Не сбавляя скорости, танк пальнул в баррикаду, проделав в груде покореженного металла огромную дыру. На какие-то секунды пулемет умолк, показалось, что все кончено, а потом столь же назойливо замолотил вновь, заставив штурмующих залечь, спрятаться в укрытие. Не сбавляя скорости, танк надвигался на баррикаду. Следующий выстрел оказался точнее. В воздух взметнулись тряпичные лохмотья, фрагменты человеческой плоти. В сопровождении штурмующей группы танк миновал сквер. Вырулил на улицу, простреливаемую с верхних этажей зданий.

Штурмовики, разбившись на две части, двигались по обе стороны дороги, пресекая всякую попытку подбить танк, – поливали окна автоматным огнем, забрасывали гранатами и неумолимо двигались к концу улицы, где в высотном доме размещался укрепленный опорный огневой пункт.

Майор Бурмистров, пренебрегая предупреждениями не лезть под огонь противника, бежал рядом с танком. Артиллеристы катили орудия, ненадолго останавливались, чтобы произвести выстрелы по пулеметным точкам, и вновь двигались дальше.

Дома проверялись на наличие в них фашистов быстро. Видно, немцы оставили в них небольшие силы, чаще состоящие из фольксштурма, вооруженных фаустпатронами. В одном из домов произошла заминка: группа гитлеровцев оказала усиленное сопротивление. Дом забросали дымовыми шашками, и под прикрытием плотной дымовой завесы саперы подошли едва ли не вплотную к дому и стали кидать в окна бутылки с зажигательной смесью. Не пожелавшие сдаться – сгорели, а те немногие, что повыскакивали на улицу, попали под огонь автоматчиков.

Подошедшие артиллерийские расчеты лупили прямой наводкой по зданиям, в пулеметные гнезда, по скоплению немцев. Саперы, не давая противнику передохнуть, взрывали стены для прохода штурмовой группы в глубину зданий. Разбежавшись по этажам, штурмовики быстро зачищали строения от гитлеровцев. Следом двигались огнеметчики, уничтожая тех немногих, что еще могли оказывать сопротивление.

Фрицы забивались в щели, укрывались в подвалах, спускались в канализации, зарывались в завалах, прятались в развалинах, в тех местах, где их не сразу можно было обнаружить. Огнеметчики, крепко стиснув челюсти, щедро поливали раскаленной смесью участки, где могли бы спрятаться оставшиеся в живых.

Неожиданно с крыши соседнего дома, очищенного от фашистов полчаса назад, длинными очередями заработал пулемет, скосив трех бойцов, перебегавших переулок. Не помогла ни броня, прикрывавшая грудь, ни каски, натянутые на самый лоб, – смерть застала воинов мгновенно.

Некоторое время Прохор наблюдал за павшими, надеясь на то, что кто-нибудь из них пошевелится. Но нелепые неудобные позы, в которых застыли штурмовики, не оставляли надежду на то, что они живы.

Ожили еще две пулеметные точки на предпоследнем этаже. Немцы дубасили короткими прицельными очередями, простреливая среднюю часть улицы. На опасный перекресток, пренебрегая пулеметным огнем, выкатился средний танк. Его башня угрожающе повернулась, и ствол принялся выискивать пулеметное гнездо. Громко прозвучал одиночный выстрел из противотанковой винтовки, – бронебойная пуля перебила трак; с ведущего колеса длинной лентой сползла широкая гусеница, а бронемашина как-то нелепо осела набок. Тележки шасси зарылись в развороченный грунт, и танк раненым стальным зверем завертелся на месте. Поломка серьезная, но не смертельная. Возможно, что уже к утру мастера ремонтного цеха починят танк, и он вновь вступит в строй. Но все это будет завтра, а танк нужен сейчас.

Из тыловой глубины почти сразу же ударили две полковые пушки, уничтожив пулеметные гнезда.

Бурмистров дважды крутанул ручку телефона и поднял трубку. На связи был командир второй роты капитан Ежов.

– Что у вас там? – выкрикнул раздосадованный Бурмистров. – Я сказал идти вперед, но не бежать! Оставили фрицев позади себя, мы из-за вас трех бойцов и танк потеряли!

– Даже не знаю, откуда они взялись, товарищ майор, – виновато ответил капитан. – Наверное, как-то через подземные коммуникации просочились.

– Послушай, капитан, меня не интересуют твои домыслы. У тебя была задача проверить каждый дом, через который ты проходишь. Должен был закрепиться. Задача выполнимая! Немедленно исправить ошибку и уничтожить всех спрятавшихся фрицев!

Артиллеристы из тыловой глубины методично расстреливали два следующих дома, в которых засевшие фрицы продолжали оказывать сопротивление. Когда пулеметные гнезда были разбиты, штурмовая пехота, забрасывая в окна гранаты, ворвалась в дом.

Теперь опорный огневой пункт, устроенный немцами в высотном доме, был на расстоянии вытянутой руки. Пулеметные точки, расположенные на каждом этаже, били с такой интенсивностью, что не позволяли даже приблизиться к зданию.

Саперы-химики, отправленные к дому для устройства дымовой завесы, возвратились ни с чем. Из отделения уцелели только трое, остальные полегли под пулеметным огнем, неожиданно ударившим в спину.

Полковые пушки долбили средневековый гранитный высотный дом на протяжении получаса, но серьезного урона его стенам не нанесли. Немцы засели в нем крепко, просто так их не сковырнуть. Боеприпасов у них хватало, а потому они рассчитывали отсидеться за его стенами.

Бурмистров внимательно осматривал укрепление, стараясь выявить слабые места. Через десять минут наблюдения сделал для себя неприятное открытие – слабые места отсутствовали. Укрепленное по всем правилам фортификации высотное здание больше напоминало крепость, нежели обычное жилище, а перед ним были установлены противотанковые преграды и протянута в несколько рядов колючая проволока.

«Должны быть какие-то недочеты», – думал майор Бурмистров, всматриваясь в вооружение, проглядывавшее в окнах: тяжелые пулеметы чередовались с легкими, создавая эффект непрерывного огня; перед домом на многочисленных бетонированных площадках установлены минометы; высокие баррикады перегораживали улицы. Тяжелую артиллерию в узких улочках не поставишь – в два счета будет уничтожена засевшим в доме гарнизоном. Если только подтащить ее поближе, а там под прикрытием дымовой завесы ударить по стенам тяжелыми снарядами.

И тут его осенило. Взяв трубку, Прохор произнес:

– Селезнев, кажется, у тебя есть отделение фаустников?

– Имеется, товарищ майор! – не без гордости ответил старший лейтенант. – Восемь человек!

– Пусть подойдут ко мне все восемь!

Через несколько минут на верхний этаж трехэтажного дома, где расположился временный наблюдательный пункт штурмового отряда, явились восемь штурмовиков, держа на плече по фаустпатрону. Прохор невольно обратил внимание на самого рослого из них с орденом Славы III степени на широкой груди и значком «Гвардия». С левой стороны ремня на больших крепких карабинах прицеплены две гранаты. В широких крестьянских ладонях, привыкших к физическому труду, фаустпатрон смотрелся не как бронебойное орудие, а как дубинка богатыря, с которой он готов выйти на неприятеля, да и сам он широкой костью напоминал былинного Илью Муромца.

– Как зовут?

– Никита.

– Тебе больше Илья подходит… За что орден Славы заслужил? – глянул Бурмистров на новенький орден, с которого еще не сошел блеск.

Улыбнулся широко, по-детски, показав крепкие зубы, слегка подкрашенные крепкой махоркой.

– Неделю назад немецкий истребитель зажигательной пулей сбил, – смущенно признался богатырь.

– Разве такое бывает? Как тебе удалось? – невольно подивился Бурмистров. – Он же бронированный.

– Бронированный, – согласился боец. – А вот только сзади бензобака перегородочка жестяная имеется. Броней ее не назовешь, там дюраль из нескольких слоев. Вот я туда из противотанковой винтовки бронебойно-зажигательной пулей выстрелил.

– А откуда ты узнал про эту перегородку?

– Когда немецкий сбитый самолет разбирали, вот я и заприметил ее.

Состав подобрался боевой, с опытом. Свое дело знают на отлично. Это не сорок первый год, когда одна зеленая молодежь в армию шла. Именно этим солдатам предстоит брать Берлин.

– Глазастый… Как же ты попал в эту перегородку?

– Так я же из Сибири, охотник. Белку в глаз дробинкой бил, чтобы шкурку не попортить. А уж в такую махину, как самолет, грех не попасть.

Бойцы, стоявшие перед майором, с интересом вслушивались в разговор. На лицах, закопченных пороховой гарью, сдержанные улыбки. Короткому отдыху рад был каждый. Прекрасно осознавали, что через минуту придется шагнуть в самое пекло. А там, как сложится!

– А теперь значит, решил из фаустпатрона стрелять. Карабина тебе мало показалось?

– Так оно как-то вернее.

– Тут вот какое дело, – заговорил майор серьезным голосом. – Вот этот дом помечен на карте, как объект номер два, – показал он через небольшое отверстие в стене на высокое строение, стоящее от штаба в нескольких сотнях метров, – для нас он, как кость в горле. Стоит на перекрестке и не дает нам продвигаться дальше. Из него стреляют из всех окон! Твоя задача, Никита, выстрелить из фаустпатрона вот в тот ближайший угол под самое основание дома. Выберешь позицию поудобнее, чтобы сразу и наверняка! Мне нужна точность. Сумеешь?

– Для точности мы треногу применяем от немецких пулеметов. Поставим на них фаустпатрон и прицеливаемся.

– Годится. Вы вдвоем, – обратился Прохор к бойцам, стоявшим рядом, – бьете в другой угол. Вы трое, – посмотрел Бурмистров на солдат, стоявших напротив. Взгляды у бойцов серьезные, воины осознавали всю важность поставленной перед ними задачи. Командир штурмового батальона офицер основательный, просто так лясы точить не станет. – Бьете прямо с фасада – в центр и по углам. А остальные заходят с противоположной стороны здания и палят из своих игрушек по перекрытиям первого этажа. Есть риск, что с той стороны будут немцы… А вы будете как блоха на заднице! Но мы их отвлечем: станем лупить из всех орудий, пока вы подойдете поближе к зданию и выберете нужную позицию. – Глянув на часы, он добавил: – Даю полчаса, чтобы выйти на позиции и произвести выстрелы. Больше не могу. Нужно наступать дальше. Выполните задачу – получите по ордену Славы за личное мужество. Лично хлопотать буду… Через пятнадцать минут начинаем артобстрел, отвлекаем внимание немцев от вас, а вы тотчас выдвигаетесь вперед. Стреляете одновременно по зданию по пуску зеленой ракеты. Все понятно?

– Так точно, товарищ майор! – ответил за всех Никита.

Бойцы вышли. Крутанув ручку телефона, Бурмистров поднял трубку. Связи не было.

– Что со связью? – строго посмотрел Прохор на связиста.

– Только что была, товарищ майор, – заверил младший сержант Миронов. – Минуту назад связывался с первой ротой. Передал ваш приказ командиру роты о поддержке артиллерийским огнем наступающей группы. Провод, наверное, перебит.

– Сейчас пойдешь и устранишь неисправность. Курехин! – подозвал майор посыльного и, когда тот подошел, приказал: – Ступай во вторую роту к капитану Ежову, скажешь, чтобы передали в штаб дивизии мою просьбу ударить артиллерией по объекту номер два. Артподготовка – двадцать минут! Будь осторожен, участок около разбитой гаубицы простреливается немцами. Как дойдешь, дашь знать двумя дымовыми шашками: белой и черной.

Посыльный выскочил из помещения. Время тянулось медленно. Группа фаустпатронников подбиралась к зданию, выискивала наиболее удобные места для выстрелов. Подойти было трудно, все перекрестки простреливались пулеметами. Отвлечь их мог только массированный огонь по опорному пункту, но сигнала все не было. И в этот самый момент с позиции второй роты дымовиков закурились две дымовые шашки: одна с черным дымом, другая – с белым. Дошел Курехин!

Сигнал был принят.

– Петро, забирайся на крышу и пускай сигнальную зеленую ракету, – приказал Бурмистров ординарцу. – Смотри не угоди под минометный огонь.

– Есть, пустить сигнальную ракету, – отозвался Колисниченко и стремительно вышел из помещения.

Батальонная, полковая, дивизионная артиллерии ударили залпами почти одновременно, наполнив улицы грохотом и разрывами снарядов, свистом мин. Гулко и зычно ухали две гаубицы, которые артиллеристы сумели протащить к самому центру города.

Неожиданно назойливо затрещал телефон. Не подвел связист.

– Майор Бурмистров, – подняв трубку, сказал Прохор.

– Это Чуйков. Никак не могу с тобой соединиться…

– Товарищ командующий, тут у нас…

– Как у тебя продвигается штурм, майор? Слышу в твоем квадрате грохот.

О точном расположении штаба армии знал лишь ограниченный круг офицеров. За последние десять дней его местоположение менялось трижды. Сначала оно находилось на второй линии обороны, занимая двухэтажный особняк, сейчас передвинулось ближе к городу. Но даже с этого расстояния определить точное место, куда именно сыплются снаряды, крайне сложно. Следовательно, командующий армией находится в непосредственной близости от города, а может быть, на одном из полковых наблюдательных пунктов. В мужестве командующему армии не откажешь.

– Наступление продвигается успешно, – прокричал в трубку Бурмистров, понимая, что его слова могут заглушаться разрывами снарядов. – Форт «Радзивилл» от нас теперь уже примерно в пятистах метрах.

– Хорошо. Как возьмешь форт, лично мне доложишь!

– Есть, товарищ командующий.

Бурмистров поднес бинокль к глазам. Прошло двадцать минут, пушки умолкли. Опорный пункт выдержал. В стенах дыры от снарядов. Внутри здания значительные разрушения. Многие пулеметные точки были уничтожены. Но в здании еще находилось немало немцев. Воспользовавшись прекращением артиллерийского огня, немецкие солдаты подтаскивали к окнам мешки с песком, укрепляли огневые точки. На крыше дома расположился минометный расчет. Гранатометчики заняли средние этажи здания. В огромных кадках подвезли бетон, натаскали кирпичей. Военные строители поспешно восстанавливали разрушенное, понимая, что обстрел может возобновиться в любую минуту.

Распоряжался укреплением здания крепкий майор в форме пехотинца. Прохор даже рассмотрел на его правой щеке коричневую родинку.

Сколько же их в здании? Пожалуй, не меньше роты. Настрой у фрицев самый серьезный, рассчитывают на долгую оборону. Поглядим, что выйдет из вашей затеи…

Бурмистров перевел взгляд на подступы к зданию, пытаясь отыскать позиции бойцов с фаустпатронами. Двоих из них, спрятавшихся в груде разбитой техники, отыскал без труда. А вот остальных – не сыскать. Научились прятаться, черти!

С позиции второй роты в воздух взлетела зеленая ракета. Описав дугу, уже прогоревшая, она упала на асфальт, усеянный гильзами от крупнокалиберного пулемета. Первый выстрел из фаустпатрона произошел в тот самый момент, когда померкла последняя искра догорающей ракеты. Снаряд, ударившись в угол дома, проделал в нем огромную дыру, основательно тряхнув несущую стену. Почти одновременно прозвучали еще четыре взрыва: с тыльной стороны, откуда пошел черный клубковатый дым, смешавшись с плотной густой пылью, и с дальнего угла противоположного дома, вырвав кусок кирпичной кладки. Здание буквально подпрыгнуло, а с верхних этажей посыпались кирпичи. Конструкция разбалансировалась, поломалась, выглядела несуразной. Всю тяжесть строения приняли на себя опорные стойки фасада. Внутри здания раздавались крики. Прозвучала длинная пулеметная очередь. И в следующий миг снаряды фаустпатрона перебили фасадные опоры, и строение, колыхнувшись, обрушилось, подгребая под обломками всех тех, кто в нем находился.

Подняв трубку, майор Бурмистров приказал:

– Огневой группе выдвигаться и закрепляться на занятых позициях. Быть готовыми к контратаке. Пешей разведке провести дополнительную разведку. При слабом сопротивлении немцев двигаться дальше.

– Сделаем, товарищ майор! – бодро отозвался командир огневой группы. – Теперь нас ничто не удержит.

– Не давать фрицам и часу передышки! Давить, давить и давить!

К следующему огневому рубежу выдвинулись смешанной группой, в которой оставался один уцелевший танк. Пехота прикрывала его от фаустников, от метателей гранат, стремительно уничтожая цели. Приостановились лишь однажды – у трехэтажного дома, из которого назойливо и часто бил крупнокалиберный пулемет. Танк замедлил движение, отыскал пулеметное гнездо и двумя точными выстрелами уничтожил цель.

Впереди стоял форт «Радзивилл».