Аркаша мысленно прикинул, на какую длину ему надо согнуть концы шила и иглы, затем согнул их клещами, отложил клещи в сторону и, присев возле сундука, сунул конец шила в замочную скважину. Нащупав ригель, стал давить на него шилом в сторону открытия, а иглой стал толкать и приподнимать пластины-сувальды. После нескольких манипуляций иглой ригель поддался, и Аркаша стал двигать его шилом, пока он не уперся задним концом запора-язычка в стенку замка. Аркаша поднялся, оглядел присутствующих и жестом факира-фокусника отрыл крышку сундука. Как только она отрылась, из сундука молнией выскочила кошка с круглыми дикими глазами и, юркнув между ног студентов, скрылась в комнатах.

– Браво! – снова произнес восторженный студент, а двое других захлопали в ладоши. Проигравший пари спорщик уныло качнул головой и полез в карман за проигранной трешницей…

Несколько дней Аркаша ходил по училищу триумфатором. Через неделю спор забылся. А через две недели возле него, шедшего по Мытной улице в сторону Коровьего вала, остановилась крытая повозка. Из нее выскочили два человека в черных пальто и шляпах, один резко стукнул кулаком Аркаше под дых, после чего его, задыхающегося и согнутого пополам, втащили в повозку, связали руки, затолкали в рот тряпичный кляп, и повозка тронулась.

Ехали довольно долго. Потом послышался звук открываемых ворот. Похоже, въехали в какой-то двор. Человек в черном, что сидел справа, завязал Аркаше глаза и приказал:

– Выходи!

Аркаша, осторожно ступая, на ощупь вышел из повозки, поддерживаемый одним из похитителей. Потом его повели по двору к дому. Послышался звук открываемой двери, затем еще одной. Через несколько шагов ему было велено остановиться. С него сняли повязку, и Аркаша, щурясь, увидел молодого худощавого человека двадцати с небольшим лет с хилой неухоженной бородкой, который буравил его маленькими глубоко посаженными колючими глазками, сидя за столом большой комнаты, освещаемой керосиновой лампой, поскольку все четыре окна были плотно занавешены.

В дальнем углу в кресле сидел еще один человек, лица которого из-за слабого освещения не было видно. Двое в черном, что похитили Аркашу и привезли его сюда, предусмотрительно стояли за его спиной…

– Вас зовут Аркадием Петровым, – произнес молодой человек с неухоженной бородкой. – Две недели назад вы выиграли некое пари… Это так? Я ничего не путаю?

Аркаша молчал.

– Вы не хотите мне отвечать?

– Не имею ни малейшего желания, – с вызовом ответил Петров.

– Поначалу все так говорят, – недобро усмехнулся худощавый, – а потом охотно соглашаются побеседовать со мной. Некоторые даже умоляют меня об этом, – зловеще добавил он. После чего перевел взгляд на одного из людей в черном, и тот со всей силы ударил Аркашу в бок чуть выше поясницы. Боль была такая адская, что у него перехватило дыхание.

– Ну, как? Хотите еще? – удовлетворенно хмыкнул худощавый.

– Нет, – с трудом выдохнул Аркаша.

– Та-а-ак, уже лучше. Значит ли это, что теперь вы будете разговаривать со мной?

– Значит, – прохрипел Аркаша.

– Вот и славно, – кивнул худощавый и уставился прямо ему в глаза: – У нас к вам имеется интересное предложение: вы открываете для нас один несгораемый шкафчик, после чего мы отпускаем вас на все четыре стороны. Разумеется, с условием, что вы никому не станете рассказывать об этом вашем… небольшом приключении.

– Но я не умею открывать несгораемые шкафы, – искренне удивился Аркаша.

– Ну как же? – придав голосу нотки удивления и обиды, произнес худощавый. – Не далее как две недели назад вы, как заправский «шнифер», открыли аж три разных замка и легко выиграли пари…

– Так то были простые замки, – заметил вполне резонно (как он сам считал) Аркаша. – Один амбарный, а другой вообще от старого сундука. Да и было это всего-то один раз…

– Ну, где раз, там и другой, – тоже вполне резонно парировал худощавый. – Конечно, вы можете отказаться, но в таком случае мы будем вынуждены силою принудить вас сделать то, о чем мы вас пока просим. После чего, скорее всего, вы потеряете здоровье, а возможно, станете убогим калекой. Неужели вы хотите этого?

– А если у меня попросту не получится открыть ваш несгораемый шкаф? – спросил Аркаша.

– Должно получиться, – безапелляционно ответил молодой человек с хилой бороденкой. – Это в ваших интересах. Потому что, в противном случае, мы вас убьем. Сохранить свою жизнь вы сможете лишь в одном случае: если откроете несгораемый шкаф.

Аркаша был молод, и жить очень хотелось. Поэтому он встретился взглядом с худощавым и, чуть помедлив, спросил:

– А где находится несгораемый шкаф?

Тот обернулся в сторону господина, лица которого не было видно, и произнес:

– Это вы узнаете попозже. – Затем, уже почти доброжелательно, добавил: – Что вам понадобится для нашего дела?

– Мне понадобятся мои инструменты, – ответил Аркаша. – Они находятся у меня дома.

– Однако у вас даже имеются свои инструменты… А вы и правда настоящий «шнифер»…

Повозка стояла во дворе. Ему снова завязали глаза, усадили в нее и повезли домой.

Человек в черном, невыразительной наружности и неопределенного возраста, сопровождал Аркашу, пока он забирал свои отмычки. На вопрос тетушки, где он был и куда опять собирается, Аркаша коротко ответил:

– В училище.

Его привезли обратно в дом худощавого молодого человека, которого он в тот день больше не видел. Накормили и заперли в небольшой комнатке с топчаном, скорее похожей на чулан. На этом топчане он и скоротал ночь. Утром его вывели в нужник, напоили чаем и снова заперли, не ответив на его вопрос, как долго еще сидеть взаперти. Часа в два пополудни принесли в его комнатку ломоть хлеба с куском мяса и чашку чая. Он поел и, от нечего делать, заснул.

Разбудили Аркашу, когда была уже ночь.

– Одевайся и забери с собой инструмент, – сказал ему человек в черном.

Он оделся, взял тряпицу с отмычками и сунул ее за пазуху.

Ехали довольно долго. Проехали по Большой Никитской улице, свернули в Скарятинский переулок. Здесь остановились.

– Выходи! – приказали Аркаше.

Их было четверо, включая и его самого. Пошли пешком по направлению к Малой Никитской. Выйдя на нее, повернули направо и остановились у здания Жандармского управления. Один из четверых, что был одет в форму жандармского ротмистра, постучал в дверь:

– Откройте, у меня депеша для его превосходительства генерал-лейтенанта Слезкина.

Ему открыли. «Ротмистр» вошел, полез в карман шинели, но вместо пакета выхватил нож и резким движением всадил его в живот дежурному офицеру, второй рукой зажав ему рот. Затем выверенным ударом тем же ножом нанес удар прямо в сердце.

Аркаша от ужаса застыл на месте. Его втолкнули в распахнутые двери, после чего тотчас захлопнули. Двое других, что были с Аркашей, порешили еще одного жандарма, находящегося в дежурной комнате, и притащили туда первого убитого офицера. Затем все четверо поднялись на второй этаж и пошли по коридору, читая таблички на дверях, пока не остановились перед дверью с табличкой «Секретная часть».

– Давай! – услышал Аркаша приказ.

Не пришедший еще в себя от увиденного, он присел у замка и оглядел скважину. Замок был сувальдный врезной. Судя по всему, он имел ключ с замысловатой бородкой, что указывало на наличие трех, а то и более пластин-сувальд.

Аркаша достал две свои первые спицы-отмычки. Нащупать паз в ригеле не удалось, и он просто упер отмычку в ригель, толкая его в сторону открытия, затем стал нащупывать пластины-сувальды, сталкивая их с места или приподнимая, дабы освободить запорный штифт от зацепления его с сувальдами. Скоро он услышал первый щелчок, затем второй, третий, четвертый… И ригель, наконец, скользнул вправо…

Аркаша выпрямился, вытер пот со лба и, потянув за ручку, открыл дверь.

– Есть! – буркнул кто-то из троих, что были вместе с Аркашей, и все осторожно прошли в комнату-кабинет. Шторы на окнах были задернуты, так что свет от зажженной свечи с улицы был вряд ли виден.

Несгораемый шкаф стоял на полу возле письменного стола прямо под большим портретом государя императора Александра Николаевича Освободителя. Шкаф был почти квадратной формы, высотой около двух аршин, на коротких ножках, с двумя складными ручками по бокам, видимо, для его переноса. На его дверце имелась Т-образная поворотная ручка, отпирающая ее, и замочная скважина, закрытая накладкой в форме головы льва.

Аркаша сдвинул накладку и осмотрел отверстие для входа ключа. Оно было обычное для врезных замков. Вот только бородка ключа была явно нестандартной. И сколько запоров держало дверцу, также было неизвестно…

– Мне нужно больше света, – произнес он и посмотрел на человека невыразительной наружности.

Тот подошел ближе к шкафу и поднес свечку к замку.

– Вот так и держите, пожалуйста, – бросил ему через плечо Аркаша, раскладывая на полу возле себя весь инструмент, что был у него с собой.

Начинать следовало, как обычно, с паза на ригеле. Он нашел его и вставил в паз согнутый конец поднявшейся вверх по замочной скважине спицы. Затем стал прощупывать запорный механизм и освобождать штифт попеременно от держащих его пластин, приставив ухо к дверце. Бился он над шкафом более четверти часа. Дважды был вынужден начинать все сначала, но наконец штифт был высвобожден от последнего запора, ригель под воздействием спицы сдвинулся с места, и одновременно с громким щелчком открываемых запоров прозвучал мелодичный звон, похожий на бой часов. Аркаша повернул рукоять Т-образной ручки вправо, потянул дверь на себя, и она открылась, обнажив нутро несгораемого шкафа с несколькими папками на полке и запертым верхним отделением. Его тоже надлежало открыть, что Аркаша и сделал в течение полутора минут, пользуясь отмычками из двух английских булавок. На полке лежала какая-то пухлая папка, на которой было написано:

Материалы дознаний о лицах, изобличенных в принадлежности к противуправительственным партиям и организациям.

Он потянул папку на себя, и из нее выпал небольшой листок плотной бумаги с фотографией уже знакомого ему худощавого молодого человека с хилой бородкой и надписью:

Нечаев Сергей Геннадьев.

Вверху папки стоял штамп:

Секретно.

Человек в форме жандармского ротмистра быстро выхватил из рук Аркаши папку и сказал:

– Все, уходим!

Один за другим комнату «Секретная часть» покинули все, кроме Аркаши, аккуратно собиравшего свои инструменты. Когда же он вышел из здания Жандармского управления, никого из его «подельников» уже не было…

Аркашу отпустили, поскольку худощавому человеку с хилой бородкой нужна была именно эта папка, изобличающая его как государственного преступника. Нечаев Сергей…

Аркаша и не слышал о такой личности, пока газета «Московские ведомости» не написала об убийстве Нечаевым и членами «московской пятерки» (в лице Кузнецова, Николаева, Прыжова и Успенского, входящих в организацию «Общество народной расправы») студента Петровской сельскохозяйственной академии Ивана Иванова, тоже входящего в эту организацию. Студент Иванов был заподозрен в сотрудничестве с полицией, измене, неповиновении и прочих не прощаемых в организации Нечаева грехах. Его хитростью заманили в старинный грот парка Петровской академии, размещавшийся близ самого пруда, оглушили деревянной дубинкой, затем били по голове кирпичами, а сам Нечаев добил его из револьвера выстрелом в лицо. После чего труп студента сбросили в прорубь пруда, но тело вскорости было случайно найдено крестьянином села Петровские выселки.

Началось следствие. Убийцы были найдены и арестованы, все, кроме самого Нечаева, московские связи которого были в той самой папке под названием: «Материалы дознаний о лицах, изобличенных в принадлежности к противуправительственным партиям и организациям». Он успел скрыться на одной из конспиративных квартир и позже уйти за границу в Швейцарию.

Уже зимой семидесятого года дело об убийстве студента Иванова переросло в дело о самой организации Нечаева. Начались аресты. Взяли человек десять молодых и не очень людей, имеющих принадлежность к «Обществу народной расправы». Очевидно, кто-то из этой десятки либо сам участвовал в налете на Жандармское управление, либо был об этом хорошо осведомлен, и на допросе рассказал о налете, об убийстве двух жандармов и о вскрытии несгораемого шкафа в секретной части управления. И в один из февральских дней 1870 года, запомнившийся колючими стылыми метелями, в дом Петровых неожиданно постучали.

– Кто там? – подошла к двери тетушка.

– Полиция, – последовал незамедлительный ответ.

На руках полицейских было предписание к аресту Аркадия Степановича Петрова и обыску в его доме.

Слава богу, что набора отмычек не нашли. Аркаша после случившегося в Жандармском управлении хотел было выбросить тряпицу с инструментами, но что-то остановило его, и он спрятал их в специально приготовленном тайничке в мастерской, так что полицейские не смогли их найти, зато увели Аркашу с собой, несмотря на громкие протесты тетушки. Она даже загородила собой входную дверь, но ее вежливо подвинули два дюжих молодца, вывели племянника из дома, усадили в бричку и увезли.

После первичного дознания в полицейском участке Аркадия Петрова передали в руки жандармерии. На первом допросе присутствовал сам начальник Московского губернского жандармского управления генерал-лейтенант Слезкин. Он сидел в кресле сбоку от стола и испепелял Аркашу взглядом: совершить налет на Жандармское управление, с убийством офицера и нижнего чина, забраться в секретную часть и вскрыть там несгораемый шкаф, забрав важнейшие секретные документы, – такое случалось не каждый день. И не каждый год. Да что там год, не каждое десятилетие. И вообще это неслыханное дело! Так что интерес к Аркадию Петрову был весьма неподдельный, как и злость, испытываемая к нему: за свершенные деяния он должен был поплатиться…

Аркашу допрашивал помощник генерала Слезкина полковник Сазонов. После ряда обязательных вопросов об имени, происхождении, роде занятий последовали вопросы, касаемые налета на Жандармское управление. Аркаша отвечал честно, ничего не утаивая и не особо себя выгораживая.

Да, вскрыл несгораемый шкаф и достал секретные документы, передав их тем, кто его привел. Но если бы он не открыл этот шкаф, его бы убили.

Да, он имел специальный инструмент в виде отмычек для замков, но изготовлены эти отмычки были отнюдь не для открытия несгораемого шкафа, а для того, чтобы выиграть пари…

– Ну и как, выиграли вы это пари? – спросил его полковник Сазонов.

– Выиграл, – так же честно ответил Аркаша.

– А откуда про вас и ваши способности узнали люди государственного преступника Нечаева?

– Я не знаю, – пожал плечами Аркаша. – Но только те, что похитили меня, были прекрасно осведомлены про это пари.

– Допустим, – заключил полковник и, мельком взглянув на молчавшего генерал-лейтенанта Слезкина, продолжил: – Что было потом?

– Меня привезли в какой-то дом и держали взаперти.

– А что это был за дом и где он находится? – последовал новый вопрос.

– Я не знаю. Меня везли с завязанными глазами.

– Ну, а окна в доме? Куда они выходили, что было за окнами?

– Все окна были плотно зашторены.

– Значит, вы не можете даже примерно сказать, где вас держали?

– Не могу.

– Не могу, не знаю, не видел… – Генерал-лейтенант Иван Львович Слезкин метнул в Аркашу такой взгляд, что будь он материален, то проткнул бы Петрова насквозь. – Какой-то детский лепет, право. Вы что, полковник, не видите, что этот хлыщ просто водит нас за нос?

– Я говорю правду, – произнес Аркаша.

– Правду? – поднялся с кресла генерал-лейтенант. – А правда заключается в том, что вы будете обвиняться по трем статьям действующего с шестьдесят шестого года «Уложения о наказаниях»: участие в грабеже, соучастие в убийстве двух лиц и недоносительство. Это каторга, молодой человек. Так что советую вам все нам рассказать. В том числе и о вашем знакомстве с преступником Нечаевым…

– Но я не был с ним знаком…

– Тем не менее именно от него вы получили задание проникнуть в Жандармское управление и вскрыть несгораемый шкаф с секретными документами, ведь так? – негодовал его превосходительство. – Или я что-то путаю?

– Когда я с ним разговаривал, я еще не знал, кто он…

– А когда узнали?

– Когда открыл верхнее отделение шкафа и достал из него папку, – ответил Аркаша.

– Допустим, – кивнул Сазонов, снова беря инициативу допроса в свои руки. – А что вы знаете об организации Нечаева «Общество народной расправы»?

– Ничего.

– И вы в таковом, конечно, не состоите? – В голосе Сазонова прозвучало явное недоверие ко всему, что говорил допрашиваемый.