Ни он, ни его товарищи не проявляли ни малейших признаков беспокойства, хотя рация продолжала надрываться, сообщая о выдвижении мобильных групп милиции на все транспортные развязки в радиусе пяти километров. Казалось, вырваться из плотного кольца нет никакой возможности. Позади уже слышались сирены патрульных машин. Варяг заметил, как «Вольво», шедший впереди, почти не снижая скости, свернул на боковую улицу. На следующем углу «Форд» последовал его примеру, затем повернул еще несколько раз подряд и помчался дворами.

Налетчики тем временем лихорадочно переодевались, проявляя в этом деле изрядную сноровку – им не особенно мешали ни крутые виражи, ни подскакивание на ухабах. «Форд» остановился на маленькой неосвещенной площадке перед гостеприимно открытым гаражом-»ракушкой». Оставив в салоне форменную одежду, автоматы, маски, провожатые Варяга, уже переодетые в штатское, выскочили из машины с работавшим двигателем и, не оглядываясь, направились к стоявшей поодаль «девятке». Варяг оглянулся и увидел, как из темноты появился какой-то человек, скользнул за руль «Форда» и направил его в «ракушку».

Через тридцать секунд вся компания выехала со двора на «девятке» и продолжила свой путь к центру города. Усиленные наряды на перекрестках провожали их «девятку» настороженными взглядами, однако не останавливали. Машина выехала на Пречистенскую набережную, свернула в какой-то двор и остановилась перед воротами в высоком глухом металлическом заборе, из-за которого виднелась крыша двухэтажного особняка. Вынув из кармана маленькую японскую рацию, старший назвал пароль, и массивная секция ворот отъехала в сторону, обнаружив за собой неприметный КПП и маленький дворик, сплошь залитый асфальтом, с деревьями в кадках. Дворик был совершенно безлюден, но Варяг, выйдя из машины, почувствовал себя неуютно: у него было такое ощущение, словно на нем скрестились десятки изучающих взглядов. Это ощущение, видимо, вызывалось множеством укрепленных повсюду телекамер.

Когда, вновь назвав пароль у стальной двери особняка, они вошли в здание, то оказалось, что и там телекамеры понатыканы повсюду. Кто осуществлял слежение, оставалось непонятным, поскольку за исключением молодого парня в белой сорочке, модном пиджаке и при галстуке, скучавшего в вестибюле за уставленным телефонами столом, на всем пути до нужной им двери на втором этаже они не встретили ни одного человека. Дверь при их приближении открылась автоматически, и они оказались в большой приемной, где за столом, на котором теснились телефоны, тоже сидел парень, очень похожий на того, что встретил их в вестибюле.

– Все в порядке? – доброжелательно улыбаясь, спросил секретарь.

– У нас всегда все в порядке, – отозвался старший группы.

– Шеф сказал, чтобы зашел только один, – многозначительно произнес парень.

Старший повернулся к Варягу и негромко произнес:

– Напутствий не будет – сам должен понимать, что к чему. Здание это солидное, и люди в нем серьезные.

Парень нажал на кнопку внутренней связи и произнес:

– Он здесь.

– Пусть заходит, – раздался властный, сразу видно, начальственный голос.

Секретарь проворно поднялся, распахнул перед Варягом тяжелую дубовую дверь и подчеркнуто почтительно сказал:

– Прошу.

Варяг увидел длинный стол для совещаний, по обеим сторонам которого тянулось два ряда обшитых кожей стульев. К этому столу примыкал в виде верхней перекладины другой, письменный, гигантских размеров, с толстой столешницей, обитой зеленым сукном, – все по законам административной моды брежневских времен. Из-за стола навстречу Варягу поднялся седовласый человек лет пятидесяти пяти, неторопливой походкой хозяина приблизился к гостю и стал с интересом разглядывать его. Неожиданно он широко улыбнулся и, протянув руку для рукопожатия, произнес почти восторженно:

– Так вот ты какой.

К подобному приему Варяг не был готов. Он предполагал, что столкнется с чванливым вершителем чужих судеб, окруженным дюжиной телохранителей, готовых по первому знаку патрона растерзать нахального пришельца. Однако Владислава встречал милейший человек с благородной сединой и располагающей улыбкой. На пенсии такие становятся любимцами всего двора, галантно ухаживают за молодящимися старушками, организуют субботники и борются с нашествием гаражей на детскую площадку. Соседи по даче их также любят и часами толкуют с ними о семенах и саженцах.

Рукопожатие хозяина кабинета было теплым, рука – необыкновенно мягкой. Пальцы Варяга словно провалились в вату.

– Мне приходилось видеть тебя на фотографиях, – сказал хозяин кабинета. – Даже эти снимки передают незаурядный уровень интеллекта, но в жизни ты производишь еще более сильное впечатление. Правда, что ты знаешь английский и французский?

– Да, – односложно ответил Варяг.

Он пытался понять, почему его привезли в столь необычное место и чего ему следует ожидать в самом ближайшем будущем. Потешит, к примеру, хозяин себя умной беседой, а там нажмет на кнопочку, в кабинет ввалятся костоломы и поволокут дорогого гостя в застенок.

– А мне вот языки не даются, – с чувством посетовал собеседник Варяга.

В его голосе было столько неприкрытой детской зависти, что Варяг невольно улыбнулся и спросил:

– Простите за любопытство, но почему все же меня сюда привезли, да еще с помощью такого романтического налета?

– Ты присаживайся, – сказал седовласый хозяин кабинета.

– Хороший глагол. Это лучше, чем сказать «садись», – усмехнулся законный вор, опускаясь в стоявшее возле кофейного столика мягкое кресло.

Седой расположился напротив.

– А мы ведь с тобой знакомы давно. Заочно, – начал издалека хозяин кабинета.

– Знаете что, – вздохнул Варяг, – я уже успел устать от многочисленных загадок. Из всего происшедшего я понял одно: убивать меня вы пока не собираетесь, поскольку испытываете во мне какую-то нужду.

– Сообразительный, ничего не скажешь, – одобрительно отозвался седой. – Именно таким я тебя и представлял. Мне много о тебе рассказывал Егор Сергеевич Нестеренко.

– Вы знали Егора Сергеевича?!

– Не просто знал. Смею надеяться, что мы с ним были друзьями. Разница в возрасте не в счет – он умел быть доступным. Мне приходилось видеть его в самых необычных ситуациях, и всегда он оставался самим собой. Главной его особенностью была простота. Мне его так не хватает… Всю сегодняшнюю операцию я провел как бы в память о нашем общем друге.

Варяг грустно усмехнулся:

– Мне остается только поверить в это.

Егор Сергеевич Нестеренко был ангелом-хранителем Варяга при жизни и оставался таковым и после своей смерти. У него складывалось впечатление, что душа Егора Сергеевича не пожелала расстаться с бренным миром и устроилась на правом плече Варяга, дабы охранять его от всевозможных невзгод.

– В память о Егоре Сергеевиче я сделаю для тебя все возможное. Я знаю, будь он жив, он тоже сделал бы для тебя все.

На мгновение Варягу показалось, будто Нестеренко жив, стоит сейчас за дверью кабинета и с печальной улыбкой слушает разговоры о собственной смерти.

– Мне хотелось бы получить свободу, – сказал Варяг.

– Считай, ты уже свободен, – мгновенно отреагировал его собеседник. – Воспринимай свой визит сюда как приглашение на чашку кофе от человека, который очень хотел с тобой познакомиться. Вообще-то вся сегодняшняя каша заварилась внезапно: по данным прослушки, тебя решили забрать с дачи люди генерала Артамонова. Эта команда сейчас теряет власть, а ведь Артамонов был хорошо знаком с Егором Сергеевичем, знал и о его даче, и о ценностях, хранящихся на ней. Видимо, после гибели генерала в Чечне его люди решили для своих шкурных нужд заполучить и денежки, и золотишко, а главное – тебя. Ведь один ты знаешь, в каких банках, на каких счетах лежат деньги общака. Вот и нагрянули ребята к тебе с визитом. Предали, я считаю, эти людишки память покойного, – тяжело вздохнув, сказал собеседник Варяга. – Но мы их прослушивали и потому успели тебя прикрыть. Может, тебе еще что-нибудь нужно?

Поколебавшись, Варяг кивнул и вынул из внутреннего кармана куртки фотографию:

– Вам не знаком этот человек?

– Да брось ты мне выкать, – возмутился хозяин кабинета. – Мы с тобой два генерала, я – безопасности, а ты – воровской. И возможности у нас с тобой примерно одинаковые. Впрочем, вру, у тебя возможностей больше. Ты не связан законами, правилами, аппаратными условностями и для достижения своих целей используешь любые методы…

– Договорились, – уголки губ Варяга слегка дрогнули.

Собеседник нравился ему все больше. Не беда, что он не представился, – с его стороны это не предосторожность, а скорее привычка не совершать нецелесообразных действий. Возможно, они никогда больше не увидятся, так к чему представляться?

Хозяин кабинета между тем внимательно вглядывался в фотографию.

– Такое впечатление, что я его где-то видел, – сказал он и с надеждой посмотрел на Варяга, словно школьник, ожидающий подсказки. – Постой, так это же Платонов! Глава Госснабвооружения!

– Да, это он, – подтвердил Варяг.

– Итак, в чем должна заключаться моя помощь?

– Я хотел бы вступить с ним в контакт.

– Ничего себе! – озадаченно крякнул собеседник Варяга и откинулся на спинку кресла. – А тебе известно, что к нему никого не подпускают? Стерегут, как персидскую княжну.

– Известно.

– А ты знаешь о том, что эта контора фактически никому не подчиняется? Что у нее только один хозяин – ее президент?

– Наслышан и об этом, – серьезно ответил Варяг.

– Устроить ваш контакт очень трудно по той простой причине, что каждый человек, попадающий в сферу общения Платонова, тщательно проверяется и находится под постоянным наблюдением ФСБ. Тебе это очень нужно?

– Да!

Хозяин кабинета надолго задумался. Казалось, будто он позабыл про своего гостя.

– Есть один способ, – произнес наконец собеседник Варяга. – Но для этого у тебя должна быть чистая биография.

– Она не может быть чистой, Я сидел, и притом не одиножды.

– В наших силах исправить многие документы. Судимость можно подать как преследование по политическим мотивам. Пересмотр дела одновременно послужит оправданием и твоему побегу. Кроме того, сейчас развелось много профессиональных сидельцев, которые за хорошие деньги с удовольствием возьмут на себя твои грехи. Мы подумаем, как это лучше преподнести. Все-таки у нашей организации по-прежнему немалые возможности.

– Как я понимаю, это вопрос некоторого времени?

– Разумеется, но вопрос решаемый, – ответил хозяин кабинета. – Платонова опекают люди из другого управления, но начальник того управления – мой хороший приятель. Посидим с ним за бутылочкой хорошего коняька, поговорим… Что касается меня, то я помогу тебе совершенно бескорыстно, но услуги моего приятеля придется оплатить.

– Разумеется. Я считаю, что всякая услуга должна оплачиваться, причем в кратчайшие сроки. Очень не люблю ходить в должниках.

– Ну, считай, договорились. И еще: новые документы тебе делать нецелесообразно. Ты будешь чист и со старыми.

– Меня это устраивает.

– Я тебя подведу к Платонову, в чем-то постараюсь прикрыть. Но действовать тебе придется очень тонко. Если совершишь ошибку, то помочь тебе не сможет даже наше ведомство.

– Спасибо за предупреждение, но я всегда отвечал за себя, – сдержанно улыбнулся Владислав. – Когда ты сможешь устроить нам встречу?

Хозяин кабинета поднял телефонную трубку, набрал внутренний номер и заговорил:

– Степаныч? Как дела? Во-во. Да я не жалуюсь, сейчас у всех так. А как твой подопечный? Да что ты? Значит, хлопот поубавилось? Ладно, плюнь ты на это! Надо бы как-нибудь посидеть за бутылочкой… В субботу вечером? Отлично. Моя тоже уйдет, так что нам никто не помешает. Ну, до встречи.

Хозяин кабинета положил трубку. По его широкому лицу, словно масло по сковороде, расплылась довольная улыбка:

– Все в порядке, Владислав, организуем тебе встречу. Твой клиент малость приболел – язва, понимаешь ли. Обычная болезнь руководящих работников. Сейчас он в больнице, точнее, в санатории, там ты с ним и переговоришь. Возьми вот бумажку, это пропуск на выход. В наше здание легче войти, чем из него выйти. А это вот тебе подарочек, – протянул собеседник Варягу компьютерную дискету. – Это твое досье. Почитаешь на досуге. Занятные вещи о тебе пишут, на целый роман хватит.

Варяг сунул дискету в карман.

– Можно пару вопросов?

– Задавай.

– На даче осталась моя дочь с экономкой…

– Разумеется, их будут охранять. Я буду в курсе всех этих дел, а через меня и ты тоже. Наверное, ты хотел еще спросить про ценности, которые хранятся на даче? – подмигнул Варягу собеседник. – Как видишь, Егор Сергеевич был откровенен со своими друзьями. К сожалению, такие, как Артамонов, обращают откровенность во зло. Ну, так вот: мы не кусочники, не стараемся сегодня хапнуть, а завтра хоть трава не расти. Надо и о будущем думать. Ценности никто не тронет – сейчас мы их прикроем, а там и ты нам чем-нибудь поможешь… К тому же главные-то ценности не в подвале лежат, верно?

– Верно, – с улыбкой кивнул Варяг. – В долгу не останусь… И последний вопрос: как разрешится дело с налетом на ментов?

– Бандитов не найдут, – пожав плечами, ответил хозяин кабинета.