Амалия сразу это ощутила, проехавшись по сырой земле. Ее одеяние, и так жалкое, превратилось в замызганную тряпку, и девушка, всегда чистоплотная и элегантная, тихо ругалась, вспоминая самые грязные и витиеватые ругательства из лексикона истрийцев и викантийцев. Сама она по рождению была викантийкой – смуглой, небольшого роста, с карими бархатными глазами.

У нее были мысли замаскироваться под истую викантийку – ее сразу бы признали за свою в любом южном городе Викантии и она затерялась бы в толпе. Но тут такой номер не удался бы, поскольку армия вторжения состояла в основном из мужчин, а женщины (в большинстве своем шлюхи, обслуживающие солдат) были наперечет, да и не смогла бы она бродить по городу и заходить туда, куда ей хотелось, – викантийцы не бродят просто так по городу. Хотя за каждого убитого викантийца сразу казнили пятьдесят заложников, всегда существовала вероятность, что кто-нибудь из отчаянных горожан не выдержит и пустит стрелу в спину оккупанта.

Впрочем, у Амалии имелись сведения, что горожане не больно-то и горят желанием организовывать сопротивление захватчикам. У всех семьи, надо жить, работать, а уж какая установилась власть – не суть важно. Главное – чтобы была еда, кров, одежда. Она не осуждала их, но и симпатии к ним не испытывала. Вообще, Амалия мало к кому питала теплые чувства, у нее была одна любовь – Влад. Ну еще, может быть… Макобер. Этот похотливый старикашка, с которым она все время собачилась, вызывал у нее странное чувство, сродни любви – он нравился ей своей взбалмошностью, бесстрашием, экстравагантными манерами, а теперь, когда Влад его омолодил, еще и внешностью. Чего греха таить – Амалия очень любила сексуальные утехи, для того когда-то и приобрела Влада, глянувшегося ей своей мужественной, суровой внешностью. Макобер не был так брутален, сейчас он больше был похож на озорного мальчишку, но Амалии катастрофически не хватало секса – особенно после того, как Влад исчез где-то в замке мятежного барона. Он не брал с нее обета верности, но ей казалось, что будет неправильным предаваться постельным радостям не с ним. А кроме того, после него все остальные мужчины казались ей какими-то пресными, неинтересными… за исключением Макобера. Во все времена женщинам нравились «плохие мальчишки».

Девушка выбросила из головы шальные мысли и сосредоточилась на своем задании. Ей нужно было восстановить шпионскую сеть в столице, и никто, кроме нее, не мог этого сделать – только она знала в лицо всех своих резидентов. Также ей нужно было выяснить обстановку в городе, собрать сведения об оккупационной армии – в будущем придется сражаться с этой армией, и нужно знать, к чему следует подготовиться.

Амалия как смогла отряхнулась от грязи, подобрала свою клюку – длинную отполированную палку со слегка загнутой рукоятью – и заковыляла к городу. Она не успела сделать и нескольких шагов, как раздался топот копыт и грубый голос, привыкший командовать, сказал:

– Это тут! Люди видели, что тут появился портал! Берите всех, кто окажется рядом! Идем цепью на расстоянии видимости!

У Амалии сжалось сердце – попалась! Если истрийцы еще слабо знали, что такое портал, то викантийцы были прекрасно осведомлены, что означают молнии средь бела дня, особенно вблизи захваченного города. Истрийцам были знакомы порталы для переноса небольших предметов, и они были доступны только ограниченному кругу магов – магистрам. Викантийцы, а главное, их закулисные, кукловоды-аштарийцы, владели искусством переноса больших масс, таких, как человек, и если отнюдь не все захватчики владели такими же способностями, как Влад, позволявшими держать портал часами, то знаниями о порталах они обладали в полной мере. Судя по тому, что она услышала, кто-то заметил возникновение портала, и отряд всадников отправили на поиски тех, кто был перемещен через него. И скорее всего эти солдаты были подготовлены должным образом – обвешаны амулетами против магического воздействия и физических ударов.

Что же делать? Амалия юркнула под нависающие пушистые лапы ближайшей ели и прижалась к стволу. Она слышала, как перекликается поисковая группа. Альтернатива была такова – они или не найдут ее, или же найдут, и тогда ей придется их всех убить. Вероятнее всего второе, но в этом случае в городе начнется переполох, будут хватать всех подозрительных, а значит, осложнится ее задача.

Амалия досадливо сплюнула – ну что стоило открыть портал еще дальше от города, верст за пять? Ну дошла бы уж она… а тут Макобер пожалел ее, открыл портал поближе, чтобы она не шлепала лишние версты по грязи, и вот результат. Она закрыла глаза и постаралась отрешиться от всего вокруг – так заяц затаивается, когда поблизости рыщет хищник, желающий полакомиться его плотью. Минуты тянулись невыносимо, будто увеличиваясь в размере, растягиваясь подобно конфете-тянучке…

– Ого! А кто тут у нас спрятался? Командир, тут нищенка какая-то под деревом сидит!

– Тащи ее сюда! Сказано же – всех, кого найдем!

– Вылезай давай, старуха! – Перед Амалией возникло лицо мужчины лет тридцати, украшенное татуировками.

По ним она легко определила, что это один из наемников с юга Викантии – живущие там племена отличались силой и невероятной жестокостью. Вся их жизнь была в войне, они презирали стариков, ибо, по их разумению, до седых волос доживают только трусы. Воин должен гибнуть в бою. Обычно из них набирали элитные войска, головорезов для карательных операций, зачистки территорий. Они не щадили никого – ни мужчин, ни женщин.

Амалия осторожно выбралась из-под ели, всем своим видом создавая впечатление немощной, хлипкой старушенции, не представляющей никакой опасности.

Викантиец безжалостно ткнул «старуху» кулаком в спину, подгоняя вперед, и радостно засмеялся:

– Жаль, что ты такая старая и противная! Я давно без бабы, засохну скоро! Хотя, может, и такая сойдет… – Он раздумчиво осмотрел ковыляющую старуху и мотнул головой. Нет бабы – и это не баба. Грязная, засаленная – еще заразу какую-нибудь подхватишь. Она небось забыла, когда мылась последний раз.

– Ну что, кроме старухи есть кто-нибудь? – крикнул высокий мужчина, одетый в плотную зеленую куртку с многочисленными золотыми украшениями на ней, явно командир. Викантийцы всегда имели слабость к дорогим побрякушкам, поэтому Амалию не удивило обилие цепочек и медальонов на мужчине.

– Только эта нищенка, больше никого, – подтолкнул Амалию татуированный боец. – Мы все осмотрели.

– Нищенка, говоришь?.. – протянул командир, внимательно вглядываясь в испачканное лицо девушки под грязным платком. – Ну-ка, сними с нее платок!

Солдат дернул платок, тот слетел с головы Амалии, открыв коротко стриженные волосы, не имеющие ничего общего с всклокоченными, засаленными патлами нищей старухи. Волосы были черные как вороново крыло и, чисто вымытые, блестели в неярком осеннем солнце.

– Вот какая у нас старуха, – насмешливо сказал командир. – Сомкните ряды, чтобы не удрала, и тащите сюда веревку. Сейчас привяжем ее к лошади, и в город. Пусть Шамасс с ней занимается.

– А может, позабавимся немного, командир? – с надеждой спросил татуированный боец, жадно пожирая глазами чумазое лицо Амалии – даже грязь не могла скрыть ее молодости и красоты. – Я без бабы уже неделю, от нее-то не убудет! Я готов быть вторым – после тебя! Ну разреши!

– Хм… почему бы и нет. Только без увечий! Нам ее надо доставить в целости и сохранности…

Солдаты весело засмеялись, предвкушая развлечение. Амалия видела, как один из них облизнул губы, а из уголка его рта потянулась тонкая нить слюны.

Их было человек двадцать. В общем-то ерунда – какие-то двадцать человек… если бы не амулеты. Они были, конечно, не у всех – дорогая вещица, но у командира точно. И у его подручных. Впрочем, на ней тоже был амулет, и не один, и еще покруче их амулетов – Влад сделал ей мощные амулеты из черных алмазов, содержащие огромные запасы Силы и замкнутые на ее регенерацию. Любая рана, нанесенная Амалии, затягивалась в считаные минуты, если, конечно, голова не была отсечена, а тело не изрублено на части.

Один из солдат принес веревки, потянулся к пленнице, и тут она сделала молниеносное движение – из клюки появился серебристый клинок. Это был один из тех клинков, что Влад делал для элитных воинов спецназа и своих приближенных. С острием толщиной в молекулу, невероятно прочный, он перерубал любые вражеские клинки и неизменно оставался острым.

Секущее движение – голова, моргая глазами, полетела под ноги коням. Еще удар – рука татуированного бойца отвалилась, обнажив белые кости плеча. Тело еще не поняло, что умерло, и чернокожий воин с удивлением посмотрел на отвалившуюся конечность – до мозга еще не дошли сигналы боли.

Время как будто замедлило свой бег. Старуха, превратившаяся в прекрасную девушку, внезапно стала смертью, настигавшей каждого, до кого могла дотянуться своим клинком. Амалия вертелась юлой, не обращая внимания на сыпавшиеся на нее удары, и, как косарь в поле, косила ряды противника своим великолепным клинком.

Через минуту на ногах остались только пятеро – командир и его подручные, защищенные амулетами. Они медленно отступали к лошадям, явно намереваясь сбежать. Против Амалии можно было действовать только с несколькими магами и сетью – продемонстрированное ею не оставляло сомнений в том, что результат схватки солдат с демоницей будет однозначным.

– Давай договоримся, – хрипло сказал командир отряда, внимательно следя за мягко крадущейся к ним Амалии. – Мы сейчас уходим, тебя не трогаем, и забыли о встрече. Это всего лишь служба, ничего более.

– А то, что вы хотели меня изнасиловать, тоже служба? – насмешливо спросила Амалия, делая еще два осторожных шага к врагам, отступавшим с мечами на изготовку.

– Ну это же война! Каждая баба на ней – добыча, – примирительно ответил командир. – Кто же знал, что ты бешеная! Можно узнать твое имя?

– Можно. Вам все равно умирать – почему бы и нет? Я Амалия.

– Амалия?! – Мужчина побледнел. – Знаю. Отпусти нас, Амалия! Клянусь, никому о тебе не скажем!

– Поздно.

Она прыгнула, сделав немыслимый кульбит, и оказалась в центре группы оставшихся в живых солдат.

Первым упал тот, что стоял справа от предводителя, – Амалия молниеносно отогнула ему голову и чиркнула лезвием меча по шее – амулеты защищали только от быстрых ударов, от прикосновений не защищали никак, иначе человек с амулетом не мог бы ничего коснуться. Второй умер со свернутой шеей, третий получил меч между ребер, Амалия проткнула его медленным движением, как будто вдевала нитку в иголку.

Сама она тоже получила пару ранений: меч пробил ей бок, выйдя сзади наискосок и не задев внутренних органов, да кинжалом взрезали плечо – солдаты тоже знали о свойствах амулетов, а трусов у викантийцев не держали. Последним пал предводитель – Амалия вспорола ему живот, глядя в затухающие глаза врага. После секса вторым наслаждением для нее всегда было убийство. А может быть, и первым – секс на втором. Даже установки Влада не смогли изменить ее кровожадную натуру. Впрочем, он и не особо старался – его устраивало иметь у себя за спиной такое опасное, безжалостное и сильное, как пантера, существо. Притом абсолютно преданное хозяину.

С последними смертными судорогами врага Амалия испытала сексуальную разрядку и задергалась в сладострастных спазмах, бессильно опустившись на усыпанную опавшими иголками землю. Ей было хорошо…

Система регенерации в считаные минуты залечила ее раны.

Через полчаса неприметная тихая старушка в драной пуховой шали, повязанной на груди крест-накрест, постукивая клюкой, подошла к воротам столицы. Дежурный солдат на контрольном пункте принял у нее из грязных рук медяк и, брезгливо кинув его в сумку с монетами, кивнул: «Проходи!» Старушка в бесформенных войлочных опорках засеменила за ворота крепости.

Влад сидел откинувшись на мягком кожаном сиденье кареты и сквозь полудрему слушал болтовню баронессы – она несла какую-то чушь о своих родственниках, о том, какие балы они устраивают, как они заботятся о своих крестьянах, дающих хороший приплод и размножающихся, как крысы.

Компания барона и баронессы Некайло совсем не вызывала у него радости, и сидел он тут только потому, что был вынужден соответствовать роли брата барона – в этом качестве его собирались представить графу Раганору.

Влад, который назвался Олегом и принял облик киноактера Олега Видова, проник в замок барона Некайло под видом бродячего артиста, метателя ножей, и захватил разум барона и его жены, полностью подчинив их своей власти. Барон и граф, к которому они сейчас ехали, как и герцог Ламунский, заключили с ящеролюдьми соглашение, обязавшись поставлять им продовольствие и необходимые товары в обмен на металлы и, самое главное, золото и драгоценные камни. Кроме того, ящеролюди обязались не трогать людей и скот на территории баронства и графства. Влад долго общался с бароном и баронессой, потом долго обдумывал, как ему наладить систему отношений с бароном Некайло, и наконец решил: все останется как есть, за исключением того, что теперь барон, прежде чем сделать какие-то шаги в политике или военных действиях, будет советоваться с Владом. Также был подготовлен специальный документ, в котором барон признавался вассалом Влада. По этому договору десять процентов валового дохода отправлялось в замок Савалова, а неофициально, по указанию Влада, половина всего дохода, до тех пор пока в этом не исчезнет необходимость.

Потянулись телеги с металлом, продуктами, тканями и повозки с золотом и драгоценными камнями, охраняемые отрядами тяжеловооруженных бойцов. Все это оседало в подвалах замка Савалова и шло на постройку города вокруг замка, набор новобранцев и перевооружение армии. Нужно было заново отлить пушки, подготовиться к борьбе с захватчиками. У Влада были и другие мысли по этому поводу: если все удачно получится, войны вообще можно избежать, но, как сказано одним из земных политиков, хочешь мира – готовься к войне. Однако вначале нужно было захватить графа Раганора.

Задача была не из легких – еще при жизни герцога Ламунского Раганор, как и барон Некайло, окружил себя охраной из анонимных стрелков и, с тех пор, как Ламунского казнили захватчики страны, безвылазно сидел в своем замке, не принимая никого, даже своих прежних соратников.

Барон по настоянию Влада несколько раз отправлял графу письма с нарочным, требуя немедленной встречи для обсуждения дальнейших совместных действий и намекая, что располагает какими-то важными сведениями, совершенно необходимыми для графа. Сведения и правда были – например о том, что пора бы графу перестать дурить и стать вассалом Влада, – но об этом барон прозорливо помалкивал.

Влад выяснил, что граф живет один, ему около пятидесяти лет. Детей у него нет – есть только дальние родственники, двоюродные и троюродные братья, которые спят и видят, как граф откинет свои золоченые копыта и отправится в мир иной, оставив им громадное – второе по значимости после Ламунского – состояние. Граф не желал оказывать им такой любезности и заперся у себя в замке, выпивая и пропуская через свою постель всех мало-мальски симпатичных служанок.

Кстати сказать, во избежание покушений служанки тоже не выпускались из стен замка. Фактически граф жил как на космическом корабле или в тюрьме – доступа к нему не было, и он, если бы не знал так хорошо Некайло и его супругу, вряд ли согласился бы их принять.

Принять их он согласился скорее всего не потому, что они придерживались одних и тех же политических взглядов, и не потому, что Некайло был его соратником в гражданской войне, когда Ламунский пытался захватить трон империи Истрия. Все гораздо проще и банальнее – граф Раганор и барон Некайло приятельствовали с давних пор, с того времени, когда они еще бывали при дворе. Граф прекрасно знал о том, насколько распутны оба – барон и баронесса, и частенько они развлекались втроем.

Это все Влад прочел в мозгу у барона и баронессы, когда занимался их зомбированием, а позже они сами подтвердили этот факт во время многочасовых бесед с магом, когда тот выуживал у них информацию. Фактически графу Раганору было скучно и тоскливо взаперти, и он решил разнообразить свою половую жизнь, приняв в холостяцкую постель двух родовитых извращенцев.

Влада ситуация устраивала вполне, через этих двух людей он собирался подобраться к графу. Ему было необходимо подобраться так близко, чтобы он мог погрузить графа в транс, – то есть на расстояние вытянутой руки.