– М-да, соображаешь. В этом что-то есть. Ты мужчина видный, магик, бабы на тебя вешаться будут. Возможно, и найдется обнищавшая родовитая семья, которая захочет выдать за тебя их дочку в обмен на круглую сумму золотых… Но на это надо много денег. Это речь о сотнях тысяч. Здесь таких денег не заработаешь. А если здесь их не заработаешь без расширения дела, то, как только ты это дело расширишь, налетят и все отнимут. Тогда зачем его расширять? Чтобы заработать… Сказка про мочало – начинай сначала. Не знаю, что делать.
– А если в столицу податься, вступить в гильдию?
– А кто тебя туда примет? Ты обучался в школе магиков? Я обучалась. В заштатной, но обучалась. Вот, гляди… – Марьяна пошла к себе в закуток и принесла плотную желтоватую бумагу с красной мастичной печатью… Владимир почувствовал это: печать была тронута Силой, подделать ее было невозможно, у нее имелась своя аура. – Видишь? У каждой такой печати есть своя аура, которую по цветам отличит любой знающий магик. Есть таблицы специальные, по которым можно отследить, где учился каждый из магиков.
– Не верю, что нельзя купить такой диплом. Только не говори, что все тут такие неподкупные и костьми лягут – не выдадут диплома за полновесные золотые.
– Хм, ну да… я слыхала о подобном. Кстати, в той школе, где я училась, директрисой моя троюродная тетка Марина… Надо будет встретиться и с ней, поговорить. Это в Лазутине, пятьдесят верст от нас. Надо поехать туда и пообщаться. Неделю, не меньше, займет. День туда, день обратно, да там три-четыре дня надо будет прожить, пока документы сделают. Не знаю, сколько она запросит, обучение в школе стоит тысячу золотых, я десятки лет пахала, пока не отработала свой диплом, а вот сколько запросят за такой же, но без обучения, – это вопрос.
– Да ну, клади сразу раз в десять – пятнадцать больше, не ошибешься.
– Скорее всего да. Марина жадновата… Надо будет одеться похуже да лицо состарить, а то ты из меня сделал девчонку. Иллюзию накладывать нельзя – она сразу разоблачит, магичка она посильнее меня… той, что до улучшения. Да, вот еще что, ты можешь притушить мою ауру, чтобы нельзя было понять, что у меня сила увеличилась, а то ведь сразу видно, что сияю? На тебя так смотреть нельзя магическим взглядом – сверкаешь. Аж глаза режет. Тебе тоже стоит подумать о том, чтобы притухнуть, мало ли кто к нам завернет. К чему дразнить гусей.
Владимир молча мотнул головой, соглашаясь, посмотрел на Марьяну и, включившись в ее систему, пожелал, чтобы ее аура приглушила свечение до того уровня, который был в начале их знакомства, но без ущерба для организма и изменений в структуре ауры. Пришлось часть высвободившейся энергии сразу направить обратно в магический узел. Такую же процедуру он провел над собой, причем уже быстрее.
Марьяна кивнула:
– Вот теперь ты нормальный деревенский лекарь, а то, не дай бог, кто из магиков завернет сюда поглядеть, что там за костоправы людей собирают. А тут магистр сияет как солнце. Понимаешь, какая система: фактически я тоже плачу гильдии магиков, только не напрямую, а платя графу, я же на его землях живу. Если бы я жила на землях, принадлежащих императору, я бы платила в гильдию. Я дипломированная магичка, я могу нанимать себе помощников, и я уже плачу за них, они не платят. То есть я как начальница нанимаю себе подчиненных и отвечаю за них. Тебя не могут вызвать на магическую дуэль или обвинить в работе без регистрации – я зарегистрирована. А ты уже работаешь на меня. Без меня самостоятельно ты работать не можешь – сразу выжгут. Ну вот так вот. Плохо то, что, как ты справедливо сказал, у меня нет официального письменного договора с графом и статус земли, на которой я живу, тоже не определен. Раньше меня это мало волновало. Что, я не смогу один-другой золотой заработать? Подхватилась да ушла, если не понравилось. Но сейчас… большое хозяйство, налаженная практика – жалко терять. Ладно. Надо не сразу, а шаг за шагом – вначале тебе сделаем диплом Лазутинской Школы магии, а потом будем думать, как дальше жить. Поеду я через два дня, как раз дороги после метели раскатают, долечу мухой. А за эти два дня посмотрим твоих будущих наложниц, уж больно мне тебе отомстить хочется за чертика. Поизмываюсь всласть, ну не могу же я упустить такую возможность! Посмотрю, каких коряг Селифан тебе притаранит… хе-хе-хе… – Марьяна захихикала, поддержанная Владом…
– Ну ты, Марьянка, и ехидна, небось сама ему сказала всяких поганок собрать по всей деревне… Будешь их сама назад отвозить. Ладно, посмотрим на этих горгулий. Давай еще к делу. С собой бери тысяч двадцать – двадцать пять, в городе найми еще человек двадцать бойцов, обязательно через гильдию наемников. Сегодняшний случай меня убедил, что система нашей безопасности ни к черту.
– А ты понимаешь, сколько они сожрут и выпьют? А где им жить?
– Так найми в городе плотников, строителей – пусть строят тут казарму, дом нам еще пусть заодно построят. Какого хрена мы тут теснимся в избушке, сидя на деньгах? А это помещение под клинику пустим. Да, вот еще что: в школе переговори с Мариной, пусть подгонит нам приличных порядочных магиков. Будут по контракту работать. Я посмотрю на них, может, им тоже каналы раскроем, станут людей не хуже нас лечить. И контракт на всю жизнь… в этом случае.
– Ну ты, Влад, зверюга… На всю жизнь?! Да кто пойдет на такие условия?
– Пойду-у-ут… – протянул Владимир. – Вот тебе бы предложили расширить твои магические возможности в обмен на тридцать процентов дохода, получаемого в серьезной дорогой клинике, ты бы пошла? Даже если на всю жизнь? При гарантированной охране, жилье, питании, трех золотых с каждой десятки? Пошла бы?
– Ну, наверное, пошла бы… Кто же стабильность и деньги не любит. Только пока говорить им об этом нельзя. Слухи пойдут.
– А мы и не скажем. Дескать, пока типа выпускников принимаем, посмотреть, кто что может, им же надо отрабатывать деньги за обучение? Вот и возможность отработать есть… Твоя Марина с них еще и денег поимеет за то, что пристроит к нам. Может, и нам подешевле достанется мой диплом. Итак, начинаем с диплома, строим помещения, набираем работников. На том и порешим. Давай, Марьян, спать, что-то мы сегодня задержались, однако.
Они поднялись и побрели в свои комнаты. Тело Владимира вполне могло выдержать и гораздо большие перегрузки, но вот мозг… мозг протестовал и требовал отдыха. Это был слишком тяжелый день даже для него.
Лекарь улегся на уже разобранную Феклой постель, раскинул крестом руки и уткнулся глазами в потолок… Губы его сложились в улыбку. А все-таки интересно жить! На Земле он лишь доживал оставшиеся годы, а тут новая жизнь, новые возможности… В нем всегда была жилка авантюриста и, как ни странно, тяга к врачебному делу. Он всегда лечил себя сам, делал уколы близким, неплохо понимал в несложных болезнях. Теперь все знания, все прочитанное и услышанное за пятьдесят лет легко всплывало по первому его желанию. Грех было не воспользоваться открывшимися возможностями. Не хватало развлечений. Мозг человека технологичного мира постоянно требовал новой информации, знаний, перемен – жизнь на Земле была очень бурной, не сравнить с застывшей, статичной жизнью Мира… Поэтому мозг Владимира будто голодал без постоянно поступающей пищи для ума. Впрочем, было приятно знать, что ты проживешь еще неизвестно сколько сотен лет, успеешь очень многое… и спешить некуда. Кто не мечтал жить тысячи лет, чтобы первые сто, к примеру, зарабатывать деньги, вторые сто – путешествовать, третьи – медитировать или там просто валяться на травке, да мало ли что можно делать, не думая об улетающих, как дорожные столбы за окном машины, годах.
Владимир вошел в черноту, потянулся к реке и пополнил слегка опустевший резервуар Силы. В который уже раз он подивился тому счастью и удовольствию, получаемому от соприкосновения с рекой. «Интересно, – подумал он, – что, неужели все получают такое удовольствие от отбора Силы? Может, это тоже зависит от уровня мага? Не-э-т… правда надо бабу, что-то я слишком подсел на откачку, как наркоман». С этими мыслями он и заснул…
Утро встретило его неясными звуками какой-то песенки. Марьяна уже бродила по дому, одетая, в крестьянском сарафане. Он подумал: «Ну что за дрянь они тут носят? Я эти сарафаны на тряпки бы только пустил! Неужели нельзя носить что-то более сексуальное! Надо заняться их воспитанием… попозже».
– Эй, соня, давай вставай, нас ждут великие дела!
Влад вздрогнул. Эти слова он в юности слышал каждое утро в один из полевых сезонов, проведенных на Горном Алтае, когда начальник партии приходил, дергал их за ноги, накрытые кошмой, и мерзко вопил: «Спите, мать вашу!.. Подъем! Нас ждут великие дела!» Это означало, что надо будет пройти пять километров до начала маршрута, потом три часа, задыхаясь и отбиваясь от комаров и мошек, подниматься на водораздел, идти по нему десять километров, опять три часа спускаться, с трудом разгибая натруженные ноги и страдая от боли в усталых плечах, на которые взвалены мешки с пробами горных пород, а потом еще десять – пятнадцать километров топать до лагеря. Посему он эту фразу дико ненавидел, как, впрочем, и весь физический труд. Если была возможность, он всегда предпочитал заставить работать физически вместо себя кого-то другого, не такого великого и умного, как он сам. Так что это заявление коллеги сразу привело его в дурное расположение духа.
– Доброе утро, великий и ужасный магик!
– Утро добрым не бывает… – Влад буркнул это по пути к рукомойнику и тут же начал с фырканьем плескать воду в лицо, неодобрительно косясь на Марьяну. – Поспать хрен дадите… Вот сдохну, чтобы вы знали, как без меня жить.
– Не сдохнешь. Тебе еще молодых кобылок объезживать! – Марьяна захохотала, видя, что лицо Влада еще больше перекосилось.
– Тьфу на тебя, чертова бабка! – Он пошел к полотенцу, вытерся и начал одеваться. Завтракать не хотелось, с трудом запихнул в себя кусок хлеба с медом, запив так называемым чаем, и спросил, вспомнив: – Слухай, Марьян, забываю все спросить, а что, у вас настоящий чай не пьют?
Она стояла перед зеркалом и рассматривала себя, поворачивая голову то вправо, то влево, видно было, что то, что она видела перед собой в зеркале, ей ужасно нравилось…
– Ну почему, пьют…
– А чего мы не пьем? Да брось ты вертеться перед зеркалом-то, ну красавица, я не даром хлеб ем, постарался… Почему мы чай-то настоящий не покупаем? Мне эти хреновы отвары уже поперек горла стоят, хочу черного чая, зеленого чая!
Марьяна остановилась и задумалась.
– Да ну не знаю, раньше денег не было, а потом как-то и привыкли… Ну давай закажем купцам чаю, привезут.
– Давай… А лимоны тут можно заказать?
– Чего? Что за лимоны?
– Ну такие кислые желтые фрукты… Неужели не видала ни разу?
– Не-а… Ты не забывай, я особенно-то по столицам не шастала… Что прочитала в книгах, то и знаю, не дальше Лазутина. Ну я узнаю у купцов. Давай собираться, там люди ждут. Надо на ламоны твои зарабатывать.
– Не ламоны, а лимоны. А много народа?
– Да нет, немного, но там что-то серьезное есть, по магической части. Кто-то порчу навел на парня вроде как… Посмотришь. Купец богатый, дает пятьсот золотых, если вылечим. Парень его наследник, похоже, кто-то извести решил. Мужик рвет и мечет – парень сохнет, уже ноги еле волочит, высох как скелет. Доходяга, жить осталось хорошо если месяц.
– Хреново… Тут чуть передавишь Силой – копыта откинет, ресурса-то в теле не осталось.
– А ты осторожнее. Не черта давить-то, ты потихоньку распутывай. Ладно, хватит воздух молоть, пошли лечить.
Они оделись и вышли на морозный воздух. Вокруг стояли сугробы, за ночь метель намела немалые заструги снега. Охранники дружно поздоровались с ними, Владимир объявил, что после полудня с ними рассчитаются, выплатят обещанную премию, и что надо будет в обед встретить обоз из деревни.
Марьяна хихикнула. Семен поднес брошенный вчера второпях молекулярный нож и сообщил, что «ентим ножом Васька чуть палец не отхватил, попробовал на остроту… до кости прорезал». На что Влад сообщил, что не хрена тыкать что не надо куда не надо, так можно и кое-что себе сломать. Мол, пусть зайдет попозже – залечат ему палец.
Оружие и доспехи были уже почищены. Те, что захватили с разбойников, прорубленные сложили отдельно, целые отдельно. Все в оружейной. Влад распорядился отправить поврежденные на ремонт к кузнецу, а целые запереть и никому не давать. Он усмехнулся про себя: как-то незаметно попаданец из другого мира стал тут главой организации… То ли еще будет. Снежная дорожка скрипела под ногами, морозец хватал за нос и торопил бежать в теплое помещение. В воздухе пахло дымом из труб, этот запах Влад любил с детства. «И дым отечества нам сладок и приятен…» Впрочем, какое тут отечество? Где оно, отечество?
За забором фыркали заиндевелыми носами лошадки, запряженные в возки, больной парень ждал лекарей уже внутри клиники, на скамейке, поддерживаемый седым бородатым мужиком. Влад еще подумал: «Что-то слишком много бородачей тут. Может, начать бриться? Надоело выглядеть этаким лесовиком». У входа стояли два охранника клиники и трое незнакомых вооруженных людей, видимо телохранители купца. Влад рассердился:
– Кто позволил в отсутствие лекарей пустить людей в клинику? Разве вам не было сказано: «Никого без нашего присутствия не пускать»?!
– Ну да, сказано… Но, господин лекарь, они так просили, ну мы и позволили…
– Оба лишаетесь зарплаты за неделю. Доложите командиру. Я вас научу приказы выполнять! Он не смог заставить слушаться – я заставлю.
Влад прикрыл за собой дверь, пропустив вперед Марьяну.
– Здравствуйте, уважаемые. Что случилось? – Он стряхнул с шапки нападавший с веток снег прямо на пол, повесил ее на крючок в дальнем углу и подсел к мужчинам, примостившимся на скамье, сканируя взглядом худенького, бледного парня лет восемнадцати.
– Извините, господин лекарь, не наказывайте служивых. Это я попросил их пустить, заждались, мы с ночи уже вас ждем.
– Ну нам тоже надо отдыхать, как ни странно. Живые мы… – Влад раздраженно вытер мокрые от снега ладони о штаны. – А по поводу постовых – это наше внутреннее дело. Без дисциплины все развалится. Подчиненные должны четко выполнять приказы. Ладно, тему закрыли, рассказывайте, в чем дело.
Мужчина помедлил, посмотрел на лекарей, внимательно уставившихся на парня, и начал:
– Это мой сын, ему девятнадцать лет. Уже год он чахнет, никто не знает почему. Мы обращались ко многим лекарям, отпаивали травами, лечили магией – ничего не помогло. Мне сказали, что это проклятие, наложенное очень сильным магиком. Я догадываюсь, кто это сделал и почему, но пока ничего изменить не могу. Не буду вам говорить, кого подозреваю, да и не ваше это дело. Если снимете проклятие – ваши пятьсот золотых.
Влад замер, прислушиваясь. За дверью раздавались голоса. Семен грозно вопил на кого-то, видимо, распекал охранников, всхрапывала лошадь, и каркала ворона… Он подумал и немного рассеянно сказал:
– Кому-то вы сильно насолили. Жить парню осталось от силы две-три седмицы. Надо было раньше его везти, теперь у него почти нет жизненной силы. Так. Я уже посмотрел его, вылечить можно. – Купец встрепенулся и попытался что-то сказать. Влад остановил его жестом: – Тысяча золотых, и он остается тут на две недели. Я буду за ним следить, кормить правильно, отпаивать травами. Сильно давить на него магией уже нельзя, как я сказал, он слишком истощен и не выдержит. Если согласны, деньги вперед. Выходим из помещения и ждем снаружи. Не согласны – выходим и ищем другого лекаря. Я гарантирую излечение. Вопросы есть?
– Вопросов нет, господин лекарь, кроме одного: вы гарантию даете?
– Я же сказал – гарантирую. Другие есть вопросы?
Мужик внимательно посмотрел на лекаря, как бы проверяя, можно ли ему верить. Увиденное, вероятно, его удовлетворило, он слегка кивнул и неожиданно зычно закричал:
– Николай! – Дверь приоткрылась, и в нее заглянул охранник купца. – Сундучок с деньгами сюда.
О проекте
О подписке