Капитан Рожнов был человеком крайне исполнительным. Приказало начальство отыскать прежние дела Пижона и его банды, покопаться в них и опросить имеющихся в этих делах свидетелей – значит, так надо. Беру под козырек и исполняю!
После напряженных поисков ему удалось справиться с поставленной задачей: дела отыскал, тщательно изучил их, опросил повторно свидетелей.
И кое-что выяснилось…
О прошлогоднем ограблении государственной трудовой сберегательной кассы на Фрунзе в пятницу, двенадцатого декабря, выяснилось следующее. Днем, где-то за пятнадцать минут до закрытия на обед, в сберкассу вошел молодой человек лет двадцати пяти. Одет он был в дорогое зимнее пальто английского сукна с каракулевым воротником и каракулевую же шапку. Серые безупречно выглаженные брюки и вычищенные до блеска зимние кожаные ботинки дополняли его облик. Из-под пальто и лацканов серого цвета пиджака выглядывал узел шелкового галстука в полоску и накрахмаленный воротничок белой рубашки. Так обычно выглядели советские заслуженные артисты, регулярно снимающиеся в кино, или партийные и профсоюзные деятели ранга выше среднего, с неплохой зарплатой, к тому же обладающие некоторыми привилегиями, что вкупе позволяло им столь хорошо и дорого одеваться.
Человек в каракулевой шапке прошел в операционный зал и принялся читать объявления. Когда последний посетитель (кроме молодого человека в каракулевой шапке и при галстуке) вышел из сберегательной кассы, и одна из операторов-кассирш отправилась закрывать дверь, чтобы больше никто не зашел, молодой человек шагнул в ее сторону.
– Еще семь минут до начала обеденного перерыва, – посмотрев на свои наручные часы, заявил он.
– Ну и что? – сказала девушка. – Я действую строго по инструкции. Мы всегда закрываем двери сберегательной кассы немного раньше, чтобы до закрытия на обед обслужить всех посетителей и не выгонять их из сберкассы, когда наступит время обеденного перерыва. Вам я бы тоже посоветовала поторопиться и завершить все ваши дела до наступления обеденного перерыва.
Женщина сделала было шаг по направлении к двери, но молодой человек преградил ей путь.
– Товарищ, не воспрепятствуйте контролеру, – забрюзжал охранник лет сорока пяти, в синей фуражке и со строгим выражением лица, появившийся откуда-то сбоку. Было заметно, что в нем бурлит классовый протест: он недолюбливает граждан в хорошей одежде (особенно молодых) и несколько предвзято к ним относится.
– А то что? – с усмешкой и сверху вниз посмотрел на охранника Пижон.
– А то сообщу, куда следовает, – сильнее нахмурил кустистые брови охранник.
– Нет, не сообщишь, – как-то равнодушно посмотрел на мужчину Пижон и, быстро достав из бокового кармана пальто пистолет, выстрелил охраннику прямо между нахмуренных бровей. Тот замертво рухнул на пол. Девушка, что рвалась закрыть входную дверь сберкассы, застыла, как в детской игре «Замри».
В этот момент в помещение сберегательной кассы вошли еще двое молодых мужчин.
– Деньги! – потребовал Пижон и в упор посмотрел на замершую девушку. – Где деньги?
Вторая контролерша, оценив ситуацию и осознавая, что она может закончиться трагически, кинулась было к выходу и тотчас была сражена выстрелом в спину одного из вошедших в сберкассу бандитов.
– Деньги, спрашиваю, где? – спокойным, но твердым голосом повторил вопрос Пижон и уставился на девушку.
– Там, – подрагивающей рукой указала она на дверь, находившуюся за спиной второй контролерши, продолжавшей оцепенело наблюдать за происходящим.
– Открывай, – приказал Пижон.
– Сейчас.
Оператор-кассир достала из кармана связку ключей и открыла дверь. Внутри комнатки на письменном столе возвышался средних размеров жестяной ящик.
– Деньги здесь, – промолвила девушка и открыла крышку. В ящике аккуратными стопками лежали деньги.
– Забирай, – кивнул своему подельнику Пижон.
Тот прошел в комнату и переложил деньги из ящика во вместительную хозяйственную сумку.
– Сударь, сколько там навскидку? – не поворачивая головы, спросил подельника Пижон.
– Тысяч двадцать или около того, – услышал он в ответ. Похоже, названная цифра Пижона не очень устроила. Он вплотную подошел к девушке-оператору и, пытаясь заглянуть ей в глаза, – она все время отводила взгляд и старалась смотреть в сторону – оценивающе произнес:
– А ты ничего такая… Если бы мы встретились с тобой где-нибудь при других обстоятельствах, в парке или на улице, я бы, может, завел с тобой знакомство. В ресторан бы тебя сводил, на концерт какой или в киношку пригласил бы. А потом, – он медленно и едва касаясь провел указательным пальцем по ее щеке и подбородку, – потом мы бы с тобой легли в кровать, и я бы тебя малость потрогал, а затем бы… – Пижон произнес матерное слово. – А оно видишь как сложилось… Уж не обессудь, – добавил он и выстрелил девушке в живот.
Та, охнув, повалилась на бок на пол, зажимая рану руками и поджав ноги к животу.
– Все. Уходим! – крикнул Пижон своим подельникам и стремительным шагом заторопился к выходу…
Сотруднице, получившей пулю в живот, удалось выжить. Над ее спасением трудились две бригады хирургов. Позже, когда она окончательно пришла в себя, в деталях рассказала о произошедшем следователю, который подробно записал ее показания.
Капитану Рожнову удалось с ней встретиться. С прежнего места она уволилась и теперь работала кассиром в продуктовом магазине. Девушку он застал дома, в качестве извинения за свой визит он принес коробку шоколадных конфет. Она рассказала все то же самое, что он уже прочитал в протоколах.
– Может, вы припомните еще что-нибудь, о чем не сказали ранее.
Вообще, чудом выжившей сотруднице сберкассы показания, похоже, давались совсем непросто. Ведь приходилось вспоминать события конца прошлого года, и события эти были отнюдь не радостные и даже не печальные, а просто страшные до ужаса. Эти события девушка-оператор все это время старалась забыть и просто вычеркнуть из памяти. Капитан Рожнов даже чувствовал некоторую неловкость, расспрашивая девушку и заставляя ее тем самым вспоминать страшные для нее минуты жизни, которая запросто могла в эти минуты оборваться.
Подумав, девушка дополнила сказанное:
– От него еще одеколоном сильно пахло.
– Каким? – быстро поинтересовался Рожнов.
Пожав плечами, девушка отвечала:
– Я в них не разбираюсь. Но он был не резким. Думаю, что какой-то очень дорогой.
– Еще что-нибудь вы можете сказать о человеке, ранившем вас? – заставил себя задать еще один вопрос Валя Рожнов.
– Он молодой. Тридцати лет ему еще нет… Одет очень прилично. Со вкусом. Шапка на нем эта… как ее… ну, их еще из овечьей шерсти делают. – Она вопросительно посмотрела на Рожнова в надежде, что он подскажет. И не ошиблась.
– Каракулевая? – подсказал капитан.
– Да, точно, каракулевая, – благодарно посмотрела на старшего оперуполномоченного девушка.
– А еще вспомните что-нибудь, – в голосе Вали Рожнова прозвучали просительные нотки.
– Ну, он крепкий такой. Высокий. И еще… – Тут она запнулась, верно, что-то припоминая. Потом не очень решительно произнесла: – Губы у него пухлые. Как у ребенка…
– А глаза, нос? Может, уши у него большие и оттопыренные. Или, наоборот, приплюснутые, – с большой надеждой заполучить новую примету спросил Валентин Рожнов, но лишь услышал в ответ:
– Я этого ничего не видела, ни ушей, ни носа. И глаз его не видела, потому что боялась смотреть ему в глаза.
Сказав это, она закрыла лицо ладонями и заплакала.
– Не плачьте, – погладил ее по плечу Валя Рожнов. – Все это закончилось, и вам ничего не угрожает. Считайте, что вам повезло.
– Повезло… – повторила девушка, искоса посмотрев на капитана милиции. – У меня теперь никогда не будет детей.
Валентин Рожнов промолчал. Да и что тут скажешь?
Мокрая слобода находилась рядом с Кремлем, географически – почти что самый центр. В действительности – захудалая городская окраина, в которую без нужды не заглядывали. Здесь вот уже триста лет проживали самые обездоленные горожане. С тех времен мало что поменялось. По соседству с помпезными купеческими и дворянскими особняками, сохранившими остатки лоска даже по прошествии трех десятков лет, ютились жалкие покосившиеся деревянные хибары, между которыми пестрыми лоскутами торчали одно- и двухэтажные каменные здания. Деревянные туалеты с выгребными ямами, часто переполненными, стояли во дворах, откуда зловонные ручейки растекались по улицам. Чтобы уберечься от царящего в слободе смрада, жильцы наглухо заколачивали окна. Дырявые крыши были залатаны подручным материалом – то прогнившей фанерой, то проржавевшими листами жести. По соседству протекала Волга, которая нередко затапливала улицы. Отсюда и название слободы – Мокрая. На ее территории располагался колхозный рынок, вокруг которого размещались многочисленные вещевые и продовольственные склады.
Именно один из таких продовольственных складов был ограблен в сорок четвертом году по классической схеме. На территорию склада бандиты проникли через забор в месте, где их никто не мог бы заприметить. Связали обоих сторожей, избив их перед этим до полусмерти, вскрыли замки на воротах и вывезли на трех подводах сахар, муку и различные крупы. Один из сторожей, которому попало от бандитов поменьше, нежели его товарищу, после недельного лечения в госпитале вспомнил, что главный из бандитов был щегольски одет – на руках у него были надеты лайковые перчатки, кожаные ботинки до блеска вычищены – и он отдавал приказания так, словно играл на театральной сцене или обхаживал какую барышню: мол, будьте так добры, вскройте, пожалуйста, вашей фомкой вот эту дверь – и все в том же духе.
– Это он со своим подельником налетел на меня и стал избивать, да еще ногами испинал, – дал показания сторож на допросе у капитана Рожнова. – Потому я и заметил, какие на нем были ботинки и перчатки. А перед тем как я в беспамятство-то впал, слышал, как он сказал другому бандиту: – Сеня, – мол, – сделай милость, свяжи этого штыря так, чтобы он сам развязаться не смог, и варежку ему заткни чем-нибудь…
Потом похищенные товары через своих торговцев успешно реализовали по спекулятивным ценам на рынках города и получили солидную маржу, поскольку шла война, и с продовольствием было туго, если не сказать другое, более емкое слово, отражающее существующее положение вещей. Что касается налета на продовольственный склад на Протоке в мае сорок восьмого года, то продукты вывозили уже на трехтонных грузовиках. Один из них нашли через неделю после ограбления в одном из оврагов городского поселка Калугина Гора без колес, двигателя и прочих агрегатов, которые можно было бы продать, пусть даже и за самую малую денежку. При бандитском налете на склад в мае сорок восьмого один из сторожей был забит бандитами насмерть, а другой после страшного избиения сделался инвалидом. Старший оперуполномоченный капитан Рожнов нашел его место проживания, и тот опять-таки показал, что налетом руководил молодой человек, хорошо одетый и с подчеркнуто вежливой манерой разговора. Сторож был человеком пожилым, начинал свой сознательный жизненный путь в Пажеском корпусе Его Императорского Величества и был выпущен из корпуса – как неспособный к воинской службе – с гражданским чином десятого класса, то бишь коллежским секретарем. Так что касательно манер и вежливого обращения сторож ведал не понаслышке.
– И в чем же заключалась такая манера разговора? – поинтересовался Рожнов, пришедший к бывшему сторожу на дом, чтобы допросить его.
– Его речь была очень правильной и содержала такие речевые обороты, как «будьте так любезны, сударь», «не соблаговолите ли вы», «будьте добры», «сделайте одолжение»…
– И к кому он так обращался? – невесело хмыкнув, глянул на выпускника Пажеского корпуса капитан Рожнов.
– К кому… К подельникам своим… – с нотками удивления в голосе промолвил бывший сторож, который после бандитского налета на склад ходил теперь с палочкой, да и то на малые расстояния, – ноги уже практически не держали. Несмотря на то что ограбление продовольственного склада случилось уже несколько месяцев назад, он до сих пор пребывал под впечатлением от подчеркнуто вежливой манеры общения главаря банды. Ибо давненько уже не слышал подобных слов при общении граждан как в быту, так и при исполнении каких-либо служебных обязанностей.
Ограбление магазина промышленных товаров на улице Пионерской в апреле сорок восьмого года было уже сдано в архив. Если бы о нем не упомянул один из осведомителей майора Щелкунова, то дело так и осталось бы пылиться на одной из многочисленных архивных полок, потому как было закрыто в связи с окончанием следствия и нахождением преступника, давшего признательные показания. Преступником этим оказался некто Темников Анатолий Иванович. Этот гражданин имел несколько приводов в милицию сначала за дебоши в пьяном виде, а потом и за хулиганство в общественных местах. Как известно, неблаговидный проступок влечет за собой какое-нибудь на первый раз малое преступление, которое, в свою очередь, является предтечей преступления крупного и более тяжкого. Такова жизненная стезя злоумышленника, на что указывает и обширная судебная практика. Вот и Темников, совершив ряд мелких правонарушений, докатился до того, что обзавелся пистолетом и стал грабить промтоварные магазины. То есть из нарушителя общественного порядка переквалифицировался в матерого уголовного преступника…
События произошли следующие…
О проекте
О подписке