Глава 1

Смеркалось, когда Влад и Амалия подошли к дворцу императора – они не стали связываться с каретой, тем более что идти им было минут пять. Улица, как всегда перед балом, была запружена различными экипажами с напыщенными кучерами.

Граф и его телохранительница прошли мимо этого сборища «майбахов» Средневековья и направились к широким дверям, возле которых зоркие охранники следили за тем, чтобы никто лишний не смог попасть на собрание цвета империи. Стражники уже знали графа Савалова, поэтому пропустили его без лишних вопросов. Влад приказал Амалии оставить дома ее неизменный меч и сменить костюм, обтягивающий ее как вторая кожа, на не менее соблазнительное, но более соответствующее моменту бальное платье с высоким разрезом по бедру. Увы, туфель на шпильках для нее не нашлось, да и телохранительница не стала бы надевать обувь, мешающую охранять тело господина.

Белоснежное шелковое платье при ходьбе открывало взору собравшихся ее смуглую стройную ногу, но при этом не стесняло движений, и в случае опасности девушка могла мгновенно отреагировать на нападение. То, что при ней не было ее привычного меча, ничего не значило – Амалия сама по себе являлась совершенным оружием, поскольку владела различными способами борьбы – как с мечом, так и без него. Ее хрупкое на первый взгляд тело обладало огромной силой, сравнимой с силой нескольких тренированных мужчин, и скоростью, многократно превышающей скорость обычного человека.

Ее господин, магистр магии граф Савалов, а проще Влад, был самым могущественным магом этого мира, в который он попал с Земли в результате удара шаровой молнии. Кроме того, Влад был еще величайшим лекарем и воином.

Сегодня они шли на бал императора, чтобы встретиться с ним и получить нужный Владу указ, разрешающий ему пойти войной на соседей-дворян, заливших территорию его графства кровью. Крестьян убивали и угоняли, деревни разоряли, имущество и продовольствие разграбляли. За всем этим стоял двоюродный брат императора – герцог Ламунский, который нацелился получить трон империи.

Бальный зал, залитый светом магических светляков, сверкал и переливался. Свет отражался на лакированных поверхностях столиков изысканной формы, инкрустированных золотом и самоцветами, в колоннах, отполированных до зеркального блеска, и в многочисленных драгоценностях приглашенных на бал знатных людей.

Гости были увешаны этими безделушками, вне зависимости от того, женщины это или мужчины. Вероятно, им казалось, что от количества сокровищ зависит их социальный статус в глазах окружающих: не дай бог, окажется, что у графа Мануйлова на один перстень меньше, чем у графа Серкова! Это же трагедия!

Влад очень прохладно, и можно даже сказать презрительно, относился к этим проявлениям тщеславия – мажоры, они в любом мире мажоры, надели ли они на себя килограммы драгоценностей или уселись в подаренный мам-папой тонированный автомобиль – все равно они останутся болванами.

Все, что он позволил себе и своей спутнице, было строго функционально и необходимо: перстень с красным алмазом, являющимся накопителем Силы, и почти такой же, только попроще, – на Амалии. Этот камень подпитывал ее защиту от магического и физического разрушительного воздействия.

Влад оглядел залу, людей, происходящее – пышное безумие этой оргии не вызвало у него почтения или восхищения, все, что ему было нужно, – получить необходимый документ от императора и свалить отсюда как можно быстрее. Танцы он не любил, массовые скопления народа – тоже, они навевали мысль о каких-то сражениях, а ему и так в жизни хватало этого добра.

Амалия, наоборот, как будто наслаждалась потоком людей, сверкающим каскадом драгоценностей, оно и понятно – почти всю свою сознательную жизнь девушка провела в роскоши: ее семья и бывший муж были богатейшими людьми ее страны, и, видимо, у нее в душе всколыхнулись воспоминания.

Влад с улыбкой посмотрел на свою спутницу и спросил:

– Что, нравится?

Она улыбнулась и, прижавшись к его плечу головой, ответила:

– Не больше чем вы, господин Влад!

Его улыбка увяла, когда вспомнил, как он добился этой всепоглощающей любви.

Фактически Амалия была его рабыней, даже больше чем рабыней… Когда-то он сам попал в рабство на южное побережье материка, а она некоторое время являлась его хозяйкой и, пользуясь тем, что он был заключен в антимагический ошейник и ничего не мог противопоставить, использовала его в качестве сексуальной игрушки, рассчитывая впоследствии насладиться его мучительной смертью. Она была испорченным, кровожадным, избалованным существом, не знавшим никаких моральных запретов в стремлении к любым, в том числе и запретным, удовольствиям.

Захватив ее в плен, Влад полностью реконструировал ее личность, воспользовавшись магией драконов, внушил преданность себе, граничащую с безумием, – если бы он приказал девушке вспороть живот и развешать свои внутренности по кустам, она сделала бы это с радостью и любовью к нему. Впрочем, за то время, что он с ней путешествовал и жил в одном доме, Влад заметил, что слияние старой личности с новой, модифицированной, дало неожиданный результат: Амалия стала искренне его любить, любить так, что уже не было понятно, стало ли это результатом его работы над ее натурой или же любовь и дружба между двумя людьми, мужчиной и женщиной, проводящими все свое время вместе, и в бою, и в постели, возникли независимо от его магического участия.

Она по привычке называла его на «вы» и господином – так повелось, и он не протестовал, потому что ему самому так было удобнее.

Амалия, как и Влад, была не совсем человеком, а может, и вообще не человеком. Он модифицировал не только ее разум, но и тело: девушка была невероятно красива, а ее стройная фигурка (очень миниатюрная) наводила на мысли о ее слабости, хрупкости и нежности, но это было далеко не так. Амалия – живая машина убийства, с многократно усиленными мышцами, с увеличенной в десятки раз скоростью реакции – для нее муха не проносилась в воздухе, а медленно проплывала, как облако в небе.

Влад иногда подумывал, а смог бы он сам победить ее в реальной боевой рукопашной схватке? При модификации тела Амалии он внес в него такие изменения, каких не было даже у него – до себя никак руки не доходили.

Эта девушка стала его гордостью, результатом деятельности его высочайшего магического умения. А к тому же – просто отличной подругой, любовницей и напарницей, на которую можно положиться в любой ситуации. Ее магический перстень с закачанной в него Силой Влад замкнул на систему регенерации своей телохранительницы и на отражение физических и магических атак – ничто не могло коснуться ее: ни нож, ни стрела, ни меч, ни магический удар, пока в кристалле перстня содержалась Сила. Увы, запасы Силы в перстне были хоть и огромны, но тоже не безграничны – во время жестокой затяжной битвы они могли истаять за считаные минуты.

Его защита, конечно, была мощнее – он являлся магом, сильнейшим магом этого мира – по крайней мере, в этой части континента… Его магический узел вмещал столько Силы, что не снилось ни одному из магистров магии, что стояли теперь у стены тесной группой и ожидали появления императора. Этот узел был замкнут на восстановление, регенерацию его тела, так что убить его было трудно, практически невозможно – пока имелась Сила в узле или перстне.

Перстень Влада тоже являлся произведением магического искусства – редкостный красный алмаз, считающийся самым лучшим накопителем Силы, вмещал ее столько, что можно было загнать туда несколько объемов самого узла, и был замкнут как на узел, так и на защиту владельца. Как и у Амалии, он прикрывал хозяина от физических ударов и магических вторжений.

Поле, предохраняющее Влада и Амалию, невозможно было видеть или осязать, оно находилось на расстоянии примерно двадцати сантиметров от их тел и не пропускало только те физические объекты, которые оказывали на него ударное воздействие. Тут имелись, конечно, свои минусы. Например, можно было убить владельца магического артефакта, если медленно вдавить в него кончик меча, – поле бы не стало против этого протестовать. Но кто медленно втыкает меч? И кто будет ждать, когда в него медленно воткнут меч? Остальное – огонь, сдавливание, утопление, тоже не воспринималось артефактом как агрессия.

Возможно, это и было упущением, но, как преодолеть эти преграды, Влад не знал, а времени на эксперименты у него не хватало – проблем было как блох на бродячей собаке. Впереди намечалась война с соседями-дворянами, наущаемыми вездесущим герцогом Ламанским, война с подземными жителями – человекоящерами (а точнее – ящеролюдьми), обустройство своих земель, развитие клиники и много, много дел, требующих его непосредственного участия.

Люди в зале тихо переговаривались, отчего в воздухе висел непрерывный гул – кто-то громко смеялся, кто-то тихо шептал своему собеседнику на ухо, а кто-то в углу незаметно прижимал свою спутницу к стене, наговаривая ей нежные слова в расчете на ночное продолжение разговора. Время шло.

Наконец огромные, высокие, светлого полированного дерева двери открылись, и мажордом трубно закричал:

– Его императорское величество император Истрии Метислав Третий!

В залу почти вбежал молодой человек, лет около двадцати, богато одетый и увешанный цепями, орденами и кулонами, на его русой голове с трудом удерживалась небольшая корона, сверкающая крупными бриллиантами и изумрудами, – корона императоров Истрии. Его лицо, помятое и какое-то истасканное, было бледным, с пятнами лихорадочного румянца на щеках. Он что-то бурно говорил своему спутнику, главе гильдии магиков, и, пробежав через бальную залу, уселся на трон, отдуваясь и покрывшись испариной.

Влад подумал: «Похоже паренек совсем не уделяет внимания физкультуре и слишком много – алкоголю. Впрочем, какая мне разница? Главное, чтобы индульгенцию на искоренение мятежных дворян подписал. Конечно, можно было бы придушить их и без разрешения, но потом будет столько проблем, что лучше этого избежать».

Музыканты в углу заиграли какую-то плавную мелодию на незнакомых Владу инструментах, впрочем, ноты они и в Истрии ноты – плавная музыка звала к танцу, и скоро пространство наполнилось парами, сходящимися и расходящимися в сложных па и пируэтах.

Влад не любил танцев и относился к ним довольно презрительно (Ну а что еще делать, когда за всю жизнь так и не научился танцевать? Только презирать танцы!), потому спокойно стоял возле стены и наблюдал за происходящим, не предпринимая ни малейшей попытки поучаствовать в этом птичьем базаре.

Он внимательно смотрел на то, что происходит возле императора. Санрат что-то втолковывал Метиславу, тот морщился, потом кивнул и отмахнулся от магика рукой, завершив их переговоры.

Санрат нашел глазами Влада, слегка улыбнулся и кивнул – мол, все нормально. Влад кивнул в ответ и на долю секунды прикрыл глаза в знак согласия.

А бал так и продолжался – пары кружились, музыка сменилась более бодрой и украсилась залихватскими взвизгиваниями каких-то незнакомых инструментов и трелями дудок, напоминающих свирели.

Влад случайно взглянул в лицо своей спутницы и с удивлением заметил, что она с некоторой грустью и тоской смотрит на кружащиеся пары.

– Амалия, ты чего загрустила? Хочешь потанцевать? Тебе знакомы эти танцы?

– Знакомы. У нас танцевали примерно то же самое, с небольшими отличиями. Может, пойдемте потанцуем?

– Извини, мне Санрат делает знаки, нужно идти к нему. А ты постой тут – сейчас тебя кто-нибудь пригласит, уверен. Потанцуй – почему нет?

– Спасибо, господин Влад! – Амалия радостно улыбнулась, потом нахмурилась. – А как вы без меня? Мне как-то странно оставаться тут одной, без вас!

– Ну как я без тебя? Буду тосковать, писать слезливые письма, а потом приеду с первым же караваном, и мы сольемся с тобой в экстазе! Ну чего ты, правда, я отойду ненадолго – развлекайся. И смотри, не убей никого из этих разнаряженных индюков! – Усмехнувшись, Влад пошел к нетерпеливо постукивающему ногой магику, стоявшему чуть в стороне от трона.

– Приветствую, уважаемый Санрат! Что случилось? Зачем я вам понадобился?

Магик внимательно посмотрел ему в глаза и слегка пожал плечами.

– Договоренность с его императорским величеством достигнута. После бала указ императора будет подписан, и вы его получите. Тут неприятное известие пришло от моих осведомителей. Вначале спрошу вас: вы с нами, с императором? Только говорите без утайки!

– Хм… я уже говорил вам, – удивленно пожав плечами, ответил Влад. – У меня нет притязаний ни на трон, ни на место главы гильдии. Само собой, я с вами! Тем более что император должен подписать указ – ну как я могу быть против вас! А что все-таки случилось?

– Заговор, многоходовой, сложный, и против императора, и против меня. Ваш заклятый друг герцог Ламунский желает сесть на трон, а кое-кто из моих недоброжелателей желает занять мое место. Наша с вами задача – помешать этому, а потом искоренить заразу, если мы хотим и дальше нормально жить. Итак, наша с вами задача – продержаться этот бал и спасти императора. Ну и самим выжить… Я могу на вас рассчитывать?

– Конечно. Кто вовлечен в заговор, не знаете? Кто из магиков, кто из стражи, из знати?

– Точно – нет. Есть подозрения, но… я не уверен.

– А почему бы нам не увести императора?

– А что это даст? Сейчас нам известно, где они будут атаковать, а потом? Лучше уж сразу вскрыть этот нарыв. Главное – выстоять, защитить императора, а затем верные гвардейцы и магики нас поддержат.

– А если не поддержат?

– Тогда убьем всех! Но Метислава спасем! Это и мое, и ваше будущее, наше благосостояние и удача. Заверяю вас, ваши услуги трону не будут забыты, а уж свободу действий, финансирование и все, что вам нужно в борьбе с Ламунским и его союзниками, вы получите в гораздо большем объеме, чем просили. Только давайте спасем императора.

– Я понял. Пойдемте тогда к нему поближе и будем настороже. Я готов к бою. Впрочем, я всегда готов… жизнь у меня такая. – Влад усмехнулся и подмигнул Санрату.

Санрат слегка улыбнулся и сказал, добавив тепла в голос:

– Вот чем вы мне нравитесь – все называете своими именами, нет этих придворных ужимок и иносказаний. Ну что же, пойдемте прикроем императора. Посмотрим, как будут развиваться события.

Они прошли к трону, на котором сидел император и с интересом наблюдал за танцующими парами, норовя заглянуть в вырез к дамам, из-за чего его шея вытягивалась вверх, и он был похож на гуся. Впрочем, дамы не имели ничего против монаршего внимания и сами выставляли свои прелести, чтобы он на них посмотрел.

Корона Метислава сползла на сторону и вот-вот могла свалиться под ноги кружащихся под музыку дворян, словно символизируя этим шаткость монархического строя.

Влад усмехнулся, подумав о том, что как часто власть, могущество достаются в мире не тем, кто этого достоин, а людишкам ничтожным, не заслужившим ни богатства, ни величия. По-хорошему – этого пацана с императорского трона давно надо гнать поганой метлой, но они с Санратом из своего шкурного интереса вынуждены защищать и поддерживать это ничтожество. Потом его мысли перескочили на заговор, и он согласился с тем, что если бы заговорщики не были такими мерзкими, как Ламунский и его прихвостни, то, пожалуй, он их поддержал бы…

Император увлеченно предавался своим радостям созерцания, не подозревая, какие страсти творятся рядом с ним. Метислав знал одно – ему можно все, потому что это Он.

Неожиданно музыка стихла, взвизгнув последний раз дудкой запоздавшего флейтиста, и в тишине, нарушаемой гулом удивленной толпы, прозвучал голос высокого гвардейца, в котором Влад узнал одного из офицеров, перед которыми выступал в день представления его в качестве фельдмаршала:

– Господа! Дворец окружен отрядом военных, решивших сместить безвольного и ничтожного императора в пользу его властительного родственника, герцога Ламунского! Во избежание кровопролития предлагаю бывшему императору Метиславу сдаться, гвардия на нашей стороне!

В зале кто-то истерично завизжал, послышался стук – вроде как на паркет упала чья-то обеспамятевшая тушка, толпа дворян резко отхлынула к стенам зала, оставив на середине группу военных – человек пятьдесят, все увеличивающуюся из-за прибывающих через двери новых и новых мятежников.

Влад нашел взглядом Амалию, до этого танцевавшую с каким-то молодым хлыщом, выглядевшим теперь бледным и старавшимся скрыться за спинами присутствующих. Она была спокойна, сосредоточенна, как пушка, направленная в цель.

Влад поймал ее взгляд и незаметно повел головой: «Не надо! Стой на месте!»

Группа магиков – человек двадцать, весь цвет гильдии, так и осталась возле стены, не предпринимая никаких действий в защиту императора и не присоединяясь к заговорщикам, и было неясно, кто есть кто из них, мятежники они или верны трону.

Повисло молчание, резко прерванное возмущенно-испуганным возгласом императора:

– Санрат! Что происходит?! Это заговор? Убейте их всех!

Его выкрик как будто запустил механизм агрессии, и толпа солдат с ревом бросилась к возвышению, где стоял трон императора. Параллельно из группы магиков у стены вырвались мощнейшие молнии, ударившие бы в Метислава, если бы Влад не заслонил того своим телом.

Голубые молнии с треском врезались в его защитные поля, поддерживаемые амулетом, а он начал битву сразу на два фронта: левой рукой отправлял поток молний в сторону группы магиков, а правой – в подбегавших к нему мятежников.

Через долю секунды подключился Санрат, крикнувший при этом:

– Не бей огнем! Сгорим все! Только молнии и воздух! Прикрывай императора!

Метислав сжался на своем троне и, похоже, обмочился – по его штанам расползалось пятно.