Откуда знаю? Да Сьюзен мне доложила, когда мы с ней еще регулярно кувыркались в постели. Она сама лично переспала и со всеми мужиками издательства, и с той же Пегги, которая вовсе не чуралась лесбийских отношений. И обе в таком поведении не видели ничего предосудительного, наоборот – такая свобода нравов в начале семидесятых годов в Штатах считалась не только допустимой, но и чем-то в ранге положенности. Вдруг, ни с того, ни с сего в кругах так называемой интеллигенции и просто среднего класса стало считаться, что семья – это устарело, что гомосексуальность – это нормально и забавно, и что частая перемена половых партнеров это лучший, и самый приятный способ познать жизнь во всех ее проявлениях. Во что это выльется потом – я прекрасно помню. Настанет время, когда признание в том, что ты гомосексуалист начнет вызывать слезы умиления на глаза представителей просвещенной общественности, когда церковь (кроме православной!) под давлением голубого лобби в своих рядах разрешит содомские однополые браки. Я думаю, что истоки всех будущих событий, связанных с гомосексуализмом, лежат именно здесь, в прошлом, в этих веселых и страшных семидесятых годах. И я, находясь здесь, вижу все больше и больше подтверждений этим моим умозаключениям. Не было бы «веселых семидесятых» – не было бы и разгула содомитов в двухтысячных. И это горькая правда.

И кстати сказать, «железный занавес» между СССР и США как раз и позволил уберечь мою страну от такого уровня распущенности, какой потом настал во всем «цивилизованном» западном мире. Да, 90-е сильно повлияли на мораль в моей стране, тлетворная струя с Запада все-таки успела загадить, заразить часть нашего народа, но – не всех. Совсем даже не всех! Нет у нас в двухтысячных гей-парадов! Нет у нас пропаганды гомосексуализма! А отдельные представители гей-сообщества, сиротливо с прогейскими плакатиками стоящие на холоде все пятнадцать минут, пока их не загребут в теплый участок вызывают лишь омерзение и жалость, как люди, больные проказой либо другой не менее дурной и гадкой болезнью.

Да, я не толерантен, хотя и не буду топтать геев за то, что они уродились такими, психически не вполне нормальными (это не их вина – это их беда!). И не буду мешать им заниматься тем, чем они хотят, в рамках закона и морали – если только эти самые геи не начнут пропагандировать свою сатанинскую ересь, если они не начнут вовлекать в нее детей, несовершеннолетних. Вот тогда – пощады не ждите! Любите твердые предметы в заднице? Значит, сядете на кол!

И в этот раз Пегги тоже строила мне глазки, что как ни странно все-таки вызвало у меня кое-какой отклик. Физический отклик. Дама она была красивая, в высшей степени сексуальная, Ниночка моя уже достаточно длительное время была в отъезде, а я уже как-то попривык к ежедневному сексу, и желательно – утром и вечером (да и днем могу перехватить небольшую порцию!). Так что ее зерно желания можно сказать пало на удобренное и жаждущее посева поле.

Но я все-таки героически выбросил из головы ветреную Пегги и занялся чтением проекта договора, пытаясь найти в нем подводные камни и злостные опасные рифы.

Рифов я в договоре не обнаружил, он был будто нарочно прост, как трехлинейка Мосина, так что разобрался в нем без проблем и очень быстро. Составлено для человека, который не может решить задачу: «Человек работает с девяти часов утра и до трех с обеденным перерывом на час. Сколько часов в день он работает?» Так вот известно, что Мохаммед Али не смог решить эту задачу. А когда ему попеняли на его потрясающую глупость, радостно завопил: «Я же говорил, что я Величайший, но не гений!».

До сих пор ходят споры – нарочно он изобразил из себя идиота, чтобы не попасть в армию и не отправиться во Вьетнам, или на самом деле Али такой полудурок – но факт есть факт, задачу он решить не смог. Его комиссовали, потому что даже для армии США он был слишком, потрясающе придурковат.

Впрочем – не только для армии США. Помню, как мне знакомый врач рассказывал о медкомиссии по учету в военкомате: мажорчик, одетый очень дорого и модно долго не мог понять чего от него хотят, когда его попытались спросить о том, как он понимает пословицу «Куй железо пока горячо». Он долго рассказывал, что железо становится мягче, потому его надо скорее ковать, пока оно горячее. В конце концов ему поставили «1б», то есть – «дебил», и ни в какую армию мажорчик не отправился. Само собой, это называлось не «дебил», а: «Другие органические расстройства личности и поведения, обусловленные болезнью, травмой и дисфункцией головного мозга». При таком диагнозе – никакого тебе водительского удостоверения, никакого охотничьего оружия. Если этот мажорчик и косил таким образом от армии, то лучше было бы ее все-таки повидать, чем на всю жизнь положить на себя эдакое грязное пятно. Ни тебе должности госслужащего, ни научной работы – ни-че-го.

Все время с момента посещения Страуса я думал – надо мне это все, или нет? Зачем мне этот глупый бой? И не лечь ли в самом деле в первом раунде, как этого хотел Страус? Я ведь не профессиональный боец ММА, я писатель, продюсер, а скоро буду и еще… кое-кем. Так зачем мне вся эта чертовщина? Ради дополнительных денег? Ради нескольких десятков миллионов долларов? Да я и те деньги что у меня уже есть, не истрачу за всю свою жизнь! Ну… если только не начну их бросать направо и налево. Истратить-то можно все, что угодно – и деньги, и жизнь, только разные способы трат существуют на этом свете. Можно просто бездарно профукать, а можно сделать нечто такое, что люди запомнят на века!

Итак, зачем мне этот бой? Нет, не только, чтобы натянуть нос Страусу, и не столько. И деньги мне эти хотя и пригодятся, но не так уж и важны. А что же я хочу? Вернее – чего хочу? Шума, паблисити? Да. А еще?

А разве этого мало? За такую рекламу, за такой паблисити иной писатель и душу отдаст дьяволу! Не зря ведь мои книги продаются, как горячие пирожки! Не успевают их в магазины завозить, как все раскупают! А почему? Потому что каждому хочется посмотреть – что же это за такой писатель, который взял, и так просто отмудохал самого Мохаммеда Али! И кем бы ты ни был – белый, черный, но тебе все равно не терпится заглянуть и посмотреть хотя бы одним глазком – что это за русский, советский, о котором так много шума! О чем же он пишет?!

А еще, кроме рекламы самого себя, любимого, я создаю образ своей страны. И это перекрывает все! И деньги, и реклама меня – все это вторично. Нет большей рекламы для страны, чем советский писатель, который побивает лучшего из боксеров мира!

Пафосно? Глупо? Да ни черта подобного! Когда играет гимн страны, наши спортсмены плачут, стоя на верхней ступеньке пьедестала. И я их понимаю. У самого глаза щиплет.

Да, я патриот своей страны! Да, у меня слезы на глазах, когда играет наш гимн и вверх поднимается наш флаг! А кому это не нравится – идете вы все нахрен!

И да – скажите американцам, которые каждый день поднимают флаг США на флагшток у своего дома – что они идиоты, раз любят свою страну. Как минимум вам разобьют морду. Как максимум – отстрелят башку.

И раз я решился на такое дело, на этот бой – значит, буду бороться до конца. А еще – найду уловки, которые помогут мне свалить этого Голиафа. В честном бою у меня против него нет никаких шансов.

Хотя… что называть честным боем? Бой по боксерским правилам? Так я и не собираюсь биться по боксерским правилам. В договоре так и сказано: «Бой пройдет по правилам смешанных единоборств», и в приложении – перечень этих самых правил, которые я тут же внимательнейшим образом просмотрел. Все как обычно – не ломать, не рвать, не бить, не выкалывать.

И самая главная строчка: гарантированный приз – двадцать миллионов долларов. Таак… а что там у Али… ха! Бу-га-га! Гарантированный приз – пять миллионов долларов! Это означает, что у меня приз в четыре раза больше! А что там у нас за победу полагается? Двадцать миллионов. То есть, если я побеждаю – получаю сорок лямов?! Ох ты ж… насколько я помню, в настоящий момент это самый большой приз, который когда-либо мог получить боец на ринге. Это в двухтысячных пошли призы за сто миллионов долларов, и даже за сто пятьдесят, а сейчас даже пять миллионов – это совсем запредельно!

Кстати, очень даже показательно что мое участие оценили гораздо выше, чем участие Али. Я писатель с мировым именем, автор многих супер-популярных книг, по которым сейчас снимают сразу два фильма. Известный скандалист и убивец бандитов, русский, советский – что тоже экзотично. А кто такой Али? Черный боксер, который добился кое-какого успеха, но не такого, чтобы перебить успех советского писателя. Хе хе хе… куда там Али против нашенских! Подрасти еще! Хе хе…

Ну да, стебаюсь… а почему бы и нет? Добился я, или не добился? Хмм… ну… чего-то добился, да. Но надо двигаться дальше! Чем я выше забираюсь, чем больше мой авторитет – тем больше мое влияние на этот мир. Маленький человечек конечно тоже может сбросить камешек, способный увлечь вниз лавину, но большой человек, великан… тот может сбросить огромный камень, и уж тогда лавина неминуемо пойдет вниз с максимальной разрушительной силой! И мне нужно стать этим великаном. Обязательно!

Вот теперь – все причины, почему я согласился на этот бой. Только вот мне нужно его еще и выиграть – во что бы то ни стало. Иначе эффект будет совсем обратным, а я этого допустить не могу.

И как это сделать? Изменять правила нельзя, они писаны кровью. Нельзя ломать пальцы и выбивать глаза, нельзя втыкать пальцы в глотку и вырывать трахею – это не смертельный поединок, и мы не гладиаторы. Да и гладиаторы-то редко бились до смерти – что бы там не показывал всезнающий Голливуд. Обученный гладиатор стоил огромных денег, и ни один идиот не будет пускать его в распыл – если только не за очень, очень большие деньги! Деньги, многократно превышающие стоимость этого бойца.

Другого пути нет, кроме как рассчитывать на свои умения борца. Я не должен Али позволять драться так, как он это делает на боксерском ринге. Никакого боя в стойке! Только на ковре, только в партере!

Другой вопрос – насколько Али научился сопротивляться мне в партере? То, что его будут учить бороться – это стопроцентно. И еще будут учить бить ногами – лоукик – наше все! Вот только он всю свою жизнь учился тому, что ногами боксеры не бьют, на ногах они только передвигаются. У него в мозгу стоит ментальный барьер, и никакими тренировками, никакими внушениями его не снять! Быстро не снять…

Я учился боевому самбо, и хорошо умею работать в партере. Он – чисто боксер, и за месяц научиться тому, что умею я все равно не сможет. А что сможет? Сможет выучить пару-тройку приемов в партере, таких, как удушение, и пару болевых приемов. И все. А я знаю точки, надавив на которые заставлю его испытывать очень сильную боль, и даже парализую конечности.

Этому времени до таких изысков еще далеко. Хотя китайцы о таком знают. Вернее – знали. Теперь им не до древних знаний, сейчас китайцы лихорадочно разбираются с тем, что они натворили во время дебильной культурной революции, когда миллионы хунвейбинов уничтожали древнюю культура Китая. Пока это они соберут остатки знаний, пока это немногие оставшиеся в живых мастера единоборств и знатоки китайской медицины покажутся на поверхности, все еще боясь репрессий от толпы тупых и недалеких проводников «культуры» в некогда просвещенном Китае. А время идет! И пройдут еще десятки лет, прежде чем китайское древнее знание начнет потихоньку прокладывать дорогу в Европу и Америку. Но до того времени еще годы и годы, и кроме меня таким искусством владеют немногие, совсем не многие – в целом мире!

Я подписал договор, не внеся в него никаких изменений. Моим менеджером выступил Страус, в качестве представителя нашего с ним продюсерского центра «Страус и Карпофф», и этот самый центр уже занимался организацией матча и продажей сопутствующих матчу ништяков, таких как трансляции и реклама. Прибыль обещала быть очень серьезной.

Матч предположительно должен был состояться через две недели. Я бы мог выйти на бой хоть завтра, как скорее всего и Мохаммед Али, но дело-то тут было совсем не в нас. Нужно договориться о трансляции, нужно подписать договоры с рекламщиками, а еще – разместить где только можно информацию о этом самом матче. Иначе что толку от боя, если его никто не сможет увидеть?

В этот же день мне позвонили из Ньюпорт-Бич. Рой Дисней. Он поздравил меня с началом съемок фильма по моему сериалу «Нед», и сообщил о том, что у него есть для меня две новости. Первая – это то, что риэлтер, которого он попросил поработать для меня, нашел замечательную виллу рядом с его, Роя виллой. При этой вилле имеется и свой причал для яхт, так что если я пожелаю, могу приехать и купить таковое чудо. Только надо делать это быстрее – вилла очень хороша и охотники на нее найдутся. Стоимость виллы – два с половиной миллиона долларов.

В прошлый раз, когда я гостил у Роя Диснея, увидев его виллу, тут же пожелал приобрести нечто подобное, а желание свое полушуточно озвучил своему новому приятелю. Тот воспринял мои слова всерьез и предложил поискать для меня хороший вариант – через своего риэлтера. И вот, спустя несколько месяцев, мое желание может осуществиться. И кстати – почему бы и нет?

Я тут же попросил Роя назначить встречу с риэлтером для просмотра этой виллы, и сказал, что после окончания нашего разговора закажу билеты на ближайший самолет до Ньюпорт-Бич. И чтобы он подсказал мне, в каком отеле города лучше остановиться. Само собой, Рой тут же пригласил меня на свою виллу, никаких отелей – даже смешно! На что я конечно же согласился.

Второй вопрос он озвучивать не стал, сказав, что поговорит об этом со мной при нашей встрече уже на месте. На том мы и закончили наш разговор.

Уже когда я по телефону заказал билет на завтрашний самолет, мне вдруг стало ужасно жалко этого дома, в котором я сейчас живу, и в котором прожил достаточно долго, чтобы его полюбить. Монклер – хороший, тихий городишко, в котором живут обеспеченные, добропорядочные граждане США, и мне уезжать отсюда как-то даже и не хочется. Хотя и надо быть поближе к тому месту, которое для меня скоро станет очень и очень важным: «Студия Уолт Дисней». Голливуд. Тут будут снимать моего «Гарри».

Но я не буду продавать этот дом. Пусть стоит. Пусть в нем живут Серхио и Амалия. Заботятся о доме, поддерживают сад. А когда я буду приезжать в Нью-Йорк, стану в этом доме жить. Вот и будет все нормально, и просто отлично.

Кстати, надо сразу же начать строительные работы в новом доме – спортзал, тир, без этого никак. Хмм… а вдруг там еще и нельзя оборудовать спортзал и тир?! Если нельзя – такая вилла мне и нафиг не нужна. В общем – надо ее вначале посмотреть.

Ольгу отправил к ее сыну. Хотел вначале взять с собой, но потом передумал – а зачем? Пусть с сыном побудет, а то ведь скоро поедем на съемки, несколько недель его не увидит. Да и вообще – когда я перееду в Ньюпорт-Бич, до сына ей достать будет трудно. Я сам предложил – пускай раз в месяц летает к отцу с матерью, побудет там дней пять-шесть – типа выходные, а потом возвращается на работу. Ведь фактически у нее нет выходных дней, когда она находится со мной рядом.

На следующий день около полудня я уже выходил из самолета в Ньюпорт-Бич, вернее не в в самом Ньюпорт-Бич, а в восьми километрах от него, в аэропорте Джон Уэйн. Ха! Вообще-то он сейчас еще называется Оранж Кантри Аэропорт, и аэропортом Джона Уэйна станет только в 1979 году. Этот аэропорт раньше принадлежал военной базе, но когда в 1942 году ее закрыли – стал коммерческим аэропортом, который обслуживает в том числе и Лос-Анджелес. Сюда есть прямой рейс из Нью-Йорка, аэропорта Кеннеди.

Чем мне еще интересен Ньюпорт-Бич, кроме океана и почти постоянной солнечной погоды? Тем, что отсюда до Лос-Анджелеса, а соответственно и до Голливуда – около шестидесяти километров. При великолепном нынешнем качестве американских дорог, при отсутствии загруженности магистралей, при полном отсутствии камер фиксации скорости и всякой такой мерзости – максимум полчаса езды. Полчаса – и ты уже на берегу океана! Полчаса – и ты снова в Голливуде, смотришь за тем, как идут съемки фильма по твоей книге! Разве плохо? Не зря именно здесь поселился Рой Дисней – мужик соображает, как совместить и удовольствие, и работу.

Рой – кроме всего прочего, кроме работы в папиной компании – еще и заядлый яхтсмен. И не просто яхтсмен, а можно даже сказать – великий яхтсмен. Он за свою жизнь установил несколько мировых рекордом на однокорпусной яхте и внесен так сказать в анналы сообщества яхтсменов. На самом деле крутой мэн, не офисный планктон. И вообще – очень приличный человек, насколько можно быть приличным, занимаясь крупным бизнесом и ворочая капиталами.

Впрочем – вероятно у меня сложился некий стереотип о том, что согласно Марксу в основе каждого крупного капитала лежит преступление. Не знаю, какое преступление лежит в основе капитала Гейтса или того же Диснея – что-то мне как-то не видится, чтобы они разбойничали на большой дороге или кидали людей на деньги. Придумали, воплотили – заработали денег. А то, что им повезло, и они даже не рассчитывали столько заработать – так на то она и лотерея.

Кстати сказать, насколько я знаю – в Уолт Дисней вообще очень приличная работа. Это не Макдональдс, который стал символом хреновой работы и отсутствия перспективы, в «Диснее» ценят работников и оплачивают их работу по справедливости. Помню, внучатая племянница Уолта Диснея даже скандал устроила – почему это Боб Айгер, генеральный директор «Уолт Дисней Компани» зарабатывает такие огромные деньги – даже больше ее самой, наследницы! А он в год получал жалованье в 65 миллионов долларов (2018 год). Плюс еще и разовые премии – например за приобретение «Уолт Дисней» одной хорошей компании Айгер получил премию в 23 миллиона долларов.

Но пока что Айгеру на настоящий момент всего двадцать с небольшим лет и он работает на местном телевидении, рассказывая о погоде дебелым домохозяйкам. И даже не мысли о том, чтобы работать в компании «Уолт Дисней». До главы компании ему еще очень и очень далеко. Дорога в целую жизнь.

Меня встречал мужчина лет тридцати с табличкой «Майкл Карпофф» в руках – симпатичный, улыбчивый он представился Стивом, помощником Роя Диснея. Роя самого сейчас нет на месте, он в офисе, но обязательно встретится со мной вечером и просит меня обязательно его дождаться. А пока – мы сразу же едем к риэлтеру (она уже ждет), и оттуда на виллу, которая предлагается к продаже.

Сказано – сделано. Кадиллак темно-синего цвета несет на нас по дороге к Ньюпорт-Бич. У меня с собой только небольшой чемодан с трусами-носками и всякое такое. Штаны-рубашки куплю в магазине на месте, если понадобятся, конечно. Пара штанов и рубашек у меня с собой есть. Не люблю путешествовать с кучей барахла, с огромными чемоданами к которым хоть мотор приделывай – и поехал верхом. Громадные чемоданы – это для бедных, экономящих на каждой копейке. А мне какого черта экономить? Денег у меня больше, чем можно разумно потратить за всю свою жизнь. А тогда зачем жаться? Не люблю жадных богатых жлобов.

Риэлтер, или риэлтерша – что более по-русски, но грамматически звучит не очень верно, молодая женщина лет тридцати из «креативного класса» – вечная белозубая улыбка-маска, подчеркнуто элегантный деловой наряд, в общем и целом самая настоящая бизнес-вуман в самом что ни на есть ее худшем виде. Почему-то я не люблю таких слишком лощеных, слишком сияющих «успехом» людей. Мне они кажутся фальшивыми и напыщенными.