Выражение лица Баси, ее плутовской взгляд, брошенный как бы невзначай, но внимательно следящий за каждой моей реакцией, – ритм лошадиного сердца стал учащаться в бешенный неровный стук, ощущаемый через мокрый бархат кожи. Линия делает неровный вертикальный штрих и… замирает!

Жарче…

Другая мысль-зигзаг – Хорхе называет меня «Коко», хотя я точно помню, как представилась своим обычным именем. – Бум! Удар! Резкое падение, потом еще удар! Легкий шок… во рту сладкая слюна адреналина, от которой кружится голова. И вновь взгляд Баси, горящий как-то особенно, таинственно. Ее губы плотно сжаты.

Совсем жарко.

Сердечный ритм коня стал стихать, а в моей голове прояснилось некое знание, оно крутилось где-то на периферии, еще не оформившись в слова.

Вся мокрая, в какой-то лихорадке, я слезла с коня и решила часть обратной дороги пройти пешком, обдумывая последние события своей жизни. Алый закат давно погас, превратившись в глубокую ночь. Я медленно шла по берегу, разгоняя теплую пену ногами и разглядывая яркое звездное полотно, Воин не спеша следовал за мною. Приближаясь, завидела горящий костер, разожженный прямо у воды, где стояла пришвартованной наша яхта. Белла паслась неподалеку, ее мерцающая тень проступала позади огня в пальмах. Завидев нас, она заржала, приветствуя. От ее ржания задвигались две тени, еще мгновение назад слитые в объятиях и страстном поцелуе, огоньки пламени и искры красиво подсвечивали обнаженные тела целующихся. Почему-то я совсем не удивилась увиденному и, когда Бася, оторвавшись от губ молодого человека, сладострастно посмотрела на меня, я не заметила удивления или смущения на ее насмешливом лице. Хорхе счастливо откинулся назад, приглашая к себе в объятия, его крупные чувственные губы призывно блестели в легкой улыбке, светящиеся глаза смотрели с беспечной радостью. Он был прекрасен. Они оба были магически притягательны в своей откровенности и чувственности.

Мне кажется, это событие ожидалось мною и Басей, и самим моментом давно… Я шагнула к ним в объятия, как будто бы собиралась сделать это с самого начала, как только впервые появился Хорхе, и я заметила сладкие перемигивания и переглядывания между ними… С моим появлением наш костер разгорелся еще выше чем, тот, что трещал сухими дровами ароматного дерева на берегу неизвестного острова на пути к неизвестной цели… И второй раз за этот волшебный вечер я потеряла чувство реальности, будто кто-то незнакомый овладел моим рассудком, полностью затмевая меня старую, от которой я сама устала и давно хотела избавиться… Мои поцелуи, мои объятия, голос были такими жаркими, как никогда… Казалось, что я могу обжечь только своим взглядом…

* * *

На следующее утро, проснувшись в своей постели на яхте, которая уже плыла куда-то, браво разбивая волны, я не сразу вспомнила предыдущий день. Обнаружив, что совсем не помню вчерашнего, – заволновалась… Раньше такого за мною не водилось.

Как внезапно горячими приливами, от которых кожа, ничего не понимая, покрывалась холодным соленым потом, воспоминания нахлынули невероятными картинками. У меня перехватило дыхание. То, что произошло на пляже, у взъярившегося ввысь костра, походило на наваждение. От первых же воспоминаний, я в ужасе зажала рот руками, боясь вскрикнуть, потом спряталась под одеяло, будто бы это помогло убежать от коварно настигающей памяти. Дикая энергия от бешеной скачки жеребца, видимо, перекинулась и овладела мною, открывая нечто, что было скрыто и неведомо доселе моему разуму. Такой опьяненной, страстной, злой я себя не помнила никогда…

В ошеломлении пытаясь припомнить детали, перед глазами возникали такие картинки: Хорхе нагой и невообразимо прекрасный лежал на песке, я восседала на нем, как недавно на Воине, где-то позади находилась Бася, чей образ расплывался, лишь ее осатанелый взгляд, следивший за каждым моим движением, маячил повсюду, напрягая мое новое сознание, не давая с головой погрузиться в пучину страсти. Горячее дыхание костра обдавало и еще больше подогревало нашу компанию чудесным ароматом эвкалипта… Довольный молодой человек переводил свой смешливый взгляд с Баси на меня и, в какой-то миг его лицо стало преображаться. Беспечная улыбка быстро погасла, сменяясь странным выражением жуткого прозрения, граничащего с испугом. И в этот миг я прочла его мысли…

Как это произошло, я не знаю. На примере с Воином сначала проступили неровные стуки его человеческого сердца, превращаясь в шумы и нервные штрихи… Я вглядывалась в Хорхе, будто желая разглядеть эту кардиограмму на его лице, – шумы складывались в неясные образы, возникающие где-то в пространстве между нами, будто на белом экране, освещаемые алыми всполохами огня и тенями.

То, что читалось на его лице, очень удивляло меня, – никто и никогда не смотрел на меня так: будто бы видел перед собой чудовище, которое одновременно пугало и завораживало его, неподвижно и безвольно он продолжал смотреть, не смея пошевелиться. И что было особенно шокирующим – эмоции на его лице полностью совпадали с моим внутренним ощущением к нему, будто бы я являлась нами обоими…

Абсолютно четко я ощущала себя каким-то вампиром, суккубом, готовым выпить из парня все его силы или специально причинить боль.

И если бы в этот момент у меня выросли клыки – с большим удовольствием продырявила бы его мускулистое тело, чтобы просто доказать это право.

Но к счастью, это было лишь наваждение… Хорхе неотрывно смотрел, облизывая сухие губы, будто ожидал повелений, его зрачки улавливали на моем лице какие-то невидимые движения…

Я почувствовала непреодолимое желание дотронуться до него; мои пальцы горели, пылали губы и щеки. Он молча и покорно ждал, и я решилась, приблизиться, чтобы через поцелуй передать весь этот накопленный жар, который больше не могла сдерживать…

Дальше мы потеряли счет времени, превращаясь в одно большое горячее сердце на троих, переливая живительную силу из одного в другого, жаждая любви во всех ее проявлениях, будто соскучившись по чему-то магическому, без единого слова позвавшего и соединившего нас, больше чем страсть или тяга к телесным удовольствиям.

* * *

К обеду я-таки решилась выйти из каюты; плохо скрываемое замешательство на моем лице не укрылось от Баси, которая ждала в главной зале, погруженная в медитации, что-то нашептывая себе под нос и раскачиваясь в такт.

Завидев меня, она засмеялась в голос, мои щеки еще больше запылали от стыда. Я тяжело вздохнула, так и не поднимая головы, Бася упала в кресло, задыхаясь от хохота.

– Пожалуйста, не надо, – умоляла я, пряча лицо.

– Нет, дорогая, прости, но не могу не прокомментировать. Ты была прекрасна! Ты была божественна! Я думаю Хорхе, проснувшись, подумал, что ему приснился весь этот день и эта магическая ночь в компании Дикой Венеры, – ироничные речи Баси наносили мне невыносимые душевные раны.

– Он хоть жив? – жалобно промямлила я.

– Не только жив, но думаю, считает, что божественный Ангел сошел с небес благословить его на новые деяния… – она не успела договорить, потому что я бросила в нее подушку, первое что попалось в руки, чтобы сбить с нее этот задор.

– Пожалуйста, замолчи! – взмолилась я. – Это ты во всем виновата!

Бася не унималась, и даже побои и угрозы, не сдерживали ее смеха сквозь слезы от воспоминаний прошлой ночи, полной неудержимой страсти.

Успокоившись, подруга примирительно погладила меня по плечу:

– Дорогая, милый Хорхе прекрасный юноша, ты сделала ему королевский подарок, который он будет помнить всю жизнь. Ну а чтобы ты не мучилась – обещаю, мы не вернемся на этот остров никогда. Поэтому никто кроме меня, – тут она опять хохотнула, – не напомнит тебе, о! какой дикой кобылицей ты можешь быть?!

Я с досадой прикрыла глаза, Бася продолжала:

– Хотела поздравить тебя с днем рождения, – мои брови непроизвольно вскинулись вверх. Бася прекрасно знала, когда мой день рождения и сейчас на дворе не январь. – Дело в том, что под твоим старым именем довольно сложно путешествовать и вообще, мы говорили, дороги назад нет. – Она протянула мне несколько паспортов и карточки резиденций разных стран. Я изумленно переворачивала страницы, на каждой встречая свое лицо и НОВОЕ ИМЯ.

– Мне подумалось, что для компаньонки, – она сделала ударение на последнем слове, – твое прошлое имя звучит неподходяще, поэтому я дала тебе свое. Теперь мы некоторым образом действительно родственницы. Или можешь считать меня своей крестной матерью, – пошутила она.

– Коко Ферро Бартоли, – прочитала я на одной из карт.

– Да, это фамилия моего третьего мужа, – уточнила подруга.

Я вопросительно посмотрела на нее, от моего взгляда Бася улыбнулась, покрываясь таинственностью.

– А куда же делась Баженкова Василиса Григорьевна? – забывая о Хорхе и страстной ночи, вопрошала я.

– Василиса Григорьевна окончила престижное заведение высшей управленческой школы в столице мировой рыночной экономики, где ее познакомили с будущим мужем, по совместительству одним из самых богатых и влиятельных людей нашей родины. Брак продлился недолго, мой первый муж скоропостижно скончался после двух лет брака.

– Первый? – переспросила я. Она продолжала.

– Причина трагедии – внезапная смерть. Очень странный случай, – наигранно пощелкала языком подруга, – но такое иногда происходит… Далее след Василисы Григорьевны теряется в суете сует. Обычная история для богатых, но скромных вдов нашего отечества. Говорят, она тихо поживает в Европе, – бесстрастно закончила повествование Бася, зевая и тут же вскакивая, чтобы налить себе апельсиновый сок.

– Расскажи мне, – спокойно попросила я. Мне вдруг захотелось узнать то, о чем мы пытались молчать все это время. И от моего тона, взгляда, Бася повиновалась, начав свой рассказ, уложившийся в десятиминутный монолог с хронологически выстроенной четкой цепью фактов, сводившуюся к одному единственному смыслу – Бася реализовывала себя и свой неограниченный жизненный потенциал в выполнении особых поручений компании-работодателя. Порой после ее участия в подобных операциях менялся политический, экономический и социальный небосклон на карте мира. Таких сотрудников у конторы водился целый штат, его мне удалось лицезреть на том шикарном балу в первый день нашей встречи после разлуки.

Из этого короткого рассказа, шокирующего обывательский мозг пугающими фактами безнаказанности некоторых людей и таинственных обществ, неуправляемости привычного бытия в целом, мне стало лишь понятным, что Бася является высокого класса убийцей и шантажисткой, ее жертвами становились главы правительств или высокого полета неприкасаемые личности, смерть которых нанесла бы серьезный вред слаженному мироустройству планеты, но и одновременно, их жизнь и деятельность по какой-то неизвестной причине ставили под угрозу тот же миропорядок. Озвученные подругой имена ежедневно мелькали на страницах газет, но мне никогда не приходило в голову мысль, что их жизнь зависит от задачи, полученной Басей к обязательному выполнению.

Лучшие кадры курировались с университетских парт: необыкновенные, гениальные, сильные, смелые, свободные натуры, способные к тонкой, творческой работе, естественно и натурально могли исполнить любую задачу, будь то убийство или шантаж, чтобы ни один читающий газету житель планеты не смог и подумать, как ничтожна и малозначима его жизнь, находящаяся в красивых и утонченных, профессиональных руках Баси.

– Понимаешь, мне хочется сделать из своей жизни нечто большее, оставить какой-то грандиозный след. Эта цель заводит меня, – ее голос стал глубже, а взгляд магически затуманился, подпитанный внутренними иллюзиями.

– И что же является твоей целью? – спросила я, смутно догадываясь об ответе.

Бася долго молчала, ласково глядя на меня, ожидая, что догадаюсь сама. Ведь ответ выглядел настолько простым, и в то же время поражал грандиозностью, что его озвучивание преуменьшило и принизило бы его значение.

– Ты не веришь мне? – лукаво поинтересовалась она.

Я верила каждому ее слову, просто было невероятно сложно проснуться от глубокого тяжелого сна и узнать, что меня не существует, я лишь статичная единица, учитываемая в переписях населения, превращенное в большое стадо коров, растущее и движимое командами и планами какой-то секретной организации, где работают такие красивые и опасные пастухи и пастушки, под шкурами которых скрываются голодные до своих интересов волки. Информация о всемирном заговоре часто попадала на экраны телевидения, в печать и крутилась на языках, но сильно ли это меняло жизнь? – Никак.

Я верила Басе, но не знала, что делать с этой верой. Хотела расспросить ее, но вопросы казались глупыми и наивными, слова застревали в горле.

– Понимаешь, если всем на свете рассказать, что жизнь – это череда удовольствий, сменяющаяся другой чередой, и каждый свободен выбирать все что душе угодно, оставляя право выбора и ответственность за собой, – то начнется всемирный хаос, который поглотит словно цунами всех и вся в бурном потоке бардака. Не смотря на высокие технологии и рост материальных благ, мы в большинстве своем все еще животные: злые, жадные, глупые и голодные… А оказываясь в стаде себе подобных, – становимся дикими, сминая все на своем пути. Поэтому умное человечество, во главе с просветлёнными наимудрейшими, находясь в тени, взяли на себя роль гуманно править движением, мягко подталкивать, контролируя массы. И нет ничего более правильного, чем организовать мир однополярным, глобальным, единым и управляемым с одного центра, где каждый четко выполняет свою работу, чтобы этот огромный большой живой механизм трудился и жил исправно во благо всех его деталек. – Бася благодушно улыбнулась сама себе и своей заготовленной оде. – Заметь, очень гуманный план: единые стандарты жизни, единые стандарты счастья, единая земля – единое соединенное королевство.

Подруга, приняв мое молчание за негласное согласие слушать, продолжала: