Люди зашлепали ногами, завозились, а я переместился к ним поближе, осторожно подволакивая несгибающуюся ногу. Из клюки показалось жало стилета… короткое движение – грабитель молча осел на грязный пол… действительно не пикнул. При ударе в почку сразу падает кровяное давление, человек почти мгновенно теряет сознание и быстро умирает от потери крови.

– Что с тобой, Карыз? Кто здесь? – Бандит испуганно замахал фонарем из стороны в сторону: – Не подходи!

Он достал длинный нож и стал махать им, как будто борясь с невидимым противником. Его красное лицо, покрытое прыщами, было залито потом, а вытаращенные глаза с ужасом смотрели в темноту… мимо меня. Он был освещен как мишень – я метнул стилет, вонзившийся ему в грудь. Бандит уцепился за рукоять, пытаясь в горячке вырвать из себя клинок, потом его глаза закатились – уж трупом он опустился рядом со своей жертвой.

Выждав некоторое время, я прислушался – вокруг было тихо, и только капли, падающие с потолка сырого тоннеля, да шорох крысиных лап нарушали покой подземелья. Обшарив трупы, я обнаружил туго набитый мешочек с золотыми, который грабители взяли у жертвы, перстни, кольца, какую-то мелочовку в виде серебряников и медяков. У убитого грабителями в поясе обнаружил непонятные документы – решил рассмотреть на досуге и сунул в котомку за спиной. Туда же отправились и все деньги. Амулетов я не обнаружил, ножи осмотрел – ничего дельного не было, и я бросил их на месте.

Сегодня выход был удачным, и я, довольный, отправился восвояси. Дома я пересчитал деньги – оказалось двести золотых, а кроме того, в маленьком сафьяновом мешочке лежало несколько самоцветов без огранки – похоже, небольших рубинов. Цену я их не знал, потому просто бросил мешочек в тайник под половицей и забыл про него.

За время моей «охоты» я заработал – с теми деньгами, что отнял у Якоря, – уже пять с половиной сотен золотых. По меркам этого мира я был вполне этак состоятельным человеком, хотя до моей мечты – «новой» ноги мне еще было ох как далеко. Однако цель теперь у меня была. Кому не хочется стать полноценным здоровым человеком – после долгих лет боли и унижений…

Утром я, как обычно, был уже в школе. Ланкаста выстроил курсантов и объявил:

– Это ваш преподаватель по рукопашному и ножевому бою. Звать его господин Викор. Он преподаст вам уроки владения ножом – метание ножей, бой на ножах, а также обучит приемам боя без оружия. Этим вы будете заниматься до обеда. После обеда – фехтование. Завтра с утра фехтование, после обеда – с вами занимается Викор. Запоминайте график. Ну все, господин Викор, приступайте к занятиям, я покидаю вас. – Ланкаста незаметно мне подмигнул и удалился прочь.

Я, опираясь на свою палку, обошел строй угрюмо молчащих курсантов, осмотрел их и спросил:

– Вопросы есть? Будем знакомиться?

– А что знакомиться… дожили – нас уборщик учить будет, – раздался возмущенный голос из строя, – за что только деньги платили! Может, научите нас, как метлой махать?

Строй загудел, парни с недовольными лицами закивали.

– Правда, Ланкаста спятил! Чему мы научимся от хромой развалины!

– За что деньги плачены?! Эта развалина только гадить научит под себя!

– А тебе, Амос, не надо учиться гадить под себя – ты это с детства делаешь!

– Ах ты, сучонок, это я-то делаю? Да ты вообще худородный выкидыш, тебя папашка с кухаркой прижил!

В строю возникла потасовка, курсанты образовали полукруг, в котором два парня – один высокий, крепкий, похожий на картинного былинного богатыря, с синими глазами и правильными чертами лица, а второй – брюнет, невысокий, но кряжистый, с жестким скуластым лицом – пытались ударить друг друга, кружились, обменивались оплеухами под крики веселящихся товарищей. На «горизонте» появился Ланкаста, который с неодобрением взглянул на происходящее, потом улыбнулся и пожал плечами: разбирайся, мол, и ушел к себе. Я посмотрел на все это безобразие минуты три, потом взревел диким голосом американского сержанта:

– Стоять всем! Быстро в строй, сукины дети! Распоясались, уроды!

Курсанты от неожиданности прыснули в стороны, образовали строй, и только два «единоборца» пыхтели за их спинами. Я выступил вперед, раздвинув палкой строй, подошел к одному из них, старавшемуся вытряхнуть другого из куртки методом тряски за шиворот, и сильно врезал клюкой по его оттопыренному заду – так, что он взвизгнул и схватился за ушибленное место рукой:

– Ааа! Сука! Чего творишь, урод! Щас я тебе скулу-то сверну!

Курсант – тот самый высоченный блондин – бросился на меня с кулаками и тут же полетел носом в песок арены. Вскочил, взревел, как бык, и снова улегся на пол, притом я ухватил его за руку и взял на болевой прием, прокомментировав ситуацию:

– Смотрите, господа, вот лежит парень, скулит и воет, как щенок, а до этого вел себя, как бык, рогов только не хватает! Если я еще немного нажму ему на руку, то она сломается в локте, еще немного – сломаю запястье, и он тогда не сможет не то что девушку удержать, но даже помочиться без посторонней помощи ему будет трудно. А еще смотрите: я могу делать с ним все, что захочу. Видите, как он вертится на арене, ну чистая змеюка! А все почему, спрошу я вас? Вот вы, курсант, как вас? Курсант Ардак? Курсант Ардак, скажите, почему он оказался в таком беспомощном и унизительном положении?

– Он обидел вас, и вы его наказываете…

– Неверный ответ. Кто-то еще мне скажет?

Курсанты молчали, глядя на скулящего передо мной здоровенного товарища.

– Не знаете. Ага. Поясняю: этот курсант, имя которого я знать пока не хочу, совершил ошибку – он напал на мастера рукопашного боя, что в конечном результате означает его поражение. То, что он напал на своего преподавателя, я оставлю в стороне – я его достаточно наказал, и докладывать об этом господину Ланкасте не будем, но и безнаказанно оставлять такое безобразие тоже нельзя. Представьте, если бы вы были в боевых условиях, а ваш подчиненный напал бы на вас, вместо того чтобы выполнить приказ? Что бы было? Вот вы, скажите.

– Его бы разжаловали в солдаты, а если бы командир погиб – повесили бы!

– Ага. Вы, курсант, знаете службу. Видимо, ваш отец правильно вас воспитывал.

Курсант, которого я спросил, покраснел от удовольствия и надул грудь:

– Мой отец, полковник Васман, служит в гвардии императора!

– Передайте вашему отцу мою благодарность за правильное воспитание сына.

Я отпустил лежащего буяна и повернулся к курсантам:

– Драчуны, встать в строй. Выровнялись. Сейчас будем учиться встречать своего учителя. Ну-ка, на мое приветствие все дружно: «Здравия желаем, учитель!» Не слышу! Что вы, как бараны, беэ-э-э… беэ-э-э! Начали!

Я еще минут двадцать муштровал своих подопечных, пока добился вместо блеяния хоть не очень дружного, но слаженного ответа на приветствие. Теперь можно было переходить к третьей стадии. Первые две – задавливание силой и похвалой, а также постановка всей группы на статусное место – прошли нормально. Теперь у меня был четко обозначенный статус учителя, у них – бесправных учеников. Пока они не осознали, что находятся в этой школе ниже меня по положению, пока не поняли, что они никто, а я над ними царь и бог, – двигаться дальше было нельзя.

– Итак, господа, я буду учить вас тому, чему вас не обучат ни в офицерской школе, ни в академии, нигде – только здесь, у меня. Некоторые вещи покажутся вам гадкими, отвратительными, просто мерзкими, но они, возможно, когда-то спасут вам жизнь и свободу. Я буду учить вас убивать голыми руками, ножом, дамской шпилькой, веревкой и древесным сучком, всем, что окажется под рукой. Курсант Ардак, выйдите из строя! Курсант, скажите, вот у вас выпала из руки сабля. Или у вас нет возможности ее выхватить, а на вас налетел враг – ну, допустим, грабитель в переулке. Что вы будете делать? Ну, после того как вы уже закричали: «Караул! Стража, ай-ай, я протестую!» – что будете делать?

Строй засмеялся, а Ардак, покраснев, ответил:

– Я постараюсь ударить его как можно сильнее!

– А вы знаете, как это, сильнее? Встаньте в строй. У вас уже отняли саблю и нахлопали ею по попе.

Курсанты расхохотались, а я продолжил:

– Вы должны уметь одним ударом сломать ему руку или ногу, вырвать кадык или выбить глаз – тогда у него больше не возникнет мысль напасть на боевого офицера или просто благородного дворянина! Этому я и буду вас учить. Разбейтесь на пары, я вам буду показывать, что делать. Вы, идите сюда! – показал я на второго буяна. – Вы встанете в пару со мной. Итак, господа, начнем с самого простого…

Первый день занятий прошел нормально. Ланкаста время от времени выходил из своего кабинета, наблюдал за тем, как идет урок, удовлетворенно кивал и снова исчезал. Я видел, что ему нравилось, как все проходит. Наконец настало время обеда, и я с удовольствием заглотил свою порцию супа, каши с мясом, взял у повара еще добавки и сел на место. Курсанты с уважением поглядывали на меня, и лишь униженный мной хулиган злобно сверкал в мою сторону глазами и что-то шептал своим прихлебателям. Впрочем, тихонько, чтобы я не слышал. Это уже было достижением.

После обеда ребята занялись фехтованием под руководством Ланкасты, а я был на время предоставлен самому себе, пока фехтовальщик не оставил курсантов выполнять упражнения под надзором одного из учеников и не позвал меня за собой.

– Пошли, будем учить тебя благородному делу, а не выкалыванию глаз разбойникам, – весело усмехнулся Ланкаста и подмигнул мне.

Мы прошли в зимний зал, где в стойках стояли отполированные палки, изображавшие мечи, Ланкаста велел выбрать мне одну из них, подходящую по размеру:

– Попробуй несколько разной длины – ты высокий, тебе нужен меч соответствующей длины. Пробуй. Какой ляжет тебе в руку – тот тебе и будет родным. Потом ты уже будешь знать, какой длины меч тебе нужен. Итак, ты выбрал. Приступим к базовым упражнениям…

Так потянулись дни, недели. Днем я тренировал курсантов, тренировался сам, вечером обучался у матушки Марасы составлять лечебные мази, воздействовать на растения в огородике, чтобы они росли пышно и не хирели, а ночью – «охотился».

Скоро пошли слухи, что в канализационных тоннелях под городом завелось чудовище, ядовитый паук или скорпион, который убивает своим жалом всех, кто туда заходит. Это мне сообщила тетушка Мараса, вернувшись с базара. У меня был выходной, и я наслаждался покоем и ничегонеделаньем перед ночной вылазкой, когда она подняла меня криками:

– Викор, сынок, иди обедать! Иди, иди, на голодный желудок не спи! Ты и так худющий – так и девушки не полюбят! Иди скорее! Смотри, чего я принесла: свежих огурцов, грудинки! Иди пообедай – супчик еще утрешний есть! А я чего тебе расскажу – ты просто упадешь! Ну, я в смысле, интересно, – смущенно добавила она, вспомнив, видимо, про мою больную ногу.

Я, кряхтя и ругаясь, потащился вниз – есть не больно хотелось, но и расстраивать сердобольную хозяйку тоже не было желания. И вообще солдатский принцип: «Можешь чего-то пожрать – жри. Завтра, может, и не придется. Можешь поспать – спи. Завтра и поспать не дадут…»

Скоро я ел суп со щавелем и заедал его бутербродами со свежей копченой грудинкой – тетушка покупала ее у какого-то своего знакомого торговца с большой скидкой, и по-настоящему копченое мясо было очень вкусно, в отличие от земной грудинки, мазанной «Жидким дымом».

– Ты представляешь, что рассказывают? В тоннелях под городом завелся какой-то оборотень! Выглядит как паук, бросается на всех, кто туда спускается! Втыкает жало – у него на хвосте есть такое, народа уже поубивал – ужасть!

Я с трудом прожевал вставшее в горле мясо, откашлялся и спросил:

– Тетушка, а откуда знают, как оборотень выглядит-то, если он всех убивает? Кто туда спускался?

– Хм… м-да, правда. А как узнали? Ну, узнали как-то, люди же на базаре врать не будут! Говорят, выглядит как седой старик, а вместо руки – жало! Ты чего раскашлялся? Не в то горло попало? На-ка, запей вот квасом – я сегодня из погребца достала, холодный только. Смотри, горло простудишь – опять буду тебя мазать той мазью! Ты не простыл случаем? Дело-то к осени, скоро дожди зарядят, а ты все окно не закрываешь – вот и простужаешься!

Я запил квасом – аппетит у меня пропал совершенно. Кто видел? Ведь просто так ничего не бывает, и базарные разговоры тоже! Кто видел? Ведь никого не оставлял в живых! Нет, а что хотел, бродить в городе по улицам, и чтобы никто не увидал? Нехорошо. Ох как нехорошо… Надо завязывать с охотой на какое-то время. Так. Надо было переключаться на что-то другое. Карта тоннелей у меня уже в голове – хватит по ним шариться, пора подумать, как денег заполучить.

– Спасибо, тетушка! Пойду жирок набирать – спать буду. – Я поднялся и поковылял к лестнице.

– Погодь ты, я тебе самое интересное-то не рассказала! Говорят, это какой-то нищий по тоннелю бродит! Его убить хотели, а он колдуном стал и теперь под городом ходит, в паука обращается и бегает! Седой его звать!

– Интересная история, – проговорил я деревянным голосом, надеясь, что не побледнел, – пойду посплю. Тетушка, не поднимайте меня, ладно? Отосплюсь хоть.

– Ладно, сынок, иди, иди… я тихо буду ходить, спи. Замучил тебя этот Ланкаста – то ты с этими богатенькими скачешь, то с Ланкастой дерешься – вон в синяках весь! Мне соседка рассказывала, как вы там с ним палками машете. Спи, спи давай. Все, молчу.

Поднявшись к себе, я посчитал свои запасы денег: за время своей охоты я собрал тысячу сто золотых, но этого было мало. Если я хотел получить новую ногу. Бандитов в тоннелях я теперь вряд ли увижу, придется переключаться на богачей. Итак, задача: мне надо проникнуть в дом зажиточного человека, взять то, что мне надо, и уйти незамеченным – и это с моей-то больной ногой. Вот чертовщина…

Убивать неизвестных мне людей в их собственном доме – тоже не хочется. Ладно там бандитов – а так просто войти и убить незнакомого человека… Ну а зачем убивать? Ты же можешь просто выключить. А уж проникать в помещения тебя тем более учили.

Итак, что я имею? Имею наличие отсутствия источника финансов. Что должен сделать? Найти новый источник. Кроме как у богачей – взять неоткуда. Тоннели проходят под многими усадьбами знати, выходы есть во дворах – стоит только поднять решетку. В нескольких домах видел выход, ведущий куда-то в сарай. Наверное, их предки не такие уж и благородные были, почудили… Если там выйти, проникнуть в дом… и что? Класть всех? Как найти ценности и деньги? А коли найду ценности – куда их сбыть? Мигом засвечусь… Вот хрень какая! Что же делать?

Давай рассуждать: грабил бандитов в тоннелях – их теперь нет, спрятались и не заходят. Проникать в дома богачей очень опасно, и не факт, что будет куш. Где еще есть деньги? Кстати, десять тысяч – крупная сумма, весить будет килограммов… хм-м-м… много… в банке-то я хранить не могу! Вексель тоже не могу получить за сданные деньги. И как это вообще выглядело бы? Я сдаю денег столько, сколько нищий тип вроде меня за всю жизнь не зарабатывает, – подозрительно. Так-так, что делать? Думай, Витя, думай!