Глава 4

Господи, ну как же я хочу жрать! – подумал я, наблюдая за тем, как по залу весело бегают жонглеры, раскрашенные белыми и черными полосами. Люди-зебры, да и только. Зрелище было красивым и эротичным, но только для сытого человека. А у меня от голоду живот подвело!

Вероятно, я все-таки буркнул это вслух, потому что справа от меня раздался явственный смешок, и знакомый голос сказал:

– Видишь вон ту дверь? За ней столы, на которых куча всякой еды! Потихоньку туда проберись и ешь, сколько в тебя влезет. Только иди тихо! Чтобы не мешать людям смотреть!

Я кинул на Асура благодарный взгляд, и тихо-тихо, как он и просил, стал продвигаться к заветной двери. Двигаться приходилось очень медленно, чуть ли не со скоростью минутной стрелки. Прошло минут пять, прежде чем я оказался у вожделенного дверного проема. И это еще быстро! Народ стоял довольно-таки плотно, и мне приходилось «просачиваться» между увлеченных зрелищем людей.

Кстати, смотрели они просто-таки взахлеб – глаза вытаращены, губы влажные от слюны, доставленной на них кончиком облизывающего языка. И это не только мужики – юные девушки, девицы, взрослые дамы – таращились на артистов так, что казалось – сейчас бросятся на них и подомнут в яростном сексуальном порыве. Рупь за сто – Императору нравится шокировать свою аристократию, выставляя перед ее представителями такие эротические игрища. А сам смотрит на происходящее и хихикает – мол, смотрите, а руками не трогайте. Мое! В общем – какое-то стадо возбужденных козлов и козлих, а не лучшие люди империи, соль земли здешней.

Впрочем – а может он и не издевался? Может наоборот – знал, что нужно его подданным и давал им именно это? Жаль, что Альгис мало интересовался такими вот императорскими причудами. Дворцовые дела точно прошли мимо него.

Кстати сказать, все эти актеры были рабами, так что в их наготе для аборигенов не было ничего удивительного. На полях рабы всегда трудятся полностью обнаженными – чтобы не портить одежду. И никто не считает такое их поведение чем-то предосудительным. Наоборот – надсмотрщики покрикивают, требуя от рабов обоего пола расстаться с надетыми на себя тряпками и не вводить хозяина в лишние траты на одежду. Человек ведь не порицает животных за то, что они ходят голышом. А то, что животные так напоминают человека…так это никому не интересно.

О Создатель! Спасибо тебе! Спасибо за жареных перепелок! За бараний бок, печеный на костре! За ванильные пирожные с кремом! За холодный сок из запотевшего серебряного кувшина! Я счастлив! Еще бы меня постоянно не хотели убить – я был бы тогда совершенно, безудержно счастлив!

Косточки птичек хрустели на зубах, я едва успевал их выплевывать. Ароматная, пряная зелень торчала у меня из уголков рта, как усы у тюленя, сок лился рекой в пересохшую, изжаждавшуюся глотку…мне было хорошо.

Занятый усиленным питанием я все-таки не выключил свой «радар», и когда ко мне сзади кто-то приблизился – немедленно, но осторожно развернулся, держа в руке острую стальную двузубую вилку. Меч у меня рукоятью привязан кожаными ремешками к ножнам (требование этикета), кинжал – пока долезешь под камзол – уже потеряешь голову. В буквальном смысле слова. То же самое касается метательных ножей. А вот вилка – она всегда под рукой. Меня учили использовать для защиты и нападения любые бытовые предметы – начиная с вилки и сковороды, и заканчивая чайником и бутылкой.

– Ты посмотри – свинья! – радостно возопил парнишка года на два-три старше меня в цветах Клана – Она жрет! Провинциальная свинья чавкает и гадит!

Я невольно посмотрел назад – нет ли за мной и вправду какой-нибудь свиньи, которая чавкает и гадит. И тут же убедился – никакой свиньи нет, а слова молодого хлыща относятся именно ко мне. Клан Годес, известные ненавистники Клана Конто. Один из наших ненавистников. Предки Клана постарались нажить себе немало заклятых друзей, и Годес были одними из тех, с кем вражда не прекращалась никогда. Хотя только недавно, при жизни моего деда не рисковали выступать против нас так уж открыто – гадили исподтишка там, где могли, и не более того. Ослаб Клан Конто, сильно ослаб. Вот и стервятники собрались…

Ну так что мне делать? Вызывать придурка на дуэль? И срывать с себя маску? Нет уж, подождем. Будет еще случай показать свою истинную личину. Но не сейчас!

Я молча пошел мимо группки молодняка, радостно хохочущего шуткам своего предводителя (тут были парни из других Кланов, но всех цветов я не знаю, не помню – они мне честно сказать и в одно место не уперлись, все их запоминать). И уже почти прошел мимо толпы ушлепков, когда кто-то из них подставил мне ножку.

Вот этого честно сказать я и ждал! Неловко пошатнулся, почти грохнулся вперед, под радостное хихиканье придурков, вцепился рукой в камзол и рубаху на груди одного из них, мои неуклюжие ноги и слабая рука подвели, и я завалился на бок, раздирая одежду парня до самого пупа и валясь на своего злого обидчика. Увы…в руке у меня до сих пор была зажата вилка, и эта вилка вонзилась в ляжку хохочущему парню, хохот которого тут же сменился воплем страдания. Вилка пробила тонкую ткань штанов, войдя практически до самого основания в плоть, а то обстоятельство, что я продолжал удерживать вилку в руке, опираясь на нее, как на ручку двери, привело к тому, что вилка буквально распорола и ткань штанов, и ногу, оставив после себя длинную рваную рану, из которой пульсируя начала фонтанировать ярко-ала кровь. Бедренную артерию разорвал? Нет, вряд ли. Этот тип уже бы валялся на полу в бессознательном состоянии – после выброса крови из бедренной артерии жить остается очень недолго. А он вопит, скачет на одном ноге и пытается закрыть свою жутко выглядящую рану.

– Простите! – искренне-плачуще бормочу я, так и продолжая сжимать в руке вилку и внимательно поглядывая по сторонам на предмет нашествия супостатов – Я не хотел! Я такой неловкий! Простите! Я обо что-то споткнулся!

Вокруг раненого появились слуги в императорской ливрее. Ему тут же перекрыли утечку крови и потащили вглубь анфилады комнат – видимо к лекарю-чародею. Всем известно – императорские лекари самые лучшие в Империи. Они даже конечности отращивать умеют. Ну…вроде как. Есть такой слушок.

Спутники раненого смотрели на меня как на дерьмо, и я постарался побыстрее покинуть поле боя, пока эти типы не придумали, как меня покарать. И неважно, что все получилось случайно, что виноваты в случившемся в общем-то они, вернее тот козел, что подставил мне ногу. Главное – я ранил их кумира и теперь ухожу от ответственности.

Но сообразить, как мне нагадить они все-таки не успели. Я выскочил из зала для пиров, и быстрым шагом направился к стоявшим на прежнем месте моим братьям. Уж эти-то встанут стеной против врага – за меня! Или не за меня, но все-таки против исконного врага. Не во мне дело.

Только лишь подошел к своим, как выступавшие жонглеры с шариками закончили свое выступление, и распорядитель бала объявил, что наступает время танцев. Сверху (я уже заметил – откуда, с прилепленного к стене балкона, там сидел оркестр) полилась музыка, и на середине зала быстро сформировалось множество пар.

Братья тут же рассосались по залу, выбрав себе в пару приглянувшуюся девицу, а я так и стоял, глядя на чинно кланяющихся друг другу партнеров, кружащихся под сладкую музыку.

Никогда не любил танцевать. Хотя умею это прекрасно. Хмм…земные танцы – умею. Хотя…здешние – тоже. Вот этот танец называется…как бы это лучше перевести…мда. «Пара» – он так и называется. Танцуют, соответственно, вдвоем. Кавалер приглашает даму, и…

Додумать не успел. Чей-то голос рядом со мной выкрикнул, перебивая музыку:

– Вот он!

Я оглянулся. Передо мной стоял тот самый придурок, которому я распорол ногу – уже в новых штанах. И когда успел сменить? И самое главное – он стоял прямо, никаких следов ранения! Только излишне бледноват конечно, на мой взгляд. Глазенки с его бледненького лица смотрели с такой ненавистью, что казалось – сейчас бросится и откусит мне ухо.

Я жалко улыбнулся, постаравшись изобразить полную свою никчемность и неспособность осознанно причинить кому-либо вред, и спросил, подкачав в голос участия и сочувствия:

– Ты уже выздоровел? Еще раз прошу прощения! Я был так неловок…

– Неловок?! – взревел придурок, оглядываясь на своих спутников, среди которых я углядел двух молодых гвардейских офицеров, схожих лицом с этим повесой. Братья? Почему бы и нет. Младшие Наследники нередко идут служить в Гвардию. Во-первых, им в своем Клане по большому счету ничего не светит, а тут – минимум опасности, почет, уважение, кучи девок и дамочек, у которых бравые гвардейцы пользуются огромным успехом. А во-вторых…хватит и «во-первых». Чем болтаться по Клану и завидовать старшему брату – лучше послужить Императору, стоя в золоченых доспехах и тиская зады девок и замужних молодух в свободное от службы время.

– Неловок?! – еще раз вскричал парень, буквально задохнувшись от возмущения – Да ты жалкий, провинциальный мерзавец! Тупой недотепа! Придурок, неспособный удержаться на ногах! Дерьмо из-под оранжевой лошади!

– Простите – снова пролепетал я, с испугом пятясь от негодника, хотя больше всего мне хотелось вбить ему эти слова в поганую пасть вместе с зубами.

– Трусливая скотина! Я вызываю тебя на дуэль! – завопил придурок, глядя на меня, жалкого, ничтожного и недостойного – выбор оружия за тобой! Куда прислать секундантов, животное!

– В гостевой дом – выпрямляюсь я, и смотрю в лицо парня прямо, не отводя взгляда – будем драться на кинжалах. Два кинжала. Согласен?

Парень сдвинул брови и ничего не нашел, что бы ему такое сказать. Помолчал, и как-то уже неуверенно закончил:

– Завтра, животное! В полдень! На гвардейском плацу! И не вздумай опоздать! В начале первого я тебе уши отрежу!

Я чуть не поперхнулся, закашлялся, прикрылся рукой, скрывая улыбку. Господи, дежавю какое-то! Фарс!

– Разреши пригласить тебя на танец? – услышал я мелодичный голосок, и увидел перед собой…ту самую девчонку, что некогда сорвала мой цветок! Черт подери, это же невеста брата!

– Диора?! – удивленно восклицаю я, совершенно позабыв о стоящих рядом врагах – А брат не будет против?

– Твой брат занят – нахмурилась девчонка, покосившись на центр зала, где Асур кружился с высокой блондинкой лет двадцати, у которой из лифа едва не вываливались груди. Да почему «едва» – одна грудь освободилась настолько, что крупный сосок уставился в лицо моему братца, как пистолетный ствол. Кстати, какая-то то ли фаворитка короля Франции, то ли сама королева ввела моду на обнаженную грудь: на одну обнаженную грудь. Вот как сейчас, у этой барышни, легко (на удивление) прыгающей в замысловатом «па».

– Ну…пойдем! – ответил я, чувствуя, как…ну да, возбудился. Мне всего пятнадцать! Почти шестнадцать. Как и ей. Что я должен чувствовать? Точно не печаль и не упадок сил.

Эх, заставлю Альдину сегодня потрудиться! Кстати она чем-то похожа на Диору…нет, не так – похожа фигурой, грудью. Волосы только другие – эта рыжая, а рабыня черненькая. Волосами черненькая. Кожа такая же белая, и…как мраморная, даже сосудики просвечивают… Ох, черт! Не хватало еще влюбиться в невесту брата!

Вот что ни говори, вроде девушки на ощупь одинаковы – закрой глаза, и попробуй, отличи рабыню от госпожи! Теплая, упругая…и пахнет так же. Благовония, и…хмм…точно, эта тоже не любит вшей. Бережется! Но есть в родовитой женщине что-то иное, более привлекательное, более возбуждающее, не такое, как у рабыни. Может от того, что рабыня слишком доступна? Свистни, помани, как собачку, прибежит, оближет с ног до головы…