чем прилично. Огромный восьмипалубник просто изобиловал всем, что только можно придумать для увеселения гостей: бесчисленные магазины duty free, кафе, казино, салоны красоты – и от этого Лариса чувствовала себя в высшей степени неуютно. Из всего набора развлечений она могла позволить себе лишь посмотреть на море да сходить в бассейн, ну и, конечно, посетить заранее оплаченные экскурсии в тех городах, где они будут делать остановку.

От полного затворничества ее спасала лишь соседка по каюте. С ней Ларисе по-настоящему повезло. Это была донельзя разговорчивая и смешливая девушка примерно ее лет, спутника которой удержали в Москве дела. Но в отличие от Ларисы она не испытывала комплексов от своего одиночества, если можно назвать временное отсутствие постоянного партнера. С легкостью водомерки на воде она перемещалась по всему лайнеру, заходя куда только можно, без конца что-то выбирая и примеряя, иногда – покупая и пересыпая все свои действия веселыми комментариями, смехом и рассказами о себе. И повсюду она таскала за собой Ларису, а та, более чем довольная таким положением дел, послушно ходила хвостиком за своей новой знакомой.

– Ты какими тенями пользуешься? – спрашивала ее Вика, заходя в салон Christian Dior. – Я Диорку вообще-то люблю, они стойкие, но гамма уж больно классическая. Для работы подходит, а так… Хочется, знаешь, вечерком чего-нибудь повеселее!

Лариса поддакивала, боясь выразить свое истинное мнение по данному вопросу: пятьдесят евро за коробочку теней пяти оттенков – это для жены олигарха! Ну в крайнем случае – для жены депутата.

Вика то выходила из примерочной, преображенная новым туалетом, который потом с улыбкой отдавала продавщице, не собираясь покупать; то пшикала на запястье туалетной водой и, прикрыв глаза, втягивала аромат; то выпивала чашечку капуччино, кокетничая с барменом, а Лариса была заранее готова участвовать во всех ее забавах, понимая, что своих у нее не будет. Разговорились, и выяснилось, что Вика окончила тот же самый вуз, что и Лариса, только годом позже. Это совпадение, а также несовпадение их нынешнего образа жизни буквально потрясло Ларису. Вика работала менеджером по продажам в какой-то компьютерной фирме, а ночи с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье неизменно проводила на танцполе в прокуренной, но полной огня атмосфере клубов, где однажды и встретила своего теперешнего партнера, веселого, щедрого и обеспеченного, хотя и с массой прибамбахов.

– Мы уже год вместе снимаем квартиру, – беспечно рассказывала она. – Пока что меня устраивает, а дальше видно будет!

Далее звучал смех, а Лариса вся внутренне замирала, пораженная тем, как легко можно, оказывается, скользить по жизни.

– Я надеюсь, тут будет где поплясать, – задорно добавляла Вика, – а то я временно холостячка!

Лариса выдавливала из себя улыбку.

Дискобар на лайнере, разумеется, имелся, и часам к одиннадцати вечера свежеиспеченные подруги отправились туда. Вика была полна ожиданий, а Лариса – комплексов, прикидывая, не слишком ли разорительно будет выпить в баре хотя бы бокал коктейля.

Цена оказалась ужасающей, но коктейль она все же взяла. И присела с ним за столик, оглушенная той буйной заводной атмосферой, которая царила вокруг. А Вика, между делом опрокинув рюмочку «Бейлиз», тут же вышла на танцпол. При взгляде на нее хотелось всплеснуть руками от восхищения: то плавные извивы, то отточенное мелькание рук и ног под быстрые ритмы. Разгоряченная, она махала подруге рукой, предлагая присоединяться, но Лариса поджидала, пока на танцполе не станет многолюднее, чтобы скрыть толпой свои неуверенные движения. Вокруг Вики быстро образовалось кольцо танцующих, и Лариса уже приподнялась с места, готовая стать частью этого кольца, когда ситуация в корне изменилась. После окончания очередной композиции музыка не возобновилась, а освещение стало ярче, и на сцене (если только можно было так назвать возвышение для диджея над танцполом) появился молодой человек. Он поднял руки перед собой и развел их в стороны, призывая к тишине. И улыбнулся.

Не отдавая себе в том отчета, Лариса поднялась на ноги – ей показалось, что взошло солнце.

– Добрый вечер всем гостям нашего лайнера! – объявил молодой человек, не переставая улыбаться. – Я рад, что вы нашли время и силы потанцевать, и я здесь для того, чтобы всячески помогать вам в этом серьезном деле. Меня зовут Виталий и сегодня я буду вашим учителем танцев!

На танцпол мгновенно высыпали все, кто находился в этот момент в баре. Пользуясь тем, что Вика оказалась в самом первом от Виталия ряду, Лариса в считанные секунды протолкалась к ней. Не отличаясь напористостью, тут она буквально вбуравилась в толпу и вскоре, переводя дух и поправляя растрепанные волосы, оказалась прямо напротив Виталия. Тот заметил ее перемещение в толпе, вновь улыбнулся, и Ларисе показалось, что солнце взошло для нее одной.

Невозможно объяснить, что порой делает человека совершенно стандартной внешности таким безумно привлекательным. Но сейчас Лариса и не пыталась проверить алгеброй гармонию, она лишь упивалась тем, что наконец-то обрела возможность погреться в солнечных лучах.

– Для начала я хочу спросить всех присутствующих дам: чем танец отличается от фитнеса? Никто не знает? (Смех, перешептывания.) Ладно, скажу сам: фитнес – это упражнения, а танец – это эмоции. И сегодня мы будем не упражняться, а выражать свои эмоции. Для начала вспомним, что все мы сейчас плывем по волнам, нам легко и радостно, и поэтому нам самим хочется стать волной!

Движение вбок головы, плеча, корпуса, бедер, и, всем телом сделав извив, Виталий ни на шаг не переместился в пространстве, словно его тело действительно превратилось на этот миг в поверхность океана.

– А почему за мной никто не повторяет? – спросил он с удивленной улыбкой. – Знаю, трудно. Но сейчас у вас все получится. Представьте себе, что вы только что сняли с головы шляпу, – он поднял руку и, вызывая всеобщий смех, принял вид английского денди, который держит на отлете котелок, – и теперь вам нужно поднырнуть под нее так, чтобы она оказалась у вас на голове. Коля, давай музыку! Три-четыре – поехали!

Он хлопнул в ладоши, и вновь его тело изящно вильнуло в сторону. А вслед за нам, как с удивлением обнаружила Лариса, волна прошла и по ее собственному телу, от которого она совершенно не ожидала подобной пластичности. Насколько она могла судить, это движение так или иначе получилось и у всех остальных. Никто не испытывал неловкости, потому что, демонстрируя волну, Виталий стоял ко всем спиной.

– А сейчас я перестану быть невежливым, – сказал он, поворачиваясь к толпе лицом и озаряя всех улыбкой, – и мы с вами поволнуемся вместе. Три-четыре!

По толпе прошло несинхронное волнение.

– Отлично! – констатировал Виталий. – Еще немного – и из ваших волн начнут выпрыгивать дельфины. А теперь в другую сторону. Море волнуется раз!

Лариса чувствовала, что превращается в волну удивительно легко, словно она никогда не была неуклюжей в танцах и не преуспевшей в жизни женщиной, а всегда лишь веселой, игривой и победно взмывающей ввысь волной, которая сверкает на солнце белым золотом и мчится себе по океану, не зная горя и забот. Она изгибалась вслед за Виталием то в одну, то в другую сторону, все больше раскрепощаясь и чувствуя себя бесконечно свободной от тяготевших над ней бедности и личной неустроенности.

– Теперь мы попробуем сделать волну вперед, – слышала она долгожданный, как маяк в океане, голос Виталия. – Это совсем нетрудно: вы как будто пролезаете под низкой перекладиной. А сейчас – волну назад: представьте себе, что перекладина у вас за спиной.

Его умению владеть своим телом можно было только позавидовать, но в отличие от многих учителей (этим порой грешила и сама Лариса) Виталий умел не демонстрировать свое превосходство над учениками. Находиться рядом с ним было так же спокойно и радостно, как и нежиться под солнечными лучами.

– И вот нам осталось только продемонстрировать свои новые навыки и получить приз за лучшую волну. Но перед этим я настоятельно рекомендую всем принять по рюмочке текилы!

Не успела Лариса ужаснуться очередным расходам, как перед танцующими появился официант с подносом. Предложенные им рюмки расхватали мгновенно, и в ответ поднос был картинно засыпан купюрами и монетами. Внося свою лепту, Лариса, к своему удивлению, не испытала ничего, кроме воодушевления и твердой решимости участвовать в конкурсе.

– Итак, на подиум приглашаются волны! – крикнул Виталий, хлопнув в ладоши. Лариса заметила, что он и сам успел приложиться к текиле, однако бесплатно. Видимо, за счет заведения.