Страшно даже представить, что станет с алмазным рынком, если однажды Россия надумает выбросить на прилавок хотя бы десятую часть накопленных сырых алмазов. Цены на бриллианты будут не просто меньше, они упадут в разы! И даже самый эксклюзивный алмаз будет стоить не больше безвкусной бижутерии в каком-нибудь заштатном провинциальном магазине. Свою главную задачу Курганов видел в том, чтобы проводить мудрую политику, стараясь не сбить установленной однажды цены. Всем известна истина, что обесцениваются деньги, а цены на драгоценности неуклонно продолжают расти. Так что подобная тенденция должна продолжаться и впредь! Иначе, негласно подчиняться правилу, установленному еще боле ста лет назад основателем «Де Бирса» господином Сесилем Джоном Родсом: «Ситуацию на рынке нужно держать всегда таким образом, чтобы на три покупателя всегда оставалось только два алмаза».

Если не поддерживать цену на алмазы, то они просто станут куском угля.

Четыре года назад Курганов сумел удержать компанию в руках, убедив руководство страны не назначать нового человека: алмазный бизнес весьма консервативен и не принимает случайных людей. Здесь привыкли работать с теми, кто успел себя зарекомендовать, кто крутится в нем уже долгие годы. Андрей Макарович входил в их число. А потом ведь совершенно неизвестно, как может повести себя новый человек, заполучив кресло руководителя столь серьезного предприятия. Возьмет и профукает государственное достояние!

О том, что отставка должна была произойти в ближайшее время, Андрей Макарович предчувствовал. Точнее, просчитал. Его самостоятельность с концентрацией в одних руках значительных ресурсов, способных существенно повлиять на экономику страны, была поперек горла многим влиятельным фигурам в правительстве. А за пределами страны его увеличивающегося влияния на алмазном рынке, как реальной угрозе собственному бизнесу, всерьез опасалась всесильная международная корпорация «Де Бирс» (они и так потеряли половину своих доходов, как только Россия заняла ведущее место в мире по добыче и обработке алмазов), а потому будет настаивать на его отставке, грозя международными торговыми санкциями. Так что его смещение всего лишь вопрос времени, выгодное многим значительным людям.

Предвидя возможную отставку, Андрей Макарович подготовил для себя базу, сколотив неплохое состояние, что позволит ему в какой-то степени компенсировать душевный дискомфорт. На ожидаемом пенсионе он планировал организовать собственное прибыльное дельце, которое смогло бы на равных конкурировать с дочерними компаниями «Де Бирса». При его нынешнем положении провернуть такую комбинацию было не столь уж и затруднительно. Из тридцати миллионов каратов алмазов, поднятых из кимберлитовых трубок, десятая часть отправлялась в банк «Заречье», откуда дальше шла на шлифовальные заводы Израиля и Армении. Причем каждое звено длинной цепочки было глубоко убеждено, что не совершается ничего противоправного, и алмазы поступают в хранилище банка вполне на законных основаниях.

Собственно, со стороны так оно и выглядело.

На прибывшие в хранилище алмазы имелись все надлежащие бумаги, какие требовалось иметь при транспортировке: сургуч, скреплявший холщовые мешки, круглые печати, подписи высокопоставленных чиновников, сопроводительные письма. В каждом грузе, даже самом незначительном, указывалось количество поступивших в хранилище карат и даже их предварительная стоимость. Правда, с той лишь разницей, что количество карат, а стало быть, и количество алмазов было значительно больше, чем приводилось в сопроводительных документах. За эту «мелочь» приходилось расплачиваться многими нолями в долларах со всеми, от кого зависела судьба сопроводительных документов: с ревизорами, контролерами, чиновниками из Счетной палаты. Но щедрость вполне оправдывала затраченные усилия – установленный канал работал без перебоя уже четвертый год. И вот, кажется, наступал момент, когда его следовало прикрыть и забрать все то, что находится в хранилище, вплоть до самого последнего камня.

Только с большим начальным капиталом Курганов может претендовать на достойное место в алмазном бизнесе, а плестись в хвосте он как-то не привык.

Федор Тимофеев был одним из его доверенных людей. Впрочем, хорошие деньги тот получал не только за свой профессионализм, как главный консультант, но еще и за молчание.

– Так о чем мы там? – хмуро поинтересовался Курганов.

– Какой из алмазов вы хотите оставить себе? – просто спросил Федор Юрьевич, уже знакомый со вкусом генерального директора (он нисколько не сомневался в том, что его выбор упадет на янтарный камень).

– А сам бы ты что мне предложил?

– Я бы предложил вам взять желтый алмаз.

– Почему? – отчего-то недоверчиво спросил Андрей Макарович, видно находясь под впечатлением неприятного разговора.

– У него очень яркий и насыщенный цвет. А потом сейчас спрос именно на такие цветные камни. Цена на них с годами будет только расти.

– А почему все-таки не черные? Особенно тот… Он ведь крупный!

– Можно, конечно, и черные… Но тенденция сейчас такова, что в ближайшие три года черные алмазы на мировом рынке будут не в моде. И цена на них окажется не столь высокой.

Андрей Макарович усмехнулся:

– Так ведь их можно и попридержать где-нибудь в хранилище. А там, глядишь, годика через три продать с большой пользой. Это ведь не кусок колбасы, который может испортиться.

– Все, конечно, так… – слабо улыбнулся Федор Юрьевич. – Я только высказал свое мнение.

– Сделаем вот что… Я беру все три камня!

Федор Тимофеев чуть нахмурился – подобное решение шло вразрез с установленными правилами. Разумеется, у генерального директора всегда был неплохой аппетит и отменный вкус, он прекрасно разбирался в алмазах, знал их настоящую цену, при этом всегда умел делиться и прекрасно знал границу, за которой начиналась откровенная жадность. Но в этот раз такое решение выглядело перебором. А потом, ведь это не просто какие-то три банальных в полкарата камушка, которые можно купить едва ли не в любой ювелирной лавке, на сей раз перед ним на столе лежали уникальные алмазы, каждый из которых встречался один раз в десять лет. А то, что их выделили из кимберлитовой породы с разницей всего лишь в несколько часов, само по себе можно назвать невиданным случаем. А кроме того, каждый камень, как и было положено по инструкции, был записан в реестры редчайших алмазов. Скрыть такую значительную пропажу просто невозможно! Для чего тогда вся эта опись? Как же он собирается выкрутиться? Ведь не станет же Курганов объяснять, что уникальные алмазы просто закатились под кровать! Или он решил на прощание громко хлопнуть дверью?

– Я бы вам посоветовал взять один… Сами понимаете, скрыть пропажу невозможно. Алмаз значится в книге учета, данные о самых крупных алмазах всегда дублируются и отправляются в центр. Если пропадет один, то можно что-то придумать, как-то отговориться. Например, сказать, что в нем было множество дефектов, и мы просто распилили его на части. Но что мы скажем сразу по трем крупным алмазам?

– Мы скажем то же самое, – хмуро отозвался Курганов.

– Не уверен, что это выйдет.

– Не переживай, пройдет и в этот раз.

Тимофеев решил не сдаваться и отрицательно покачал головой:

– Боюсь, это будет выглядеть неубедительно… А потом, и подозрительно!

Глаза генерального неожиданно налились злостью:

– Ты меня плохо понял? Мне нужно три камня! Я сам с ними разберусь!

Федор Юрьевич пожал плечами и отвел взгляд в сторону:

– Если вы так считаете… Что мне сказать в цехе огранки?

– Скажешь вот что… Камни ты отдал мне. Дескать, генеральному они понадобились, чтобы продемонстрировать их в Москве. Нужна более точная консультация по огранке алмазов. А я им потом перезвоню и согласую все документы.

– Хорошо. Пусть так и будет.

– Хочу тебе сказать откровенно… Скорее всего, я здесь долго не задержусь. У меня немало недоброжелателей, желающих занять мое место… Чего ты так на меня смотришь? Место хлебное, ты согласен со мной? У меня есть кое-какие планы на будущее, я не собираюсь оставаться не у дел, в конце концов, я имею моральное право на часть всего этого.

– Разве я вам дал повод сомневаться в обратном?

– Слава богу, что нет. Иначе мы бы с тобой не разговаривали, – буркнул генеральный.

– Сколько у нас времени?

Немного задумавшись, Курганов произнес:

– Примерно полгода. За эти месяцы я должен подчистить все свои дела, чтобы не осталось никаких хвостов. Уходить со своего места с голой задницей я не намерен, не те нынче времена! Так что нужно найти человека, который мог бы прихлопнуть этот банк. Ты понимаешь, о чем я говорю? – строго посмотрел Курганов на Тимофеева.

За время совместной многолетней работы Тимофеев научился понимать шефа с полуслова. Порой он умел настолько тонко его чувствовать, что Курганову казалось, будто он озвучивает его собственные мысли. Пожалуй, что так тонко чувствовать своего хозяина способен только старый преданный кобель: он всегда знает, когда следует заглянуть хозяину в глаза, чтобы избежать заслуженной трепки, а когда нужно подставит мохнатую холку для дружеского поглаживания. Стремление угодить Курганову у Тимофеева было на уровне подсознания, и надо признать, что в своем желании быть нужным Федор Юрьевич ни разу не ошибся. И Курганов очень надеялся, что и в этот раз он будет понят.

– Вы имеете в виду, что нужно организовать ограбление банка?

Андрей Макарович хмыкнул:

– Именно так. У тебя есть для этой роли подходящий человек?

– Имеется, – после секундной паузы ответил Тимофеев. – Он специализировался на грабежах ювелирных лавок. Только мне известны пять эпизодов, но в действительности их намного больше.

– Никогда не думал, что у тебя такие интересные… приятели. Откуда он? Как ты с ним познакомился?

– Он родом отсюда, из Дружного. Мы выросли вместе, учились в одном классе. Он уехал, когда ему исполнилось пятнадцать. Родители у него погибли в экспедиции, и родная бабка забрала его куда-то под Москву. Знаю, что он учился в художественной академии, потом за какие-то дела его оттуда исключили. Не могу сказать точно, но кажется, он приноровился рисовать фальшивые деньги. Это дело каким-то образом удалось замять.

– Что ж, прибыльное дельце – рисовать фальшивые деньги… Если, конечно, не поймают. Как его зовут?

– Степан Шабанов.

– Значит, ты с ним связи не терял?

– Это не совсем так. Мы с ним в школе дружили, но как он уехал, связь была потеряна. Два месяца назад я пробил его через своих людей…

– А с чего это вдруг у тебя вспыхнул к нему такой интерес? – подозрительно спросил Курганов.

– Помните, три месяца назад вы меня отправляли в Кимберли? Мы хотели купить у них часть акций.

– Прекрасно помню.

– Обнаружились кое-какие интересные подробности. Его имя неожиданно всплыло при сделках с «Де Бирсом». На одном из карьеров он фигурировал как один из главных акционеров. Я сначала подумал, что это просто однофамилец. Мало ли чего бывает… Потом решил узнать об этом человеке побольше. Решил узнать о нем через наших людей в МВД. Удалось раздобыть его секретное досье. Из него выяснилось, что это действительно тот самый Степан Шабанов, друг детства.

– Для того чтобы ограбить банк, мало быть акционером алмазного карьера.

– Кроме того что он является акционером, так он еще грабит ювелирные магазины.

– Вот тебе на! Хобби, значит, такое… Твой друг многопланов.

– Это на него похоже. Причем он ни разу не был пойман, в МВД на него имеется только оперативная информация.

– Однако он ловок. Это говорит о классе. Мне интересно на него взглянуть. Ты сможешь заманить его сюда?

– Да, у меня появилась кое-какая идея.

– Вот и отлично. А уже там решим, как нам следует поступать. Кстати, как с тем курьером, что увел алмазы?

– Мы уже знаем, где он находится. Вопрос решим в самое ближайшее время.

– Надеюсь, подобное больше не повторится, – генеральный остановил тяжелый взгляд на Тимофееве. – Это зона твоей персональной ответственности, ты же у нас занимаешься курьерами.

Сглотнув подступивший к горлу комок, Федор Юрьевич ответил:

– Сделаю так, что это для всех станет уроком.