– Марк мне больше друг, чем хозяин, – мужчина метнул в него колючий взгляд. – Не забывайте, в тюрьме мы выжили, потому что были друг за друга горой. На свободе ничего не изменилось.

С этими словами Самат, окинул меня новым взором презрения и отступил.

Поднявшись наверх к своей комнате, чётко слышала возмущённый плач за дверями детской комнаты, а также мужской голос, который уже не кричал, а что-то строго говорил.

– Ты пока не попадайся ему на глаза, – посоветовал отец Марка. – Я попробую снова поговорить с ним. Успокоить.

Покорилась и быстро скрылась за дверью своей комнаты. Сердце билось зайцем, слушая звуки за стеной. Он рвёт и мечет, не скупясь на крепкие словечки даже при ребёнке. Хлопнула дверь, и стихло, только обиженный плач так и продолжил литься сквозь стены. В груди невыносимо сжалось и захотелось немедленно ворваться в детскую, прижать малышку к себе и утешить. Но звуки за стеной, явно свидетельствовали о том, что дочка всё же не одна и кажется затихает.

Несколько раз глубоко вздохнула, усмиряя сердце, что продолжало рваться из груди, желая кричать во весь голос о жизненной несправедливости и жестокости людей, которых так сильно люблю.

Тише! Терпи! Ради дочери, терпи! Вновь и вновь повторяла, как заклинание, стараясь черпать силы из ниоткуда.

Посмотрела на себя в зеркало – на лице всё тот же кошачий грим, на голове поникшие тигриные ушки, а хвост съехал на бедро. Вдруг представила себя на месте Марка. Девушка, бросившая его пять лет назад, вдруг выпрыгивает из-за кустов в таком одеянии и рычит. Невольно улыбнулась, с грустью вспоминая опешивший взгляд, вскоре перевоплотившийся в ненависть и досаду.

Сняла с себя тигриную экипировку и ушла в ванную, чтобы смыть боевой раскрас. Вода обдала прохладой, и разгорячённое от эмоций тело благодарно отозвалось на неё. От водных процедур мозг заметно расслабился и успокоился.

Обернула голову полотенцем, и глянула на себя в зеркало. Марк стал другим, но и мне время не пошло на пользу. Шрам на щеке, не скрытый тонной макияжа, навечно испортил моё лицо. Но я не желала от него избавляться. Этот шрам отныне будет отпугивать всех влюблённых в меня психопатов и напоминать мне об осторожности с мужским полом.

Волосы также лишились своих кудряшек, благодаря химическому выпрямлению в салоне. Да, кудряшки – это отличительная черта во внешности, по которой меня легко заметить среди толпы.

Одев банный халат, вышла из ванной и едва не закричала с перепугу. В комнате был Марк и рьяно сбрасывал мои вещи в чемодан, не брезгуя даже что-то разбить или порвать.

Увидев меня, мужчина на мгновение замер, уставившись на моё лицо, а точнее на шрам, что замазать я естественно не успела. Его губы дрогнули в немом вопросе, но звука никакого так и не изошло. Марк тряхнул головой и продолжил яростные сборы.

– Что ты делаешь? – внутри всё полетело вниз – неужели, ультиматумы Игоря Матвеевича всё же уперлись в пустоту.

– Эта комната для няни, а ты горничная, вот и пойдёшь в ту комнату, в которой раньше была.

Сердце в панике застучало, вспомнив четыре стены без окон.

– Марк, умоляю, только не туда, – заблеяла я, но мужчине явно всё равно до моих фобий. – Ты же знаешь, я боюсь тесных пространств. Прошу тебя. Пожалуйста!

– Есть другой вариант – за воротами поместья, – рявкнул он, застёгивая чемодан.

– Марк… Это тот же изолятор. Ну, не надо! Пожалуйста! – на лице мужчины заметила злорадство, которое наконец впрыснуло в сердце злость. – Ты – бесчувственное чудовище, – крикнула я в отчаяние и замахнулась для пощечины.

Но Марк оказался быстрее. Мужчина перехватил мою руку и больно сжал в запястье.

– На второй раз сломаю, – грозно предупредил мне в лицо и, прихватив чемодан, потащил вон из комнаты.

Я нехотя поспевала за его твёрдой широкой поступью, то и дело спотыкаясь или натыкаясь на предметы.

На шум в коридорах обслуживающего персонала появились Савелий и ещё один незнакомый мне парень. Я постаралась спрятать от них своё лицо, поспевая за своим разъярённым зверем.

– Марк! Прошу… – почти взвыла я, когда двери в мою серую темницу распахнулись.

Отец моего ребёнка втолкнул меня в темноту вместе с чемоданом и захлопнул дверь.

– Урод! – взревела я и, схватив свой несчастный чемодан, швырнула в дверь.

Ярость и обида почти сразу отступили на второй план, стоило мне оглядеться. В груди бешено застучало, и голова закружилась. Воздух, мне срочно нужен воздух! Ноги ещё помнили, где находится выключатель. Электрическое освещение вспыхнуло тусклым светом – издевательство. Кинулась к дверям, ведущим в сад. Замок снова заржавел и поддался не сразу. Летний вихрь ворвался в комнату, скользнув по лицу и ногам. Бешеная трель в сердце начала стихать. Да, так намного лучше.

Попятилась и осела на постель. Кажется, после моего ухода здесь так никто и не жил. Да, потому что это больше кладовка, чем жилое помещение.

Не думала, что Марк умеет быть настолько жестоким. Ведь ему прекрасно известно о моей фобии, которой между прочим сам и наградил. Дурак!

В дверь осторожно постучались. Кого там нелёгкая принесла? Но раз никто не вышибает дверь, значит не мой бывший возлюбленный. Утерла щеки и потуже запахнула халат.

– Кто там? – спрашивать научилась, ещё живя с братьями.

– Это Савелий. Есь, ты там как? Порядок?

Облегчённо выдохнула и, сдвинув убитый чемодан в сторону, приоткрыла дверь.

На меня взирали две пары обеспокоенных глаз – водителя и всё того же незнакомого парня.

– Жить буду, – кивнула я.

– Он тебя хоть не бил? А то я ему живо ребра пересчитаю, не посмотрю, что хозяин.

– Нет, всё в порядке, правда, – замотала головой.

– Ты дверь можешь не закрывать, Есь, – участливо предложил Савелий. – Мы до сюда даже не доходим. И в сад двери открой. Лето, пока можно.

– Да, я так уже сделала, – кивнула в ответ, грустно улыбнувшись.

– Ах, вот чья это оказывается дверь! – высунулся вперед незнакомец, пытаясь заглянуть внутрь комнаты, и я, испугавшись, инертно отступила.

– Извини, – парень тут же сдал назад, выставив руки перед собой. – Просто давно маялся от любопытства.

Незнакомец виновато улыбнулся, осветив ярко-бирюзовым взглядом, что невольно загипнотизировал.

– Вы видимо ещё не знакомы, – спохватился Савелий и, приобняв парня за плечи, слегка выдвинул вперёд. – Это Лёва, олух… то есть сын нашего садовника Константина.

– Чего ты сразу палишь мою непутёвость?! – возмутился парень, а после снова дружелюбно улыбнулся. – Привет, да, я Лев. Новый садовник. Папа пока обучает меня всем тонкостям, поэтому непутёвый.

– Зато честный, – тоже одарила младшего садовника улыбкой. – Я – Есения. Работала когда-то здесь горничной. Теперь вернулась.

– А почему уходила? – совершенно искренний и беззлобный интерес.

Растерянно посмотрела на шофера, словно ища у него помощи.

– Я ж тебе говорил, что наш младший патрон женофобией страдал. Вот, Еська, не будь дурой, быстренько отсюда смоталась. Патрона подлечили, поэтому можно снова вернуться.

– Судя по тому, как он её сюда тащил, я сомневаюсь, что Марк Игоревич излечился, – сочувствующе скривился Лёва.

– Поверь, это намного лучше, чем было, – не моргнул глазом Савелий.

– Вот, свинья! – хмуро констатировал новый садовник, чем вдруг вызвал мою симпатию.

– Ну, ладно, всё. Уходим. Даме нужно привести себя в порядок, – Савелий настойчиво толкнул своего коллегу в сторону. – А ты не кисни, окей? Переодевайся там, и с нами за работу. Скоро, кстати, ужин будет и наши звезды рассядутся в полном составе. Ты просто обязана выглядеть на все сто, чтобы у нашего женофоба под хвостом ещё сильнее закипело, – последнюю фразу мужчина сказал шепотом и подмигнул.

Ужин. А это означало, что я, как горничная, обязана прислуживать им за обеденным столом. Нет, мне это не сложно, но от мысли, что за этим самым столом будет сидеть Марк, свело под грудиной. Чего мне ещё ожидать от него? Господи, когда он был затворником, то казался более предсказуем, чем сейчас.

Открыла чемодан с замершим сердцем. Косметика вдребезги и испачкала почти всю мою одежду. Фоторамка с семейным снимком тоже теперь в хлам. Вынула карточку и аккуратно поставила возле ночной лампы. Оглядела убитый гардероб, поняв, что осталась нагишом. Шикарно!

Первым делом попросила Веру Александровну найти нашего дорогого управляющего. Алексей Олегович спустился в мою комнату лишь спустя полчаса. По его горделивой и пренебрежительной осанке, поняла, что мужчина явно не на моей стороне.

– Только ты не вздумай судить меня, – умоляюще посмотрела на него.

– Меня личные дела хозяев не касаются, а вот подвластного мне персонала вполне.

Я тяжело выдохнула, готовая слушать теперь его.

– Я осуждаю вас, Есения Владимировна, только за то, что бросили свою малышку…

– Я никогда её не бросала, – прошипела в ответ я, зверем посмотрев на него. – Моя девочка всегда жила со мной, в моём сердце. И только ради неё я вернулась сюда, несмотря на все унижения в свой адрес. Хочешь осуждать – вперёд, но не смей унижать и выражать мне своё презрение. Ты бы сдох в первый же день, если бы оказался в моей шкуре.

Управляющий нервно сглотнул, поправив свой дурацкий галстук-бабочку, и тряхнул головой, словно обороняясь от моих слов.

– Думаю, вы позвали меня, чтобы получить указания, Есения Владимировна?

– Да, будьте так любезны изложить их, Алексей Олегович, – ответила в его манере. – А также выдайте униформу, иначе мне придется прислуживать господам в этом чудном банном халате.

Мужчина хмыкнул и горделиво удалился. Индюк! Был таким, и таковым остался.

Вручив мне спецодежду, дворецкий, не стесняясь, начал перечислять весь фронт работы.

– Насколько я поняла, помимо меня есть ещё одна горничная, – подозрительно посмотрела на разошедшегося Алексея Олеговича.

– Лидия, по распоряжению Марка Игоревича, пока выполняет обязанности няни.

– Марк явно не щадит нашу дочь, – покачала я головой.

– Вам ясны ваши обязанности? – проигнорировал мою реплику дворецкий.

– Как всегда. Сейчас приведу себя в надлежащий вид и приступлю. Благодарю за инструктаж.

И с удовольствием захлопнула дверь, едва не заехав по его всезнайскому носу. То-то же, осуждение своё он мне тут высказывает.

Униформа горничной заметно преобразилась, сменив цвет с темно-синего на нежно-голубой. Белоснежный, накрахмаленный передник заметно приукрашал сей дресс-код, который я дополнила шишкой прямо на макушке, а из причёски выпустила несколько прядей, завив. Остатки тонального крема собрала с осколков разбитого бутылька и тщательно замазала шрам. Губы подкрасила розоватым блеском, который к счастью смог уцелеть после вещевого катаклизма.

Оценивающе посмотрела на себя в зеркало.

"Ты просто обязана выглядеть на все сто, чтобы у нашего женофоба под хвостом ещё сильнее закипело" – всплыли в памяти слова Савелия. Что ж, я старалась!

Взявшись за дело, постаралась отключиться от внешнего мира. В хозяйские комнаты, благо, идти не нужно, так как уборка в них прошла ещё с утра, поэтому прытко драила все поверхности в коридорах и в гостиной. Ближе к ужину, присоединилась к Вере Александровне. Когда стол засиял натёртыми до блеска приборами, в обеденную начали стекаться хозяева поместья.

Первыми были Марк и Игорь Матвеевич. Последний мне дружелюбно кивнул, тогда как первый мазнул безразличным взглядом и уселся во главе стола.

– Замени, – рявкнул мужчина, взяв в руку бокал для вина.

Осторожно приблизилась к нему, пытаясь понять причину.

– Здесь скол, – сунул бокал прямо мне под нос.

Я терпеливо перевела дыхание, осматривая поверхность стекла.

– Прошу прощения, Марк Игоревич, но я ничего не вижу, – с деланной вежливостью отчеканила я.

– Значит, ты слепая, – рыкнул он и, взяв в руку вилку, стукнул по краю злосчастного бокала. Приличный кусок стекла тут же откололся и упал на поверхность скатерти. – Теперь увидела?

– Вполне, – фыркнула я и прихватила бокал с собой.

– А осколки убирать я должен? – снова возмутился мой придурковатый мужчина и сам поднял осколок со стола, но тут же вздрогнул и выронил. На скатерть закропила кровь. – Чёрт!

Так тебе и надо! Умник!

– Вы порезались, – констатировала факт и ткнула в него пальчиком. – Это я тоже увидела, – и вынув из кармана передника платок, бросила мужчине в тарелку. – Поосторожней в следующий раз, уважаемый Марк Игоревич.

Одарив Марка ехидной улыбочкой, удалилась на пару с разбитым бокалом.

Лишь на кухне взял праведный гнев.

– Вот скотина! Петух лохматый! Да что он о себе возомнил? Думает, если я прислуживаю ему, то можно надо мной издеваться? Клянусь, тёть Вер, я ему устрою, если он не прекратит.

Повариха подала мне новый бокал и покачала головой.

– Чую всем нам достанется от вашей войнушки.

– Почему это? – не поняла я и изумлённо уставилась на неё.

– Да, потому что для вас влюблённых это потеха, а прибирать за вами нам придётся.

– Не говорите чепухи, Вера Александровна, – насупилась я, спешно натирая бокал. – От любви до ненависти один шаг, и мы оба его уже сделали.

– Ну-ну, – буркнула женщина. – Ты это дочери своей втолковывай, а не мне старой.

Посмотрела на уставшую кухарку и поняла, что с ней мне точно не спорить. Смысл? Плюнула в бокал молодого хозяина и со злорадством натёрла до блеска.

За столом уже восседали невеста Марка, тот тип с азиатской внешностью, а также женщина бальзаковского возраста, которая впоследствии оказалась матерью Евгении Викторовны.

– Есения? – невеста Марка удивлённо посмотрела на меня. – Почему вы здесь? Кажется, вас взяли сюда няней.

Я метнула растерянный взгляд на отца своего ребёнка.

– Прости, милая, – Марк как-то противно поплыл перед ней и расцеловал холёные ручки. – Но, увы, девушка нам не подходит в роли няни, а так как папа обещал помочь бедолаге с устройством, твой горячо любимый жених проявил высокий уровень альтруизма. Ты же не против, душа моя?

Девушка удивлённо уставилась на Марка, оценивая уже его уровень адекватности. Да, Евгения Викторовна, он и правда никогда не проявлял столько телячьих нежностей, даже если был влюблён по уши.

– Конечно, не против, – произнесла Евгения, выдернув ладонь из его цепких пальцев. – Лидии давно нужна была помощь.

– Лидия пока будет заниматься Арсенией, – мужчина продолжал мурчать довольным котом. – А у Есении хватка на ведение хозяйства. Она прямо родилась для этого.

Терпеливо снося очередную нелестную реплику в свой адрес, натянуто кивнула, обнажив свои зубки. Ты сегодня явно в ударе, Марк. Ну ничего, на моей улице тоже будет праздник.

За время ужина, мужчина видимо слегка подустал от собственной злости – или же захмелел от пары бокалов вина? – поэтому сбавил обороты, лишь исподволь поглядывая за моей работой.

Наконец, хозяева отужинали и покинули обеденную, предоставив мне возможность спокойно убрать со стола. Собрав тарелки на поднос, понесла в направлении кухни, но вздрогнула всем телом, когда путь перегородил Марк. Уставилась на него исподлобья, ожидая очередного глумления над собой, но мужчина окинул меня странным взглядом, на что-то решаясь.

– Я… Я его потом верну. Спасибо, – молвил отец моего ребёнка и, словно чего-то испугавшись, стремительно ушёл.

Кажется, я сплю. Он поблагодарил меня? Чудной! Пойди пойми этого сумасброда. Ладно, человеческий облик в нём всё же дремлет. Правда, снова доставать его на поверхность нет ни сил, ни желания.

Дошла до комнаты уже в двенадцатом часу вечера. Ноги и руки отваливались. Прикрыла дверь спальни, но благоразумно оставила открытыми двери в сад. Всё моё сменное белье сохло в прачечной, поэтому, видимо, придётся лечь спать в футболке и трусах.

Переодевшись ко сну, невольно струхнула, ощутив в груди болезненное и давно укоренившееся чувство тревоги. Посмотрела на дверь, ведущую в сад. Легкий летний ветерок плавно проникал в мои покои, наполняя комнату приятным цветочным ароматом. Горло сдавила, невидимая жестокая ладонь прошлого. Тоже ощущение испытывала, когда ложилась спать в том жутком доме. Страх ожидания и мольба, чтобы сегодня он не вспомнил обо мне, а его брат смог удержать мужчину вдали. Страх, в котором пребываю по сей день не собирался отступать.

В саду послышался шорох. Птица? Или человек? Метнулась к чемодану и вырыла из его недр электрошокер. Нажала, проверив на боеспособность.

Прекрати, глупая! Поместье под охраной. Он не сможет сюда попасть при всём желании. Да и вообще, он, скорей всего, мертв. Успокойся, дурочка!

Но для спокойствия, все же сунула средство самообороны под подушку. Да, так мне определённо спокойней. Ночник выключать не стала. Завернувшись в одеяло, сладко растянулась по ложу.

Дурные сны давно стали моими союзниками, но сегодня всё было как-то слишком ярко и жутко. Я слышала голос, от которого каждый раз стыла кровь в жилах. Чувствовала, что за мной наблюдают и присматривают с какой стороны лучше всего взять меня, чтобы насиловать и издеваться. Всеми фибрами ощутила присутствие. Проснись, Еся! Иначе будет поздно. Вскрикнула и, сжав в ладони электрошокер, выкинула руку вперёд.

Голубоватые изломы линий сверкнули в воздухе. Спальню оглушило хрипение, а следом глухое падение чего-то тяжелого. Не вскрикнула лишь потому что голосовые связки атрофировались от ужаса. Он пришёл? Он жив?! Выжил, чтобы наконец расквитаться со мной?

Боязливо вздрогнула, услышав тихий стон. Идиотка, беги пока не поздно! Осторожно посмотрела вниз на своего противника, и сама была готова застонать. Что же ты наделала, дурында? Соскочила с кровати и опустилась рядом с поверженным, пытаясь осмотреть нанесённый ему ущерб.

– Марк?! Боже мой…

Мужчина лежал навзничь без сознания.

Глава 4. Курица-гриль

МАРК

Весь оставшийся день до ужина меня потряхивало. Надо же, а я начал было думать, что больше ничто не способно вывести меня из себя. Как же.

Увидев бывшую возлюбленную в своём саду сперва решил, что сплю. Ни черта подобного. Внутри всё перевернулось несколько раз, когда понял, что лик отпечатавшийся в сердце, вовсе не глюк и не помутнение рассудка.

Глядя в янтарные глаза, по которым до сих пор тихо тоскую всякий раз ложась в постель, ощутил невероятный всплеск то ли адреналина, то ли злобы, то ли радости. Чувства смешались настолько, что возненавидел всё происходящее вокруг – её, отеца, невесту, глупую прислугу и даже упрямство дочери.

– Сеня, слушай меня внимательно, – тщетно пытался достучаться до расплакавшегося ребёнка. – Я запрещаю тебе приближаться к той тёте.

– Почему? – не понимала девочка, капризно стуча ножками. – Мы играли… Она хорошая, честно.

– Арсения, я сказал – нет! Лидия будет присматривать за тобой.

– Не хочу! Она мне не нравится…

– Это не обсуждается, – рявкнул я. – Если увижу возле Есении, накажу. Поняла?

– Уходи! – ещё пуще вскричала дочь и бросила в меня тот злосчастный ремень. – Ты злой! Ты меня не любишь!

Сеня притопнула ножкой.

– Марш в угол! И подумай над своим поведением, – рявкнул я ещё пуще, указав ей на место наказания.

Если раньше, это усмиряло девочку, то сегодня негодница показала мне язык и гордо заняла позицию в углу. Вся в мать, блин!

– Лидия, с сегодняшнего дня вы пока выполняете обязанности няни, – велел я, грозно глянув на притихшую женщину.