– Стараниями уродов из независимой ассоциации языковедов. Объединение «Мы и Они» в данном случае битву проиграло. Кажется, только черти в этом мире учитывают права неактивных носителей.

– Носителей чего? – вмешалась в разговор вошедшая Горица.

Маруся обрадовалась.

– Привет! Что там?

– Там? Тварь там!

Зверобой рассмеялся.

– На самом деле, печально, – поморщилась берегиня. – Он совсем не в себе, буйный, к тому же. Лик с ним разбирается. Иму помогает. Мос и Клеомен работают с пери и тэнгу. А меня сюда сослали. Ты как? Не отдохнула еще? Пыль собрать, наверное, лучше побыстрее.

Руся нахмурилась и прислушалась к себе.

– Ну, вроде, да… Угроз нет. Спускаться в подвал все равно не понадобится. Давай сходим.

Ведьма поднялась.

– Секунду. Лик в курсе?

Горица ласково улыбнулась Зверобою.

– Само собой!..

– А если честно? – прошептала Руся, когда они вдвоем с русалкой миновали коридор и вышли к лестнице.

– Ну, как бы и да, и нет, – протянула берегиня, чем спровоцировала искренний смешок собеседницы. – Реплику я сказала, но не уверена, что он ее услышал.

– Так Иму же слухастый.

– Не в тот момент. Его Тварь как раз за плечо кусал и визжал аккурат в ухо, – Горица замерла и подняла на мгновение вверх указательный палец. – Слышишь?

Руся прислушалась. Снизу и правда доносились вопли, но доносились они уже с улицы.

– Вывели, – резюмировала берегиня. – Пошли.

– И куда его теперь?

Горица пожала плечами.

– Слушай, это ты у меня плохому научилась или всегда в душе такая была? – улыбнулась ведьма.

– Да похоже, что всегда. Вот скажи, какая нормальная водная дева полюбит человекоядного хищника? Вот какая?! Ты хоть раз о таком слышала?

Руся рассмеялась.

– И, понимаешь, у меня от него просто ум за разум заходит! Не представляешь, какое это блаженство слушать, как он мурчит! Я смотрю на него и понимаю, что он такой теплый весь, домашний, прям ути-пути, ми-ми-ми… Так хочется прижаться, потискать, зацеловать. Это его-то! – Горица ушла в возмущенный визг. – Полюбила маньяка и наслаждаюсь!

Русалка немного помолчала.

– Я даже поделиться, кроме тебя, ни с кем не могу. Потому что только ты из всех моих родных и друзей спокойно к такой связи относишься. Вот как я его маме покажу? Она меня от родного водоема отлучит.

– Не отлучит, – Руся приобняла Горицу. – Он хороший. Ты хоть раз видела, чтоб Иму человека ел?

Русалка шмыгнула.

– Не-ет.

– В Интерпол просто так сотрудников принимают?

– Не-ет.

– Значит, у мамы не будет никаких аргументов.

Руся присела рядом с лестницей в подвал, закрыла глаза, сосредоточилась и запела. Петь пришлось громче обычного. Когда последняя крупинка скрылась в мешке, ведьма кряхтя поднялась.

– Он меня все время дразнит. Нарочно.

– Бабуля говорит, если мужик дразнит, значит, мужик страстный. Так что расслабься и получай удовольствие. Вы же с ним еще не того этого?

Горица возмущенно засопела.

– Конечно, нет!

– Ну вот. Сама довела. Не может получить обычный секс, получает какой попало. И как попало.

Берегиня озадаченно уставилась на Русю, а Руся в свою очередь на берегиню. Так с полминуты они в переглядки играли, пока обе одновременно к окну не повернулись. Там, в глубине зеленой аллеи, мелькнула тень, затем еще одна и еще. Вскоре напротив окна выстроилась вереница дымчатых образов. Нерассеянное маниту сразу шести созданий и все оборотни. Во главе группы встала знакомая маленькая волчица. Она жестом попросила берегиню и ведьму выйти к ним.

– Это шелки? – прошептала Горица.

– Справа от волчицы? Да.

Маруся внимательно оглядела окно на предмет возможности его открыть.

– Никогда их раньше не видела.

Растерянный шепот Гор ведьма проигнорировала, ей удалось найти запоры на фрамуге. Чуть надавив, Руся распахнула створки.

– Парить умеешь? – спросила она у спутницы.

– Предлагаешь к ним идти вдвоем?

– Берегиня и сильнейшая из Козловых. Серьезно считаешь за угрозу шестерых мертвых детей?

– Да при чем тут дети? – прошипела русалка. – У нас начальство есть. А у некоторых еще и проблемный леопард.

– С начальством я договорюсь, а леопарда ты поцелуешь. Если не прокатит, грудь покажешь – он залипнет. Пошли, – Руся ухватила Горицу за запястье и потянула за собой. Сначала они взлетели над полом, затем переплыли через подоконник и плавно спустились на землю под окном.

Волчица приблизилась.

– Вы узнали?

Руся кивнула.

– Весь свет знает Арно, как сумасшедшего мага, едва ли не олицетворение сущего зла. Но для нас он был спасителем, учителем, философом, художником. Он не учил нас жестокости, он учил нас свободе, гармонии и миру. Отыщите каждую могилу, загляните в нашу память. Пусть правда станет известна, – волчица сделала еще шаг навстречу и заглянула в глаза Марусе. – Ты понимаешь.

– Ты здесь, под ногами. Они там, за аллеей и забором. Верно? – тихо спросила Руся.

Девушка кивнула.

– А сосуды?

– Они в нас всех, даровали нам возможность существовать в ожидании мести лжецам.

– Ну? У кого какие мысли? – Лик плечом опирался на силовой барьер на веранде главного корпуса МУП и задумчиво созерцал вид города, освещенного последними алыми лучами уплывающего за горизонт желтого карлика.

– Ярослав темнит. Мне не понравились его пространные замечания по поводу будущего группы. Что за «переквалификация»? Что это вообще может значить? – мгновенно отреагировал Зверобой. – И почему не отправить эту горючую девчонку в один из охраняемых объектов Интерпола? Почему ее обязательно у меня селить?

– Она у меня отказалась

– У меня тоже.

Мосвен и Горица вступили в диалог одновременно.

– Потому что по заключению Харикон – не свидетель, нуждающийся в защите, но по делу проходит в качестве источника энергии, а значит, отпустить ее на все четыре стороны мы пока не можем, – Лик устало помассировал переносицу. – Она сама тебя выбрала.

– Нам не нравится один момент в истории пэри и тэнгу, – не дала Зверобою дальше возмущаться Мос. – Они утверждают, что в крыло их привело стремление отыскать нас. Но аргументы слабые. Плюс тэнгу не сразу к нам вышел. Что-то иное их влекло, причем это едва ли не очевидно.

– Интересно, – кивнул Ликург. – Что-нибудь еще?

– Дети не солгали, – голос Горицы звучал тихо и печально. – Двадцать три могилы физически и психически здоровых юных существ. Они жили счастливо и погибли, сражаясь в неравном бою.

– Поэтично убийство описала, – усмехнулся печально Зверобой.

– Где документацию искать будем? – Иму обнял расчувствовавшуюся Горицу и прижал к груди.

– Предоставим это Ярославу. Все?

После минутного молчания Лик кивнул и оторвался от барьера.

– Все молодцы. Все свободны. У вас пять нерабочих дней. Развлекайтесь.

С этими словами он развернулся и направился к выходу. На сегодня у него еще оставались планы. И планы к службе отношения не имели, они были связаны с одной рыжей ведьмой, которую он отправил отдыхать домой сразу по возвращении из поместья Гуфо.

Путь до машины, а потом до квартиры Козловой показался Лику бесконечно долгим. В спешке он позволил себе нарушить несколько правил дорожного движения. Последние сутки должностные обязанности вынудили его целиком погрузиться в работу. Времени хватало лишь на еду, на сон выделил себе пару часов в кабинете на диване, пока шло экстренное совещание руководства МУП. И все это время он скучал. Безумно скучал по ее глазам, улыбке, привычке морщить нос, по мимике, веснушкам и рыжей шевелюре. То и дело, общаясь с коллегами, Лик ловил себя на мысли «что сказала бы или сделала Маруся». Шут за спиной не дергался и не пытался скинуть оковы, он вообще больше не имел четкой оболочки, зато теперь Безумец давал возможность богу всегда чувствовать свою ведьму.

Лик припарковался, вышел из машины и запрокинул голову, глядя на единственное окно ее квартиры, выходящее на автомобильную стоянку. Балкон и остальные два окна смотрели в сторону исторического центра. Рыжик была совсем близко. От этой мысли Ликургу стало сложнее контролировать волнение, а ведь еще предстояло пообщаться с Береславой. Старая ведьма жила у внучки.

Глубоко вздохнув, Эйдолон решительно зашагал к дому. Когда на тихий стук никто не откликнулся, Лик не на шутку испугался. И хотя Шут уверял, что хозяйка спит, богу требовалось убедиться лично. Скинув опостылевшую маску, он прибегнул к естественной своей способности, к той же, что позволила Дингиру однажды проникнуть на ее балкон.

Береславы дома не было, а Рыжик безмятежно спала. Одинокая фигурка, освещенная лунным светом, на большой двуспальной кровати. Лик улыбнулся, вспомнив, чего стоило эту кровать сюда поднять. Волнистые волосы темным нимбом окружали голову, изгибы тела легко угадывались под тонким покрывалом.

Стараясь ступать как можно тише, он приблизился, осторожно забрался на кровать рядом с ней и замер. Разум, изможденной усталостью и болезненной тоской по избранной, отказывался работать должным образом. Ей нужно было отдохнуть, набраться сил – Лик понимал это, но остановить себя не мог. Завораживающее, бесконечно соблазнительное, древнее полотно Асгарда, она манила и сводила с ума. Совсем одна и так близко. Оглядевшись, словно вор, Лик начал складывать простые и эффективные заговоры.

Для начала Рыжик лишилась своего детского ночного костюма. В его фантазиях она представала в чем угодно, но не в этом. Затем бог избавился от ее белья, лишь после сменил покрывало на легкое облегающее прозрачное платье. И сам же поразился той перемене, что произошла. Какими бы восхитительными не были образы в его мечтах, они уступали реальности.

Веснушчатый нос чуть сморщился, она вздохнула и потянулась во сне. Платье натянулось, еще больше обрисовав очертания груди и бедер. Лик вдруг до отчаяния возжелал навлечь на нее грезы, безнаказанно ласкать ее, сводя все в сновидение. Это было так свойственно мужчинам его рода и так претило ему самому, но с ней, с Марусей, он не задумываясь повел бы себя именно так, если бы магия аптекарей позволила.

Разочарованный в себе и неудовлетворенный Ликург подвинулся еще ближе, склонился над Русей и беззвучно прошептал новое желание. Лямки платья сползли с плеч, обнажив грудь, а подол начал медленно подниматься, открывая бедра и низ живота. Рыжик что-то невнятно пробормотала сквозь сон. Застигнутый врасплох, Лик замер, но быстро пришел в себя. Она не пробудилась.

Медленно, едва не касаясь теплой кожи, он провел ладонью над изгибами ее тела. Пальцы чуть подрагивали от волнения и едва сдерживаемого желания. Он прекрасно осознавал, что ведет себя недостойно, но остановиться не мог, не хотел. Руся хрипло выдохнула и выгнулась, заставив бога на мгновение потерять ориентацию в пространстве. Рыжик не нуждалась в грезах, она сама почувствовала сквозь сон то, чего он так жаждал.

Осмелев окончательно, Ликург вытянулся рядом, приподнялся на локте и коснулся кончиками пальцев приоткрытых губ. Она вздохнула и случайно, едва ощутимо прикусила зубами указательный палец. Теперь он потерял всякую связь с реальностью. Как в бреду, дрожащей рукой он накрыл обнаженную грудь и замер, когда Рыжик подалась навстречу. Чуть надавил и повел ладонь вниз, к животу, проник пальцами между ног. Тихий прерывистый стон отрезвил бога.

Сердитый, он вернул на место белье, покрывало и пижаму Маруси, откинулся рядом на подушку и уставился в темный потолок. Да, он мечтал о ней, любил, сходил с ума. А она? Кого она сейчас во сне представляла? Того же, кого видела в грезах тогда ночью в кабинете?

От расстройства Руся едва не выдала себя. Как можно было зайти так далеко и остановиться тогда, когда она уже не хотела, чтобы он останавливался? Тело ломило и горело. Казалось, кровь вот-вот закипит. Она все еще чувствовала его прикосновения. Или он думает, она всем позволяет себя вот так раздевать и ласкать?

Недолго думая, Руся вытянулась, ощущая желание каждой клеточкой своего тела, и простонала:

– Ли-ик.

Яростное сопение рядом прекратилось. Он, кажется, вообще дышать перестал, но только на секунду. Руся ощутила, как прогнулся матрас, и он вновь оказался совсем близко. Она чуть запрокинула голову, приподняв грудь и издав долгий хриплый выдох.

Лик смотрел на нее, и пытался одновременно справиться с маниту, стремящимся слиться с силой Рыжика, и со страстью, сжигающей тело изнутри. То, что для него было реальностью, для нее было сном. Он мог лишь дарить ей ласку и играть с собственной фантазией, а фантазия рисовала ему немало вариантов, далеко не невинных вариантов.

Несколько наговоров – и Руся оказалась в облегающем купальнике из грубой крупной льняной сети. Она почувствовала, как нити сдавили грудь, как врезались между ног. Ощущения получились приятными и невероятно острыми. Она поерзала и выгнулась, заставив новый предмет одежды двигаться. Дыхание сбилось, разум отключился. Сквозь дымку наслаждения она различила тихий болезненный стон Ликурга. Он не касался, только наблюдал, и от этой мысли Руся задохнулась.

С трудом сдерживая эмоции, Лик сделал купальник еще немного уже, а затем, когда Рыжик начала плавно, размеренно двигаться, доводя себя до оргазма, он навис над ней и осторожно заставил раздвинуть ноги. Он не мог участвовать, но мог наблюдать. Никогда еще женщина не вынуждала его вести себя так, никогда он, бог, еще не довольствовался малым. Лик получал безграничное наслаждение, всего лишь наблюдая, как лен соприкасается с влажной нежной кожей. Разве не безумие?

– Ведьма, – тихо простонал он, когда Маруся успокоилась. «Ведьма» удовлетворенно улыбнулась во сне. Лик беззвучно рассмеялся, вернул ее одежду на место и устроился рядом. Теперь она превратилась в теплый, нежный, мягкий комочек. Повернулась к нему лицом, свернулась в клубок под боком и затихла.

История одиннадцатая

Сын Матери-Природы

Невыносимо жестокие твари. Порой у меня волосы начинают шевелиться, когда читаю историю этого мира. Впрочем, нас, людей, в этом плане созданиям не перещеголять. Причиной почти любой агрессии выступает особенность вида того или иного существа. Скажем, съели кого-то? Наверняка, оборотень. До смерти или полусмерти избили? Ищи половинчатого. Ограбили музей, взяли одну ценность, остальные случайно покололи или опять же случайно покалечили охрану? Хобгоблин с бандой. Обнаружили жертву эксперимента? Скорее всего, дело рук ведьмака или ведьмы. Эксперимент носит масштабы катастрофы? Виноват древний род, вроде Атума.

То ли дело на Земле. Войны, голод, кровь – карусель, уходящая в бесконечность. Для злобы людям годится любой предлог. Не понравилось слово, книга или фильм? Не смог доказать свою точку зрения? Непривычен внешний вид прохожего? Он или она постарается уничтожить любую причину беспокойства, даже если мнимой причиной окажется невинный или слабый. Слишком часто людям не нужен суд, не нужно следствие. Потребность одна – линчевать и как можно быстрее. Можно еще равнодушно пройти мимо казни… Быть может, это все тоже особенности вида, только нашего?

Из личных записей Константина Ивченко.

Она бежала, спотыкалась, падала, поднималась и снова бежала. Тело покрывали синяки, ссадины и раны. Рваная грязная сорочка пропиталась кровью. Волчица не обращала внимания на боль и промозглый туманный холод ночного леса. Ею двигало одно единственное желание – спастись любой ценой. Чуткий звериный слух подсказывал направление.

Руся залюбовалась этим тощим, длинным, угловатым юношей. Ликург был Эйдолоном, но так отличался от них. Ее переполняли тоска и нежность. Перламутровые глаза светились, губы упрямо сжимались, он не собирался сдаваться на милость обстоятельств ни тогда, ни теперь. Умный, внимательный, сильный, добрый, немного высокомерный и конечно же чересчур самоуверенный. Маруся усмехнулась, выплыла из сна и потянулась. Одинокий и упрямый – она, наконец, решила эту головоломку, такую простую для других и такую сложную для нее. Эмоции и чуткость никогда не были сильной стороной Руси. С самого детства она недопонимала, терялась, забывала, в ее голове будто пытались ужиться множество личностей, которые на самом деле и личностями-то не были. Если одна ее часть хотела мужчину, то вторая – брезговала, третья – паниковала, четвертая вообще не понимала, зачем мужчины в жизни нужны, – пятая вспоминала весь предыдущий неудачный опыт общения с противоположным полом. И так всегда и во всем. Баба Беря выступала неизменным ориентиром в жизни внучки, если не сама она помогала сделать Русе выбор, то ее мудрые слова, которые ведьма хранила в памяти, как культовые тексты. Но в последние дни неожиданно стало ощутимо легче понимать окружающих. Настолько неожиданно, что Маруся не сразу это осознала. Мысли уже не путались, желания не вызывали привычного расслоения личности. После того памятного сражения над усыпальницей Азазеля хаос, которым всегда была переполнена ее личность, будто отступил. Теперь она приобрела возможность анализировать, делать выводы и даже выстраивать предположения.

Руся протяжно вздохнула, потянулась, развернулась на бок, открыла глаза и тихо вскрикнула. Лик лежал рядом и молча пристально наблюдал за ней.

– Внуча? – раздался из гостиной обеспокоенный голос Береславы. – У тебя все хорошо? – Голос старой ведьмы приближался.

Не особо разбираясь, почему она это делает, Руся вскочила, с грохотом столкнула слегка удивленного, но не оказывающего сопротивления шефа с кровати и затолкала его под кровать.

Дверь распахнулась и в комнату вошла Береслава.

– Внуча?

– Я упала, – Маруся вытянулась по стойке смирно перед бабушкой. – Во сне. С кровати.

– Да? – Беря подозрительно оглядела сначала внучку, потом комнату. – Какой-то слабенький бог. Я надеялась, он Шута покрепче держит.

Из-под кровати донесся глухой удар.

– Соседи! – едва ли не взвизгнула Руся. – Напугали во сне. Опять стучат.

– Нда? Ну, ладно. Умывайся и пойдем блинами накормлю.

Береслава вышла из комнаты, но прежде, чем закрыть за собой дверь, добавила:

– Сосед тоже пусть из-под кровати выбирается. И его блинами накормлю.

Руся пробормотала проклятие, закрыла лицо руками и бухнулась на кровать. Глухо бормоча на мертвом языке заговор против ведьминого слова, Ликург выбрался.

– На штраф нарываетесь, госпожа Козлова?

Руся всхлипнула и забралась с головой под одеяло, насмешив бога. Он сел на матрас рядом с ней.

– Рыжик, тебе все же придется со мной поговорить и в себе разобраться придется. – Он подвинул ее и вытянулся рядом. – Сначала ты не замечаешь меня, будто и не бог я вовсе, будто человек какой слабенький, неприметный, игнорируешь приказы, заботишься, будто сам я о себе позаботиться не в состоянии…

– Когда это? – пробормотала она из-под одеяла.

– Зелье от похмелья.

– Ых.

Лик снова рассмеялся.

– Смотришь то, как на врага, то, как на друга, то беспомощно и испуганно, словно я единственный, кто способен тебя спасти. Скажи, как мужчине выдержать такие перепады? Как можно быть такой сильной и такой слабой, умной и глупой одновременно?

– Я не глупая! – она откинула одеяло и сверкнула сердитым взглядом.

– Что и требовалось доказать, – Лик повернулся на бок. – Только что пряталась от меня и вот уже злишься. Потом ты спокойно принимаешь мое безумие в Пустошах и вдруг начинаешь доверять безоговорочно до такой степени, что подразумеваешь, будто я должен знать ход твоих мыслей. И опять заботишься. – Он чуть помолчал. – И целуешь, ласкаешь так, что у меня больше не остается ни одного шанса не любить тебя.

На последних словах Руся заметно смутилась, глаза спрятала и чуть покраснела.

– И всегда отталкиваешь. Каждый раз. Пожалуйста, не играй со мной.