М-да… вот тут и возникают проблемы. Какие? А вот такие: как подойти на эти самые три метра? То есть я, такой весь из себя мститель, строевым шагом подхожу к объекту, спокойно достаю ствол, стреляю в голову и так же спокойно ухожу? Я еще не спятил, чтобы думать, что так будет. Кстати, один раз может и прокатить. А потом все остальные объекты не подпустят меня и на пять шагов.

А если из снайперской винтовки? Зачем мне пистолет? Почему я зациклился именно на пистолете? Потому, что я хорошо стреляю именно из пистолета, именно из «марголина», а со снайперской винтовкой, увы, никогда не работал. С боевой винтовкой, типа СВД. И как я уже говорил – пулю из «марголина» идентифицировать нельзя. А боевую пулю – можно. Я же не такой богач, чтобы тут же выбрасывать дорогое оружие. Не выбросишь – вот ты и спалился. Я же мент, знаю!

Стоп! А если использовать малокалиберную винтовку? Пусть она на дальнее расстояние и не стреляет – на ста пятидесяти метрах пули по нормативу (с оптикой, конечно) укладываются в круг семь-восемь сантиметров. На сто метров – в пределах пяти сантиметров. А мне это и надо. Только вот спортивная мелкашка однозарядна. Мне такая неудобна. Нужен малокалиберный карабин, ТОЗ-78. Карабин продается в магазине, а я в дружеских отношениях с Семенычем, отвечающим за разрешительную систему, и потому мне получить разрешение на приобретение не составит особого труда. Литр коньяка, и все. Нет, конечно, бумажки все равно придется собрать, тут спора нет! Например, от местного участкового, который посмотрел, что у меня есть шкаф для хранения оружия. Но что, участковый откажет участковому в такой малости? Вдруг еще самому придется ко мне обратиться, чем черт не шутит. Ворон ворону…

Глушитель на винтовку придется сделать. Вернее, на карабин. Охотничий карабин. С этим проблем не будет. Сейчас токарей пруд пруди, сидят без зарплаты. Много не возьмут. А глушитель – очень, очень нужная вещь! Во-первых, не видно пламени, а значит, не определишь, где я сижу, – особенно в темноте.

Во-вторых, и главное: если не слышно звука, то также не узнаешь, откуда стреляли. Прилетела пуля, и ага!

Карабин короткий, легкий, спрятать его довольно просто – если ты на машине. Так что проблем не возникнет.

Вообще-то проблема теперь у меня только одна – деньги. Деньги! На что я куплю карабин? На что куплю машину, патроны, сделаю глушитель? Где взять деньги?

А если продать квартиру? Вот и деньги будут. Только вот жалко. Совсем буду бомж. Жить-то тогда где? Снимать? У меня и постоянной прописки тогда не будет, и как работать в милиции? Нет, это чушь. Квартиру трогать нельзя. Что, я не смогу заработать денег на своей земле? Все зарабатывают, а я не смогу? Хм… может, и не смогу. Я ведь вообще-то не умею. Деньги зарабатывать не умею. Речь, конечно, не о зарплате, речь о настоящих деньгах! Каждый опер обязательно крышует какие-то организации – если только их не крышуют бандиты. Хотя, кстати, одно другому частенько и не мешает. Бандиты крышуют от бандитов, менты от ментов. У нас город «красный», тут менты рулят, но и бандитских крыш пруд пруди!

Отстал я от жизни. Во всех смыслах отстал! Я где-то там, позади, в Советском Союзе, там, где не «ставили крыши» и где мне жилось счастливо и хорошо.

Я усмехнулся – странное сейчас ощущение, будто я плыл под водой и внезапно выставил голову наружу. И чудо! Все предметы, которые казались мне искаженными и мутными, приобрели форму и цвет!

Вот только что делать с новым восприятием жизни – я не знаю… или знаю?

Ладно, надо думать, на чем заработать. Кстати, та же шинкарка, она ведь предлагала мне денег! Интересно сколько? А сколько еще по нашей зоне таких шинков? Шинкарка может дать информацию. И даст. Куда денется? Даст! Закрыть ее бизнес – раз плюнуть. Потому что я могу подослать мужичков с мечеными деньгами, купить товар, выломать двери, войти и составить протокол, вынести незаконные перегонные аппараты, брагу – все, что найдется. И будет уголовное дело! И бизнес прихлопнется! Так что рисковать ей ни к чему.

Противно? Да, противно. Но это только ради дела! Ради правильной, хорошей цели! А где еще взять деньги? Ну не банк же грабить?! Хорошая идея, кстати. Только бесполезная. Нет, я не испытываю никакого почтения к этим грабителям, но… Нет, не грабителям банков – к банкам-грабителям. Соберут денег, и… хлоп! Разбегаются! С деньгами клиентов! А если дадут кредит, то под такие грабительские проценты – что кроме мата нет других слов. Ну да, инфляция, бла-бла-бла… Грабители чертовы! Однако ограбление банка требует слишком больших усилий, и оно слишком опасно. Вульгарно застрелят, да и все. И кончится мой путь самурая, не начавшись.

В общем, буду думать, как заработать.

Хм… и вот еще что: а если откажет оружие? Если придется драться в рукопашной? Увы, тут мои шансы не велики. Те же бандиты – в основном спортсмены, боксеры, борцы, парни крепкие, сильные, попробуй-ка их одолеть! Ну да, я тоже не хиляк. Но против человека, привыкшего к реальной уличной драке, человека, который получил своего мастера или КМС в единоборствах, – ни малейшего шанса. Это все равно как выйти на дуэль с мастером спорта по стрельбе. Со мной.

Хотя… вот тут как раз шанс-то есть, пуля – она дура. А против мастера спорта по самбо или чемпиона города по боксу – я как дитя против взрослого. Помню, как я ввязался в спарринг с КМС по дзюдо. Он меня валял так нехотя, так скучно и без огонька, что я понял – приложи парень чуть-чуть побольше усилий, он размажет меня по ковру, как соплю. И как с таким сладить? Да, я занимался карате и рукопашным боем. Ну и что? Против простого неподготовленного человека и даже двух – кое-что могу. Против профессионала – нет.

Спортивное карате, оно вообще что-то вроде балета. Удар обозначается, не более того. Вот когда боксом занимался – там было, да. Настоящий боксер уложит спортивного каратеку на раз. Уверен в этом. Уложит, потому что привык отдавать удары и получать в ответ. А каратека – нет. Я не беру какого-нибудь мастера карате, черный пояс или мастера контактного карате. Обычный чел, отходивший в секцию пару лет и не особенно утруждавшийся в деле достижения совершенства. Равный по уровню боксер уложит его безо всякого сомнения.

И кроме всего прочего – я просто пропил свое здоровье, свою силу и ловкость. Никаких занятий, водка, дурное питание – я тощий уже, как скелет. Куда мышцы делись, хрен их знает. Жилы одни остались. Жилы да кости. Пальцы трясутся… я и попасть-то издалека, наверное, теперь не смогу!

Хм… размечтался. Будто «марголин» у меня уже за поясом торчит. Где мне взять пистолет-то? Даже с деньгами – где его купишь? Они все на учете! С карабином попроще… хотя и тут геморроя хватает.

Незаметно я задремал и очнулся только через два часа. Как ни странно, мне ничего не снилось, хотя я и не заглушил себя водкой. Будто мои мысли про месть, про мои планы воздать по заслугам подлецам мне помогли, выжгли из головы кошмар, который преследовал меня весь последний год. Впрочем, это пока получилось только раз, и то – днем. Ночью все начнется заново. Наверное.

Бросил взгляд на часы, быстро поднялся с дивана, натянул ботинки, взял в руки свой пластиковый «гроб» и снова отправился на работу. Попробую сегодня пару материалов исполнить. Вначале психичку вызову, потом схожу по адресу – розыскное из Иркутска исполню. Нужно установить, проживает ли по такому-то адресу такой-то человек. Обычное дело. Опрошу тех, кто там живет, и все.

Снова автобус, снова дорога. Я стараюсь платить за проезд – пусть подавятся. Не обеднею. А каждый раз выслушивать эту вонь про «мусоров-халявщиков» – никаких нервов не хватит.

У входа в пикет стояли трое пэпээсников. Я с ними со всеми поздоровался за руку. Если бы это был фильм о ментах – сейчас бы пэпээсники должны были отдать честь старшему по званию, назвав меня «товарищем лейтенантом». Ну как же – сержант, рядовой, старшина, а я аж лейтенант! Ну уж нет – хорошо, если на хрен не пошлют, когда я потребую от них такое смешное действо. Это не армия, это ментура. А тут правила свои.

Старшина – нерусский, кавказец. Ибрагим. Нацию не знаю, да и какая разница, какой он нации? Интересно, как его вообще приняли на службу? Он с трудом разговаривает по-русски! Времена такие настали, планка поступления в милицию снизилась ниже плинтуса. Когда я устраивался в милицию, опрашивали наших соседей – не буйный ли я, не хулиган ли, что они обо мне думают. На самом деле было – участковый ходил и опрашивал! А сейчас? Отписки сплошные. Черкнул бумажку, и ладно.

Нет, я сам-то честно опрашиваю… пару соседей, когда и мне пришел такой запрос. А другие ничего не делают. Бумажку подмахнут, и все. А то еще и за деньги – слыхивал я и про такое. Деньги, деньги! Где вас добыть, проклятые деньги?!

На стульях, стоявших вдоль стены пикета, сидели с десяток студентов юридического. В ДНД пришли. Обязаловка такая! Хошь не хошь, а сходить должен. За центральным столом в главной комнате сидел старший участковый Гаранкин и, важно поглядывая по сторонам, составлял протокол. Его нос, слегка сдвинутый набок, едва заметно шевелил кончиком, и выглядело это немного смешно, несмотря на важный вид Гаранкина. Он вообще любил изображать из себя важного начальника, старший участковый, – есть такой у него пунктик.

Я с ходу прошел в кабинет, где стояли четыре наших стола, здороваться с Гаранкиным не стал – виделись утром, на планерке. Да и отрывать от дела не хотелось.

Уселся за стол, положил на него дипломат, открыл и начал ковыряться в бумагах, прикидывая, что нужно сделать в первую очередь. Выбрал четыре материала, положил на стол. Достал отпечатанные типографским способом бланки повесток, быстро написал на них адреса, фамилии и, выйдя в главную комнату, поманил к себе только что вошедшего старшего группы, Ваську Метелина, парня моего возраста, который уже успел повоевать и каким-то образом пробился на учебу в юридический. Вроде как по лимиту для героических военных – есть у нас такие лимиты в вузах, как я некогда узнал.

Вот только воспользоваться своим правом могут совсем не все те, кто получил от государства отличия за храбрость и другие ничего не стоящие в реальной жизни разного рода награды. Почему я так непатриотично говорю? Потому что знаю, как это делается: навесили железку и забыли о ветеране – мол, все, что могли, сделали. А там уже кормись сам. И что он будет делать? Чем кормиться? Если только и умеет воевать да драться. Ну и прямая дорога в бандиты. Если только вовремя не перехватит ментура и не вольет его в свои стройные ряды Воинов Света. Ни реабилитации, ни помощи на гражданке – человек кровь проливал за Родину, а его пинком под зад, и все! В народное хозяйство!

Армию сократили – в угоду западным кураторам, вот тебе и результат. В стране бродят толпы неприкаянных людей, умеющих только убивать и… убивать. Вредительство чистой воды! Всего за год армия уменьшилась на 400 тысяч человек! И куда они пошли? Понятное дело куда.

Васька переговорил со своей гвардией, и они сорвались с места, если можно назвать «срывом» медленное, с недовольными гримасами и кряхтением выдвижение в коридор. Да, контингент уже не тот… студент совсем другой пошел. Денежный! За деньги поступают в институт, все отношения – за деньги.

И я вернулся к своему столу. Кстати, в кабинете находился и капитан Городницкий, личность в чем-то даже интересная. Старый служака, себе на уме. Казалось, он должен стать старшим участковым в этом опорном. Но поставили Гаранкина. По слухам, Гаранкин вась-вась с начальником отделения участковых. Впрочем, это было видно и так, без слухов, по тому, как они время от времени решают некие проблемы, запершись в кабинете начальника отделения.

Этот самый начальник отделения – нерусский. Кавказец. Но в отличие от постового, едва спустившегося с гор, – человек образованный, подчеркнуто аккуратный, воспитанный, даже матом никогда не ругается. Хадриев Хадри Ибрагимович. В принципе, вполне неплохой мужик, лишнего не требует, никогда не повышает голос до крика и не высказывает тупых начальнических мыслей. Говорит и делает только то, что требуется для службы, не более того.

Единственное, что можно было бы поставить ему в минус, – в отделе стало гораздо больше кавказцев. Его ли это «вина» или просто так сложилось, не знаю. Но я давно уже замечал: стоит одному кавказцу выбиться в начальники, тут же в этой организации появляется еще несколько его земляков. Закон природы такой, что поделаешь.

Впрочем, и это я могу понять. Клановая система, попробуй откажи землякам! Ведь у него вся родня там! Не поможешь, от родни отвернутся все соседи. А для кавказцев с их клановой системой это смерти подобно.

Хадриев вроде как дагестанец, и тем удивительнее, что он вовсе не горячий до безумия человек, какими бывают многие представители этого народа. Это ему в плюс.

А в остальном он никакой. В смысле – ни плохой, ни хороший. Он от меня страшно далек, и, только когда я накосячу, он или пытается меня вытащить (дабы самому потом не попасть под раздачу), или пишет сопроводиловку на заклание, если другого выхода нет. Не друг он мне. Но и не враг. Впрочем, как я уже говорил, друзей в ментовке быть не может. Максимум – приятели.

Городницкий писал что-то свое, я – свое, и так в молчании прошло около часа, пока в кабинет не постучался и не вошел первый персонаж сегодняшнего действа.

Это была женщина лет тридцати с небольшим, довольно-таки симпатичная, хорошо, со вкусом одетая, только без единого следа косметики, что для молодой женщины, выходящей в люди, совершенно нетипично.

Прикинул: если ее «раскрасить», она станет совсем уже красоткой, такой, что ею может соблазниться и лейтенант милиции, давно не допускавший дам до своего комиссарского тела.

Ругнулся – что это сегодня со мной?! Раньше бы и мысли такой не возникло! При живой Маше, потому что кроме Маши мне никого не было нужно. А когда ее не стало, кроме бутылки меня ничего не интересовало. А тут вдруг вот, откуда ни возьмись, появился… хм… эрекция, в общем, появилась! Почти. И на кого?! На сумасшедшую бабу!

Да, это была именно она – плод преступного эксперимента безумных ученых, взращенных в лабораториях КГБ! А где же еще? Конечно, там! То биогенератор сделают, которым прижаривают настоящих коммунистов (вариант – либералов), то кровь перельют этой вот дамочке от ее же сестры! Чудесники, одно слово!

– Мне нужен участковый Каргин! – мелодичным голосом заявил невольный объект моего сексуального возбуждения, и я вдруг с досадой подумал о том, как нехорошо делает бог. Вот зачем он лишил разума такую красотку? Что, не мог найти кого-то пострашнее? Алкаша какого-нибудь?

Хм… насчет алкаша – это я поторопился. Боже, не слушай меня! И дай мне холодную голову, горячее сердце и нетрясущиеся руки, когда я начну фигачить этих подлецов!

Ох ты ж… а я ведь все решил! Окончательно решил! Это не какие-то там мечты и влажные страдания! Я принял решение!

– Я Каргин, – бесцветным голосом объявил я и, показав рукой на стул напротив себя, предложил: – Присядьте, пожалуйста.

– Я постою! – напряженно-звенящим голосом объявила дама. – Зачем меня вызвали? Ваши люди ничего мне не пояснили! Ответьте, зачем вызвали, и я пойду домой!

Ну вот что тебе ответить? Что сейчас я вызову «Скорую» психиатрическую? Что тебя отправят в больницу, где продержат не меньше месяца? Что твоя родня написала на тебя заявление, потому что ты их не пускаешь домой? Что мне нужно задержать тебя как можно дольше, чтобы эта проклятая «Скорая» наконец-то добралась до нас после вызова? А я знаю, как они добираются! Пока они чай попьют, пока партию в дурака доиграют, пока встанут, заведут свой раздолбанный «уазик», часа два пройдет, не меньше. Это же не настоящая «Скорая», это больничная машина, никуда не торопящаяся. Так что не спеши, дорогая, посиди и потерпи, пока мы тебя обманом не отправим в кромешный ад, то есть в областную психиатрическую больницу.

– Посидите. Я сейчас звонок сделаю, и мы поговорим по вашему заявлению. Мы должны вас обязательно опросить! Вы же отправляли заявление прокурору?