Цитаты из книги «Идти бестрепетно. Между литературой и жизнью»

У писателя немного привилегий. Одна из них состоит в том, что он может продолжать беседу с читателем и после смерти. Хороший писатель предвидит какие-то вопросы из будущего и заранее дает на них ответы

Изучение языков – процесс длительный и трудоемкий. Здесь (страшно подумать) даже взятку давать бесполезно, потому что в языке нет обходных путей. У того же Дмитрия Петрова во время нашего совместного выступления как-то спросили, можно ли выучить язык во сне. «Можно, – уверенно ответил Петров. – Но у этого метода есть существенный недостаток: когда просыпаешься – всё забываешь».

Вечность – это когда все три времени сплавляются в одно, чтобы в конечном счете прекратить свое существование. Один из путей преодоления времени – покаяние. Покаяние не изменяет хода событий, но в то же время как бы переписывает его задним числом. При этом понятно, что с точки зрения вечности задних чисел не бывает. Настоящее покаяние – это возвращение к состоянию до греха, своего рода преодоление времени.

В ряде языков – в том числе русском – слово счастье обнаруживает родство со словом часть. Надо понимать, речь идет о счастливой части. Более того, при этом как бы подразумевается, что есть и другая у-часть. Она, как можно догадываться, уходит кому-то другому, не-при-част-ному к счастью. Есть о чем задуматься.

Создание романа, понятое в ответственном смысле, – это маленькое сотворение мира. И в этом мире писатель в ответе за всех и за вся – от чайных ложек до падения империй. Травы, небеса и, конечно же, чайные ложки должны быть как новенькие, потому что в старых декорациях игра не станет жизнью.

Граница определяется здесь другим обстоятельством – наличием, выражаясь в духе Ю.М.Лотмана, системной или внесистемной информации. Несмотря на грозные термины, ситуация легко поясняется примерами. Системной информацией является, скажем, объявление о продаже обуви, где обозначаемое (обувь) и обозначающее (текст) вполне совпадают. Примером же внесистемной информации является самый короткий рассказ Хемингуэя («For Sale»): «Продаются детские ботиночки. Неношеные». Нужно ли объяснять, какой трагический сверхсмысл содержит это объявление?

Нехватка в равной степени чувств и мозгов (большинство такого рода преступлений раскрывают саморазоблачения) в юном поколении становится пугающей.

Жизнь прозаика чаще всего скучна. Можно сказать, прозаична. Жизнь поэта почти всегда – продолжение его творчества, граница между ними условна и нарушается с обеих сторон. Евгений Вензель не был исключением.

Поздравляя с новолетием, поздравляют и с новым счастьем, в котором, очевидно, не сомневаются. Но разве старое счастье – хуже? У него есть, по крайней мере, одно бесспорное качество: оно – проверенное, потому что было.

человечество не имеет цели, цель имеет только человек.