Прошло уже почти пятнадцать месяцев со дня, когда я всерьез занялся отключением внутреннего диалога. И уже смирился с тем, что больше не увижу своего учителя, если его можно так назвать. Я перестал искать какие-либо книги по самопознанию и медитации, так как отчетливо понял, что никакого развития – нет. Нет никакой определенной цели в жизни, да и не может быть. Каждый только сам решает, во что ему верить и как ему использовать свое время.
В эти дни внимание приобрело некое новое свойство, которое я в дальнейшем назвал для себя присутствием. С самого утра я ощущал на фоне любых действий ощущение чего-то постоянного, не вовлекающегося в мир и будто бы наполненного тишиной. Правильно передать словами подобное чувство было невозможно, потому что, как мне показалось, оно находилось не в сфере умственных описаний. Я ощущал словно появление нового органа, отвечающего за специальный вид внимания, который остается бдительным, чтобы не произошло. А этот месяц был богат на разнообразные, в основном плохие для меня события.
Со времен одиннадцатого класса школы я начал увлекаться акробатическими танцами – брейкдансом. И много времени проводил в жестких тренировках в одиночестве или с друзьями. К концу первого курса института я приобрел кое-какую известность за счет того, что мог выполнять некоторые сложные движения практически без какой-либо подготовки. Это удавалось мне благодаря постоянным занятиям единоборствами, по большей части разными стилями ушу. В тоже время я начал отрабатывать с друзьями навыки боя, работая в спарринге против нескольких, как правило двух, противников. День за днем мы все сильнее отходили от приемов и переключались на чистую двигательную импровизацию, за счет чего буквально через полгода развили очень высокую скорость реакции и движений.
Когда уже подходил к концу первый год обучения в институте, в моем доме проводился праздник – день двора и меня со знакомым попросили выступить со своими танцами. Я должен был сделать несколько довольно-таки сложных движений и закончить все, кручением на голове. Мы практически не готовились, потому что тренировались ежедневно и не сомневались в своих силах. И вся наша подготовка к выступлению закончилась только выбором музыкальной композиции для танца.
Наступил вечер и подходил наш черед выходить на всеобщее обозрение. Специально для этого номера были подготовлены четыре листа двп, склеенных скотчем. Нас объявили и мы по очереди начали танцевать. Как обычно, все прошло намного хуже чем на тренировках, видимо сказалось психологическое давление сцены. Но как ни странно зрители были в восторге и многочисленные знакомые и незнакомые подходили пожать нам руки и выразить свою благодарность. Я как всегда не обращал особого внимания на похвалы и просто вежливо всем кивал.
Прошло несколько часов и стало темнеть, знакомый, который со мной выступал ушел домой, а я и пара моих друзей остались постоять, послушать музыку.
Внезапно из толпы ко мне подошел парень, о котором я был наслышан, связываться с ним было опасно. С каким-то не понятным для меня взглядом, он спросил:
– Это ты там танцевал?
– Я. – ответил я, ожидая очередной похвалы.
– Ни фига у тебя танцы – со злостью проговорил он и ударил мне рукой прямо в лицо.
В первые секунды я полностью растерялся и пропустил удар, но немного смог его сгладить, чуть отклонив корпус назад. Мысли, которые на протяжении дня не беспокоили, ворвались в сознание с огромной силой.
– Что делать? – если я отвечу, то возможно на следующий день мой труп найдут в канаве с многочисленными ножевыми ранениями, как периодически случалось у нас в районе.
За мгновение я решил не отвечать и чтобы не привлекать его многочисленных друзей, стоящих рядом, сделать вид, что пропускаю удары. Перед тем как его кулак касался моего лица, я неуклюже отступал, создавая видимость падения. Тем самым значительно снижал силу удара, а большинство из них и вовсе проходили мимо. К тому же эти маневры позволяли части его злости, выйти в движения. После еще трех ударов я отступил подальше и развернувшись спиной, просто ушел. Так как в спину бить было не принято, я спокойно отошел и встретил, внезапно пропавших, друзей. Нападающий, видимо удовлетворенный, куда-то испарился. Не долго с ними поговорив, я приметил, что большинство тех, кто благодарил меня за выступление, стремительно отводят глаза и вообще делают вид, что будто бы ничего не произошло. В очередной раз разочаровавшись в людях, я побрел домой. На кухне мама готовила ужин и услышав, что я пришел, как ни в чем не бывало стала расспрашивать меня о прошедшем вечере. Атмосфера уюта и тепла моего дома сильно контрастировала с чувствами, которые посетили меня минутами ранее. Конечно же, я ни слова не сказал о нападении, а из-за уклонов, никаких видимых повреждений на лице не осталось, и никто из моих близких ничего не узнал.
Помывшись, я лег в кровать и впервые за многие месяцы позволил мыслям проникнуть в сознание.
– Я все еще ничего не контролирую в своей жизни. – сказал внутренний голос. Но с негативными мыслями у меня были особые отношения и я грубо прервал их, начав мысленно напевать мелодию из нашего выступления, которая мне очень нравилась. Видимо на нее уже успел поставиться эмоциональный якорь и на меня, как огромная морская волна, нахлынуло чувство сильнейшей грусти. Мыслей в этот момент не было и я осознал, что полностью беззащитен перед эмоциями, проникающими в меня, минуя словесное проговаривание. Снова, с неимоверной силой захотелось встретиться со стариком.
После этого случая прошли еще две недели, когда в коридоре моего дома раздался телефонный звонок. Было девять часов утра и родители давно ушли на работу, а я учился во вторую смену и только что проснулся.
– Привет седьмой – прозвучал какой-то нахальный голос.
– Кто это? Вы наверное ошиблись? – еще не очнувшись ото сна, произнес я.
– Это ты как всегда ошибаешься. – произнес незнакомец и разразился, как мне показалось, знакомым смехом.
– Учитель, это вы? – с надеждой спросил я.
– Приходи сегодня в зал в тоже время. – не сказав больше ни слова, он положил трубку.
В этот день я решил пропустить занятия в институте, что тогда для меня было серьезным проступком, перед крепко вбитой мне в голову, моралью. Но выбор даже не стоял и мешающие мысли я выкинул за одно мгновение. С нетерпением дождавшись вечера, я направился к зданию, где располагался тренировочный зал.
Я поднялся на второй этаж и открыл дверь. Передо мной предстала картина, которую я не ожидал увидеть: некогда маленький зал значительно расширился за счет объединения с соседним офисом, пол был покрыт абсолютно новым паркетом, потолки сверкали чистотой, пространство помещения полностью преобразилось. В моей голове даже не могло сложиться сколько все это стоит.
На занятии сегодня присутствовало около двадцати человек. Табуретка, на которой я всегда сидел, исчезла, но ее заменил красивый кожаный диван цвета слоновой кости. Расположившись на нем, я принялся ждать, ведь как обычно приехал намного раньше.
По окончании тренировки, старик позвал меня в свою комнату, превратившуюся теперь в шикарный кабинет. Мы присели на деревянные стулья с высокими изогнутыми спинками и он сказал:
– Я вижу, ты справился с заданием.
– Можно сказать и так – немного с грустью ответил я.
– Но убирание мыслей не всегда помогает избавиться от негативных эмоций. – продолжил я еще более заунывным голосом.
– А что произошло с вашим залом? – встрепенувшись, я задал вопрос, все еще находясь под впечатлением от увиденного.
– Эти несколько месяцев я лечил очень состоятельного джентльмена в его загородном особняке. Его образ жизни в основном состоял из алкогольных напитков и женщин. – с привычной усмешкой ответил старик.
– Все это, он оплатил? – обведя взглядом комнату, спросил я.
– Человек может быть благодарен, когда вытаскиваешь его из гроба. Ладно, хватит говорить о глупостях, если уж пришел, придется тебя чему-нибудь поучить. – произнес старик и достал из стола, за которым мы сидели, металлический шарик.
– Твое задание на следующую неделю: сразу же, как проснешься, возьми в левую руку шарик и носи его целый день. Старайся постоянно помнить о нем и ощущать, что ты его несешь. И ни в коем случае не потеряй, он мне очень дорог.
– Это все? – не ожидая услышать нечто подобное, спросил я, немного повысив голос.
– Поверь, этого вполне достаточно для тебя. – спокойным голосом ответил старик.
– А можно мне задать вам пару вопросов, перед тем как пойду? – ожидая чуда, спросил я чуть напряженно.
– Я вижу, твой ум не достаточно успокоился. Ну ладно, можешь задать один. – сказал старик и достал из стола сигару, чем несказанно меня удивил.
В моей голове роились десятки вопросов, но я задал самый главный, который волновал меня на протяжении последних месяцев:
– Как мне избавиться от отрицательных эмоций, если контролировать мысли не получается? Или когда мысли вообще не причем.
– Первое, что ты должен сделать – это понять, что не существует отрицательных или положительных эмоций. Есть только их интерпретация, заданная твоим умом, которую ты можешь изменить. Но из-за принятого в нашем обществе образа мыслей, ты пока не сможешь добиться этого.
– Но если мне от них плохо, разве это не говорит, что эмоции – отрицательные? – с удивлением спросил я.
– Это говорит только о том, что происходит нечто, не вписывающееся в твою картину мира. А в процессе адаптации к новому, организм, в начале сопротивляется и готовиться к борьбе. Тело становится жестким от напряжения. Если бы человек понимал это и не усиливал реакцию, то все проходило бы намного легче, не вызвав никаких эмоций. Нужно просто понимать как ты устроен и не переть против себя. – когда старик закончил, я увидел в его словах смысл. В течение своего монолога он рассматривал сигару с интересом, затем поднес ее к носу, жадно втянул аромат и не закурив, убрал обратно в стол.
– Но самое главное, – продолжил он – научиться ловить момент зарождения эмоции. А для этого нужна очень быстрая реакция, которую ты и должен был приобрести, когда убирал мысли. Но сейчас тебе еще рановато говорить об этом, так как большая часть отрицательных эмоций исходит от ложной личности, когда она считает, что ей требуется защита.
Когда он закончил говорить, я сразу же вспомнил о своем опыте с наблюдением за своим «я» и сразу же протараторил:
– Я как раз все понял о ложной личности.
И затем во всех подробностях рассказал ему о пережитых впечатлениях. На это у меня ушло наверное минут двадцать. Все время, пока старик слушал, он одобрительно покачивал головой. А когда я закончил, он с улыбкой проговорил:
– Как я уже говорил раньше, если то, что ты узнал или пережил, тебя ни на йоту не изменило, зачем тогда это нужно. Все подобные переживания хоть иногда и полезны, но только как возможность перестроить свое привычное восприятие. Если бы после описанного великого опыта, – при произнесении слова «великого» он развел руки, будто бы показывая, что поймал огромную рыбу – ты стал использовать его в жизни, тогда действительно было бы о чем говорить. Но сейчас я вижу, что ты практически такой же как и пятнадцать месяцев назад. Только чуть по-быстрее соображаешь. – закончил он.
Поразмыслив над его словами, я с горечью признался себе, что он прав. И моя психологическая свобода была иллюзией. Я еще зависел от мнения окружающих и хотя не так часто, но все же испытывал многочисленные, ни чем не обоснованные, страхи. Пока я все это осознавал, мы просидели в молчании минуты две.
– Позже мы поговорим с тобой как использовать твой пережитый опыт, а пока у тебя другое задание. – возобновил беседу старик и протянул мне прохладный металлический шарик.
– Не выпускай его с утра до вечера, ни при еде, ни в душе, ни в туалете, нигде. – сказал он, уставившись на меня своими смешливыми глазами.
– Но задача ни в том, чтобы просто таскать его повсюду. Твоя цель – постоянно осознавать его и ощущать поверхность. – старик замолк, видимо ожидая от меня какой-то реакции.
– А разве для этого нужно что-то делать? Я имею ввиду, что разве удерживая его в руке, я не буду постоянно это осознавать? – спросил я, заинтересовавшись.
– Ты не осознаешь даже свое тело, которое носишь сейчас – через смех проговорил он.
После слов старика я испытал небольшой ступор и через секунду впервые почувствовал, что сижу немного задрав плечи и наклонившись чуть вперед, из-за чего у меня даже болела спина. И эту боль я также не замечал. Я снова был вынужден признать, что он прав.
– А мне нужно носить шарик попеременно, то в левой, то в правой руке? – проговорил я немного сконфуженным голосом.
– Я же тебе сказал, только в левой руке. Если бы ты был левша, носил бы в правой – закончил он и внезапно поднялся.
– Ладно, пошел я домой. Приходи через неделю. И смотри не потеряй шарик или будешь продолжать занятия самостоятельно. – на ходу проговорил старик и начал выходить из комнаты.
Я поспешно поднялся и быстрым шагом направился к выходу. Мы вместе спустились с ним по лестнице и вышли из здания. Попрощавшись, старик пошел налево, а мне нужно было направо, к остановке. Пройдя пару шагов я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на учителя и увидел, что он подходит к блестящему, черному мерседесу. Открыв дверь машины, он включил двигатель и быстро уехал. Не дожидаясь возвращения домой, я взял металлический шарик в левую руку и пошел на остановку.
Через несколько дней я уже ощутил всю необычность постоянного ношения шарика. Мне не привычно было мыть посуду, есть и пить, надевать одежу и завязывать шнурки. В транспорте, по дороге на учебу, я удерживал пакет с тетрадями и учебниками только тремя пальцами. Во время моего пребывания в институте я старательно скрывал шарик от других, чтобы избежать не нужных расспросов.
Целыми днями я старался удерживать часть внимания на шарике, но примерно треть этого времени ощущения терялись: при разговорах, поездках в общественном транспорте и больше всего тогда, когда мысли становились неуправляемыми. Тем не менее я заметил интересный эффект. Если раньше я мог полностью погрузиться в диалог с каким-нибудь знакомым, то теперь, меня зачастую возвращал в бдительное состояние, шарик, удерживаемый в руке. Но к концу недели я все больше стал к нему привыкать и ощущения стали притупляться. А в день, когда я должен был ехать к учителю, шарик практически потерял свою эффективность.
О проекте
О подписке