Сомтанар вздохнул и заговорил. На удивление, оказалось, что знал он не так уж и мало. Предшественник Ильи был известной личностью и немало наследил в истории. Вот только очень скоро стало ясно, что эля интересует в основном то, о чем меньше всегоизвестно, – ему была нужна любая информация о мире, из которого тот явился. Как туда попали люди? Как давно? Обычаи, язык, внешний облик? Далеко ли их планета? Что эль рассказывал о своем прошлом?

– Илия, поймите, эль не оставил записей, заметок, воспоминаний. Все, что мы о нем знаем, – свидетельства древних. Они писали лишь то, что видели. Он был темный, в отличие от вас. Я имею в виду – темнокожий. Поэтому легко вписался в тогдашнее общество, где превалировали древние. Свой мир он называл Гера, и, по косвенным признакам, у них там было принято многоженство. Во всяком случае, на Мау он очень быстро обзавелся тремя женами – все из высших маути. Главной его заслугой считается то, что он каким-то образом научил общаться с Храмом местных жителей. Не всех, конечно, но, пройдя определенную процедуру, некоторые действительно могли общаться, как тогда писали, с богами. Очень быстро такие люди сформировали закрытую жреческую касту, сыгравшую впоследствии решающую роль в Катастрофе. Здесь, в долине Дона, они не уцелели, но известные вам хилиты – потомки таких жрецов с запада.

Илья слушал очень внимательно, было похоже, что вопрос был задан не ради простого интереса, что за ним что-то стояло, но он не торопился уточнять.

– Спасибо, Сомтанар! Очень жаль, что мой предшественник оказался таким молчуном. Но, честно говоря, я и не рассчитывал на многое. – Он улыбнулся. – Ну, что же, будем считать, что вводными вопросами обменялись. Ваша очередь, уважаемый архивариус. Быть может, мы сэкономим немного времени, если вы обозначите, так сказать, сферу ваших основных интересов?

– О, это очень просто! – Сомтанар засмеялся. – Боги, Земля и вы.

– Я? – Илья, казалось, был немного озадачен.

– Ну, не ваша персона в узком смысле этого слова, уж извините, а ваши цели, намерения, планы, большей частью как раз в связи с богами и Землей.

Сомтанар не выдержал, вскочил. Его деятельная натура, несмотря на профессию, требовавшую усидчивости, прорывалась, соблазненная действием горячего орешка. Он пробежал вдоль ограждения, всматриваясь в открывающийся простор и все более светлеющее пасмурное небо. Выглянул на лестницу, ведущую наверх, нырнул в сумрак мастерской, несколько секунд завороженно рассматривал странный механизм, стоящий на отдельном верстаке, провел рукой по цепям, на которых болтались небольшие гирьки – сейчас неподвижные, но о назначении которых он уже догадался, пока рассматривал, как эль кипятил воду на похожем устройстве. Вернувшись к столу, он встретил вполне доброжелательную усмешку на слишком длинном и слишком профилированном, по местным меркам, лице эля.

– Илия, честно говоря, я в смятении. Меня интересует Земля. Все, что вы только помните, – история, жизнь, биологическая и жизнь землян, природа – все! Интересуют боги – их цели, они сами, история их вмешательств в наши жизни, опять же – все! Но, пока я, с вашего любезного позволения, бродил по мастерской, я подумал, что, по большому счету, все это терпит, это не так срочно. Даже если мы пропустим что-либо в этот раз, то, я надеюсь, сможем продолжить наш разговор в будущем. – Сомтанар всмотрелся в собеседника, уловил его ободряющий кивок, перевел дух и продолжил: – Вопрос, от которого зависит настоящее, – один. Что вы собираетесь делать?

Илья отвернулся, посмотрел в провал, немного помолчал, запихал остаток лепешки в рот и, хмурый и сосредоточенный, начал жевать, временами поднося ко рту монструозную парящую емкость с орешком. Сомтанар присоединился к нему, в свою очередь позволив себе большой глоток душистого отвара. Он задумчиво вслушивался в теплую волну, согревшую пищевод, когда эль заговорил.

– Простой ответ, уважаемый архивариус, – я сам не знаю. – Он внимательно смотрел на Сомтанара. – Кроме того, вы ведь так и не поведали мне о поручении, которое вам дал его величество. Оно тоже может повлиять на мои планы.

Сомтанар в ответ состроил кислую физиономию и досадливо махнул рукой:

– Чушь! Его величество, по-моему, не вполне понимает, с кем имеет дело. – Он откинулся на спинку стула. – Вы ответите? Или мне сначала изложить послание?

Илья опустил голову, усмехнулся:

– Если честно, Сомтанар, я сейчас как бы в своем мире, меня волнуют и заботят проблемы, которые, с моей точки зрения, не имеют и малейшего отношения к монарху. От того, что вам поручено передать, я не жду ничего, кроме ненужных и лишних хлопот, отрывающих меня от сокровенных забот в, честно говоря, довольно скучный мне мир отношений между аристократией, Орденом, семьей и монархией. Это неприятность. – Илья невесело улыбнулся. – И я бы предпочел ее вообще не трогать. – Он о чем-то задумался: – Есть у нас такая поговорка, – но продолжать не стал, встал, коротко бросил: – Подождете пять минут? Я еще толком не умывался. Обещаю, начнем с моего ответа.

– Конечно. Извините за доставленные неудобства.

Эль дернул ртом, но так ничего и не ответив, зашагал в глубь помещения, где скрылся за не замеченной Сомтанаром дверью.

Архивариус вскочил. Подошел к верстаку, на котором громоздилось сложное сооружение из блестящих бронзой штативов с многочисленными регулировочными барашками и тягами, фиксирующее в сложном пространственном порядке разнокалиберные линзы и призмы – все, очевидно, из стекла Радужного разлома. С трех сторон квадратного основания громоздились механизмы со знакомыми приводами на гирьках, дарившими движение небольшим маховикам, в данный момент пустым, но Сомтанар заметил два длинных пенала, заполненных прозрачными шариками с фасками, очевидно, предназначенными для установки в эти непонятного назначения устройства. Каждый шарик был небрежно подписан значками незнакомого языка. Такие же закорючки пестрели по всей поверхности стола, покрытого, среди прочего, и сложным рисунком, нанесенным на большой лист бумаги, плотно прижатый по краям латунными защелками. Впечатленный, он замер, рассматривая массивную конструкцию, тщась разгадать ее назначение. Взял в руки один из шариков, поднес его к глазам – в серединке застывшей аномалией, крохотным червячком висел небольшой темный кристаллик. Что все это значило?

Скрипнула дверь. Сомтанар поспешил вернуть шарик на его гнездо в пенале – почему-то в этот момент он больше всего боялся перепутать лунку. Встретился взглядом с чужими желтыми глазами. Эль смотрел благожелательно, коснулся рукой бронзы одной из тяг и, как показалось архивариусу, с сожалением отдернул ее.

– Простите, Сомтанар. Забыл о гостеприимстве – засиделся тут, знаете ли, в одиночестве. Если вам понадобится, то за той дверью, – он махнул рукой, – уборная и ванная комната. Не стесняйтесь, прошу вас – похоже, нам предстоит долгий разговор.

Сомтанар сдержанно кивнул:

– Благодарю вас. Я повременю. – Он хитро улыбнулся. – Так вы придумали, как ответить на мой вопрос?

Илья вернулся к столу, сел в кресло, откинулся в нем, вытягивая ноги.

– Да. Придумал, – кивнул архивариусу, подошедшему следом. – Видите ли, Сомтанар, я не вполне уверен, что правильно понимаю цели богов. Храм вот заявляет, что они соскучились. Хотят, понимаете ли, общаться с равными. Может, и так. У нас на Земле было много попыток установить контакт с наиболее развитыми формами жизни. Некоторых обезьян учили земным языкам, и они вполне себе уверенно общались. – Он заметил поднятый в невысказанном вопросе палец Сомтанара, кивнул. – Обезьяны – это наши ближайшие родственники. Представьте волосатого человека, только на четвереньках, живущего на деревьях и с мозгами раз в шесть меньше, чем у нас с вами. – Эль коротко засмеялся, глядя на собеседника. – Нет, нет, не как муны – полностью волосатые. Я вам покажу.

Илья быстро подошел к полкам у ближайшей стены, взял оттуда небольшой черный прямоугольник и вернулся в кресло. Архивариус терпеливо ждал, пока эль зачем-то возил пальцами по странному предмету, ему показалось, что в этот момент лицо пришельца озарилось неясными отсветами, отчего выглядело совершенно чуждым, инопланетным. Наконец тот замер, секунду задумчиво смотрел на свой прямоугольник, протянул его Сомтанару:

– Вот, смотрите. Это шимпанзе бонобо.

Сомтанар был потрясен. На той стороне прямоугольника, которая не была ему раньше видна, открылось яркое и предельно четкое изображение странного существа, в задумчивом взгляде которого угадывалось что-то до боли родное, человеческое.

Он долго, застыв, разглядывал странную тварь, незнакомую густую зелень позади, почву, скрывавшуюся под густой невысокой растительностью незнакомого вида.

– Что это? – преодолев шок, выдавил он из себя, не отрывая взгляда от планшета.

– Наш ближайший родственник. Обезьяна. Один из видов.

Сомтанар мотнул головой, перевернул прямоугольник, озадаченно разглядывая черную стеклянную поверхность, вновь повернул таинственный предмет. Картинка неведомого животного дрогнула под его пальцами, дернулась, он машинально двинул рукой, и появилось новое изображение – группа таких же волосатых существ: оскаленные морды с огромными клыками, у двоих в руках обломанные ветки, эта же пара стоит выпрямившись на слегка согнутых ногах, все вместе, видимо, орут на что-то живое и пятнистое в ближнем углу кадра.

Сомтанар уже осознанно, хотя и нерешительно, повел пальцем, картинка послушно сдвинулась, и вместо нее на экране появилась пара тех же обезьян, сидевших рядышком, одна из них знакомым человеческим жестом обнимала вторую, как показалось ошарашенному архивариусу, чем-то опечаленную. Вокруг царствовала залитая солнцем зелень. Все, абсолютно все, кроме этих животных, сочилось зеленым. Земля? Вот такая она?

Эль молчал. Сомтанар завороженно листал картинки, порой возвращался назад, тщательно высматривая признаки такой чужой и такой в то же время близкой, узнаваемой жизни. Когда очередная картинка дернулась и отказалась сменяться новой, он, как обиженный ребенок, поднял глаза на Илью.

Тот, терпеливо ждавший все это время, как ни в чем не бывало продолжил:

– Это, Сомтанар, планшет. Земное устройство, которое я принес на Мау. Здесь оно не вполне функционально, но кое на что все же годится – показывать картинки, например.

Илья протянул руку, и Сомтанар, чувствуя, как добровольно лишается сокровища, вернул чудесное устройство хозяину.

– И много там таких картинок?

– Очень много. На нем хранится пара популярных энциклопедий с иллюстрациями.

– Вы хотите сказать…

– Уважаемый Сомтанар, давайте вернемся к вашему вопросу. Думаю, единственный способ сохранить упорядоченность в нашем общении – придерживаться выбранных правил: один вопрос – один ответ. Согласны?

Сомтанар со вздохом закивал, не отрывая глаз от планшета в руках эля:

– Да, да, конечно. Вы правы. Так, о чем мы?

– Я говорил о мотивах богов. О том, что чем-то подобным люди занимались на Земле. Но наши эксперименты были скорее про границы разума, про исследование возможностей родственных видов. Никто всерьез не надеялся вырастить новых разумных. Боги же, по словам Храма, предлагают именно это. Они утверждают, что наше общественное сознание вполне созрело для этого и переходу на новый уровень препятствует лишь медленно меняющаяся биологическая часть человека. Как утверждает Храм, наша способность порождать языки имеет генетическое основание. – Эль останавливающим жестом показал, что видит непонимание собеседника. – Имеется в виду структура нашего мозга, которая воспроизводится почти неизменно при каждом рождении нового человека.

Сомтанар задумчиво кивнул, и эль, явно возбужденный, продолжил:

– Храм видит тут материальное препятствие. Он считает, что отсталость материи индивидуального мозга препятствует восприятию нами языка другой структуры – более сложного уровня организации.

– И что же? Он предлагает переделать нам мозги?! – На этот раз Сомтанар остановил жестом уже открывшего рот Илью. – И мы ушли от мотивов богов, не так ли? Зачем им это?

Илья поморщился, вздохнул:

– Мотивы, мотивы. Честно? Я их не вижу! Точнее, не верю тому, что мне говорит Храм. Вряд ли он врет. Скорее всего, я не могу правильно воспринять их, и Храм попросту кормит меня упрощенной историей – как говорится, для дикарей. – Несколько мгновений он молчал. – По самым скромным оценкам, боги возятся с человечеством – точнее, с колониями, такими как Мау или Гера, – уже не менее десяти тысяч лет. С моей точки зрения, это многовато для эксперимента. Но кто их знает? Может, они живут еще дольше или вообще бессмертны. Тогда то, что нам кажется неуместным, для них – пара мгновений, эпизод.

Эль пожал плечами. Встал, прошелся, помахивая планшетом. Когда он подошел к ограждению, Сомтанар почувствовал, как заныло под коленками, – ему было страшно смотреть, как эль равнодушно вертит редчайшей драгоценностью над пропастью.

– Илия!

Тот обернулся, и Сомтанар, мысленно выдохнув с облегчением, продолжил:

– К чему тогда возня с колониями? Пусть переделывают мозги, если могут, и наслаждаются общением.

Илья пожал плечами:

– Ну, частично я здесь вижу следы логики. Храм утверждает, что человечество, при всей его биологической ограниченности, обладает коллективным, распределенным между индивидами, разумом. И вот его-то мощи вполне достаточно для решения любых задач.

– Тогда я ничего не понимаю. Достаточно или недостаточно? Если достаточно, то зачем что-то переделывать, да еще и без спроса?

Илья вздохнул:

– Сомтанар, вы заставляете меня выступать защитником Храма и его создателей. Имейте это в виду. – Архивариус закивал, и эль продолжил: – У сознания есть материальная основа – носитель. Для человека это его тело, мозг, в первую очередь. Для человечества в целом – совокупность материальной культуры и людей, владеющих этой самой субстанцией – культурой. Богам нужны оба компонента для успеха задуманного. Здесь, на Мау, произошла Катастрофа, перечеркнувшая планы, которые они пытались реализовать как минимум в двух искусственно созданных колониях. Что произошло на Гере – неизвестно. Теперь же они обнаружили, что земляне самостоятельно развили свою культуру до необходимого уровня и все, что остается, – немного модифицировать наиболее медленно изменяющуюся часть человечества – его биологию.

– Если земляне справились без помощи богов, может, и не надо трогать биологию?

Илья небрежно бросил планшет на стол, Сомтанара так и подмывало схватить его, но он сдержался.

– Храм утверждает, что дело в языке. Именно язык – главное связующее звено человечества, то, что формирует его целостность. И это та часть, которая целиком базируется в наших мозгах. – Эль постучал пальцем по виску, кивнул: – Берите планшет, не стесняйтесь. Я там настроил его на головную страничку о Земле. О планете, для начала.

Архивариус немного смутился, но тем не менее не колебался ни минуты, схватил вожделенный предмет, мгновенно оживший под его пальцами.

Сказать, что он потерялся, – ничего не сказать. Через какое-то время, с трудом расслышав слова эля, поднял глаза, обнаружил того сидящим в расслабленной позе в глубоком кресле грубого вида. Смысл его слов медленно просачивался в голову, возвращал с далекой планеты на Мау, в реальность.