Глава 2

– Вот так… держи крепче… огонь!

– Ха! А ты думала – как в кино? Пиу-пиу? Это я тебе еще сорок пятый калибр не дал. Тот ствол у тебя просто бы из рук улетел. Сильно ушиблась? Ну… дай, поцелую. Ну вот, легче стало?

– Легче, – Ниночка улыбнулась и осторожно потрогала припухшую губу: – Он лягается, как лошадь!

– А вот крепче надо было держать, я же тебе показывал! И вот так – в полуприседе. Тогда твое тело образует с пистолетом единое целое и амортизирует отдачу.

– А почему ты так не стреляешь? Ты просто вскидываешь и – бах! И всегда попадаешь!

– Это называется «интуитивная стрельба» и достигается многократными, тысячекратными повторениями. Я не целюсь, я указываю стволом на цель, и мой мозг производит вычисления, определяя расстояние, траекторию полета пули, учитывая мощность заряда, побочные факторы вроде ветра, дождя, температуры воздуха и даже степень изношенности ствола оружия.

– Это как так?! Как такое возможно?! Это фантастика какая-то!

– Ничего фантастического. Просто опыт, умение, интуиция. Именно потому и называется «интуитивная стрельба». То есть мне не нужно принимать какие-то позы, делать что-то особенное, чтобы попасть в цель. Я вижу цель и отправляю в нее пулю, а мой мозг, как вычислительная машина, делает все возможное для того, чтобы я попал. Ну, вот представь – ты берешь камень и бросаешь его в цель. Просто ведь, да, – взяла камень, подняла его, замахнулась, метнула. И попала. А ты осознаешь, сколько при этом ты сделала вычислений? Рассчитала расстояние, взвесила на руке снаряд, отправила его в цель по дуге, рассчитав так, чтобы ему не помешало земное притяжение. И тогда чем отличается стрельба от метания камня? Да по большому счету – ничем. Я тебе показывал, как я метаю ножи?

– Ты метаешь ножи? – Ниночка почему-то сильно удивилась.

– Метать-то их может каждый, – усмехнулся я, – но метать так, чтобы они попадали в цель и вонзались – вот это гораздо сложнее. Ну так вот, метаю ножи я очень недурно. Все, что можно метнуть, все, что втыкается в цель, – для меня не проблема. И тут принцип тот же – ты бросаешь, мозг контролирует, направляет. Метнула нож двадцать тысяч раз – вот ты уже и попадаешь куда надо.

Ниночка потрогала револьвер, который лежал перед ней на столе, повернулась ко мне, покусала губу и чужим, глухим голосом сказала:

– Они хотели, чтобы я тебя убила.

– Но ты отказалась, – равнодушно пожал плечами я. – И тогда они ограничились тем, что ты будешь постоянно их информировать: что я делаю, где бываю, о чем говорю. Так?

– Так. – Ниночка всхлипнула. – Иначе бы они меня не выпустили! Я дала подписку!

– Что они тебе про меня рассказали?

– Что… что ты не хочешь возвращаться домой. Что тебя завербовали американские спецслужбы, но если ты вернешься – тебя простят и все забудут. Что я должна сделать все, чтобы ты вернулся в Союз.

– А чем обосновали мое убийство?

– Сказали, что, если не будет успехов, что если я увижу, что ты работаешь против родины, – я должна тебя убить. Но я сразу сказала, что делать этого не буду.

– А они что?

– Ты знаешь, самое интересное, что… ничего. Они будто ждали такого ответа. Даже не удивились. Взяли с меня кучу подписок, а еще сказали, что, если я не буду сотрудничать, маме будет очень плохо. Ее выгонят с работы. А может, даже и посадят – за пособничество предателям родины.

– Каким предателям, черт подери?! Что за глупости?

– Раз я не хочу сотрудничать, значит, автоматически становлюсь предателем родины. А мама мне помогает. Вот и…

– Чушь собачья! Это не 37-й год. Тебя просто пугнули.

Мы помолчали, а потом я спросил, в общем-то уже зная ответ:

– Ты ведь могла меня убить. Например – сейчас. Выстрелила мне в затылок, и все. Никаких проблем. Случайный выстрел. Такое бывает. Тебя бы выслали, на родине наградили, может, даже квартиру бы дали. Новую. Это легко – подняла ствол, нажала на спуск, и… все. Не думала об этом?

– Кем ты меня считаешь? – Губы Ниночки прыгали, она едва выговаривала слова. – Ведь я люблю тебя! Может, ты и правда запутался в чем-то, может, ты не понимаешь, что делаешь, но я все равно буду с тобой!

– Чтобы освещать мою деятельность? – криво усмехнулся я.

– Иначе меня просто бы не выпустили. А я должна была быть рядом с тобой.

– Зачем?

– Я же сказала – я люблю тебя! И я на все бы пошла, чтобы быть рядом с тобой! А эти все подписки… чушь собачья! Не буду я ничего писать! И звонить им не буду! Пошли они к чертовой матери! Ты бы знал, сколько они у меня крови выпили! Спрашивали, спрашивали, спрашивали… да все с подковыркой, все эдак с хитрецой – мол, скрываешь! Дошли до того, что начали узнавать, как мы с тобой… ну… в постели! Я не выдержала и матом их! Я матом не ругаюсь, а тут… сама не знаю, как вырвалось, – обложила их, как грузчик. Они были очень удивлены. Думала – побьют меня. Но не били. Только грозились.

Ниночка вдруг засмеялась, не выдержал и я – хохотнул. Потом прижал ее к себе, и так мы стояли с минуту – не двигаясь, ничего не говоря.

Люблю ли я ее? Не знаю. Наверное, нет. Желание обладать ей – да, на высшем уровне. Да и можно ли ее не хотеть? Эту спортивную стройняшку, эту мимимишную куколку, мечту любого мужчины за сорок! В свои двадцать лет она выглядит максимум шестнадцатилетней, а при своей некоторой наивности внутри у нее, как оказалось, проходит стальной стержень! Сломать – можно. Согнуть – нет.

Обычная русская девчонка. Такие ползали перед окопами, собирая раненых, каждую секунду рискуя своей жизнью, такие часами лежали на нейтральной полосе, выцеливая вражеского снайпера. На таких женщинах и стоит, держится вся Россия.

Наверное, это нехорошо – жить с девушкой, зная, что у нас с ней нет никакого будущего. Что я, скорее всего, на ней не женюсь. Ведь я уже женат. Есть у меня жена, любимая жена – там, в прошлом-будущем, в 2018 году. Я так-то совсем не против двоеженства и всяких там гаремов (одна стирает, другая готовит, третья любит), но… не могу этого объяснить. Знаю, с Ниночкой мы все равно расстанемся. Будет у нее своя жизнь, молодой парень, который ее полюбит и которого полюбит она, но пока что вот так: ослепляющая страсть, желание, сравнимое со сходом лавины, и покой, когда теплое, гладкое, желанное сопит тебе в подмышку, и постоянно хочется ее погладить, как кошечку, прильнувшую к твоему боку.

Я уже давно вывел для себя формулу, которая помогает мне в жизни: жить нужно одним днем. Кто-то может понять это неправильно, но вот как я это понимаю: живи сейчас. Не потом, когда ты заработаешь денег и уж тогда-то заживешь! Не потом, когда ты накопишь еще больше денег и купишь ну совсем замечательную машину, а пока поездишь на этой, сортире на колесах. Нет. Так нельзя. Радуйся каждому дню – у тебя есть что надеть, обуться, крыша над головой, родня, друзья – радуйся! Живи! У тебя есть ВСЕ, что тебе нужно! А ведь «завтра» может и не быть…

Ну да, у кого-то там яхты по 20 метров длиной. Личные самолеты. Куча денег. Только вот в могилу они их с собой не заберут. Сдохнут они так же, как и ты, а может, и гораздо хуже – ведь болезни не разбирают. Даже миллиардер, который сменил десяток сердец, все равно помер, не оставив после себя никакой хорошей памяти – только зло и проклятия.

Но да речь не о том. Кто-то может спросить – а зачем этот идиот вытащил в США свою подружку, которую не очень-то и любит, если уж так пристрастно подойти к этому вопросу. И это при том, что черные банды точат на меня зубы, спецслужбы наворачивают вокруг меня круги – так зачем мне здесь Ниночка?

И я бы ответил: а ты хорошо подумал? Ты подумал о том, как она будет жить в СССР с клеймом подружки «врага народа»? Да, сейчас не 37-й год. Но это ничего не отменяет – затаскают, уволят со службы, карьеры не будет никакой. Она ЗАМАРАНА общением со мной. То же самое Махров – но с ним все сложнее. Ну так вот: Ниночка. Какое-то время «кровавая гэбня» будет уверена, что Ниночка истово и продуктивно «барабанит», рассказывая обо мне все подробности, вплоть до интимных. (А чего стесняться? Советский человек не должен стесняться условностей! Работа есть работа!) Потом, конечно, ее раскусят и потребуют вернуться. Только вот тут уже будет выбор: возвращаться или нет. Деньги-то мне на что, если я на них не могу устроить жизнь своих друзей? И своих подруг. Я ведь своих на войне не бросаю. Кстати, и не своих – тоже. Своего всегда вытащу, буду бороться за него до последнего. Врага – добью. И это нормально, это война. Вечная война! И я с нее не уходил.

А пословица дебильная. Кто ее придумал, я не знаю, но вы только вдумайтесь в смысл этого идиотизма: «Русские своих на войне не бросают!» А НЕ своих бросать можно? Ну то есть Федька мне друг, я его не брошу. И с Васькой вчера из консервной банки спирт разведенный пили – это свой. А вон тот, из третьего взвода – нах… он мне нужен? Он же не свой!

Если бы люди почаще вдумывались в свои слова, в мире точно поуменьшилось бы глупости.

Почему я не вытащил сюда Зину? Во-первых, потому, что она бы просто-напросто не поехала. Помню, как мы с ней расстались, – по ее, между прочим, инициативе. Я не знаю, что послужило причиной такого ее решения, причин может быть много, но факт есть факт – мне дали пенделя под зад, и полетел я с крыльца, как несчастный котенок, попавшийся под ногу пьяному хозяину. Но и не в обиде дело. Если бы знал, что ей угрожает опасность, – я бы вытащил ее любой ценой. Шантажировал бы наши «органы», интриговал, но увез сюда. Даже против ее воли. Уж нашел бы способ, как это сделать.

Только вот ей ничегошеньки не угрожает. Зина – профессор медицины, ученый (ученая?) с мировым именем! Это она сделала так, что моя память уподобилась интернету, из которого я могу вытащить все виденное и прочитанное мной за всю мою жизнь. Это она разработала методики по лечению психики больных людей, и эти методики используют светила медицины во всех странах – от Африки до Австралии. У нее научные работы опубликованы на десяти языках мира! Или больше, чем на десяти.

В общем, на нее как сядешь, так и слезешь. Шум будет до небес. Потому ее трогать побоятся. Так, пожурят слегка, допросят – только ей на это плевать. Зина – боевая баба, войну прошла, под бомбами оперировала, ранена и награждена. Что ей какие-то там гэбэшники?! Я ее хорошо знаю – она бесстрашна, как коза, взбирающаяся на скалу. И умна, как… как доктор наук, профессор медицины!

Махрова сюда вытащить? А зачем? Он тут зачахнет. Дома у него любимое дело, издательство, которое он поднял до самых что ни на есть высот (не без моей помощи, между прочим!). План он выполняет и перевыполняет, а то, что какой-то там пригретый им писатель отказывается по свистку органов возвращаться на родину – так он-то при чем? Вы с писателя и спросите. Махров его заставлял остаться на чужбине? Нет! Ну и отвалите. Леха Махров тоже – как сядешь на него, так и слезешь. Вернее – скатишься кувырком.

В общем, если кому и могли принести неприятности мои зарубежные экзерсисы, так это Ниночке. Вот я ее и вытащил. Тем более что очень этого хотел чисто по-мужски – трудно долго жить без подруги. Не вечно же со Сьюзен или Пегги устраивать секс-марафоны…

А еще был и некий прагматичный интерес совсем даже в другом плане: через Ниночку я косвенно могу понять, какой именно интерес ко мне у наших родных спецслужб, почуять, чем все это пахнет. И теперь четко вижу – пахнет здоровенной подгнившей кучей дерьма. Вот зачем они пытались заставить Ниночку меня уконтрапупить? Типа – уговаривали ее! Ведь ясно было, что она на это дело не годится: и не обучена, и морально не подготовлена, и просто – она совсем другой человек! Не способна она вот так подойти к своему товарищу, своему любовнику и воткнуть ему отравленную иглу в какое-нибудь укромное место!

Кстати, иглу она мне отдала – сразу же после того, как мы остались одни. Интересная такая игла – в колпачке. Царапнул ей – и как минимум паралич обеспечен. Ну а если воткнул – то все, кранты! Какой-то биологический яд, разрушающийся в теле жертвы за считаные минуты. Но при этом успевающий лишить жертву всяческих надежд на дальнейшее пребывание в этом мире. Остановка дыхания, сердца, паралич конечностей – весь приятный набор последствий этого укола. «Зачетный» яд, точно! И кто там говорит, что предки были неизобретательны и не умели устранять противников? Умели только ледорубами бошки проламывать? Вот вам пример – яд, который не оставляет следов! (Ниночка рассказала – ей популярно объяснили.)

Нет, так-то я читал о подобных ядах, но думал, что они появились только в двухтысячных годах, но чтобы в 1971 году? Хотя… из глубин головы тут же всплывает: «рицин». Точно, болгарского писателя диссидента Маркова грохнули совсем недавно – в конце шестидесятых годов. Зонтиком прохожий кольнул, вот и нет диссидента. Нет человека – нет проблемы.

Кстати, это не Сталин сказал. Это фраза из романа «Дети Арбата». Сталин ее никогда не говорил.

Понаприписывали Усатому столько, что аж завидно – надо же таким эпическим злодеем выставить человека, самый злодейский из злодеев! Как Иван Грозный, якобы убивший своего несчастного сына, помершего по дороге в монастырь, ибо был сильно болен. Ну да, как обычно – «англичанка гадит». Как только у нас на Руси появляется «царь», которого можно назвать великим, так и столько на него дерьма выливает просвещенная Европа, что он просто тонет под слоем нечистот, брошенных в него леди и джентльменами. И правильно! Я их понимаю! Зачем им великий русский лидер?! Зачем им Сталин, Грозный или Путин? Им нужен бесхребетник-болтун вроде Горбачева или самовлюбленный алкаш вроде Ельцина, при которых так удобно грабить погрязшую в нищете Россию.

Помню я 90-е, ничего не забыл! Тогда чуть не сорвался и не начал отстреливать гадов! Только мысль о том, что жена с дочкой без меня будут страдать – вот что остановило. Все равно бы меня вычислили и убили. Даже в хлам разрушенные, разогнанные мразью Бакатиным спецслужбы все еще работали и дело свое знали. Не все в них занимались только крышеванием и грабежами предпринимателей. Были люди и идейные.

Впрочем, сейчас не о том. Сейчас вот об этой девчонке, которая, похоже, не понимает, что она здесь вообще делает. Здесь – это у меня дома, в США, город Монклер, поместье Майкл Карпофф.

Итак, мысль у меня сразу возникла вот какая: Ниночка – это предупреждение. Вроде черной метки. Мол, это последний раз мы тебе говорим: не вернешься – будешь убит. Типа передали мне приветик через Ниночку. Потому и про яд ей рассказали – про действие его и все такое.

Да, и оставался кро-о-охотный шанс на то, что Ниночка вдруг спятит и все-таки меня убьет. Но он настолько низок, что не отличается от нуля. Но спецслужбы не упускают никаких возможностей, никаких шансов.

Кстати, я на них не в обиде. Делают свое дело, то, что им приказали делать. Иногда тупо делают, иногда виртуозно, но что точно они не делают – не занимаются крышеванием бизнеса и отмыванием денег. Ну нет пока что такого в «клятом Союзе»! Не воруют! А если и воруют, то могут так загреметь… по максимуму загреметь.

Я ничуть не идеализирую так называемый «совок», но порядок в нем все-таки был. Это при Путине в России навели кое-какой порядок, начались посадки особо наглых воров, бандитов, а было… просто вспоминать жутко. И казалось, эта пакость никогда не закончится. А ведь закончилось! Как-то незаметно все эти «бригады» перекочевали кто в тюрьмы, кто в больнички, а кто и на кладбища, в могилки. И кто это сделал? Да они же и сделали – «кровавая гэбня», вечно обруганная и клятая. Перестреляли и пересажали. Да я и сам к этому руку приложил. Десятка два авторитетов на мне висят. Не сам, по службе, конечно, но… висят. Но тсс! Тайна сия велика есть! Для обывателей. Ну и для тех, кто не посвящен.

Мысль научить Ниночку стрелять появилась у меня как-то сразу – после первой же долгой и жаркой ночи. Утром, когда я чистил зубы и стоял под струями в душе, в голову стукнуло – а почему бы и нет? Пусть учится стрелять! Рукопашный боец из нее аховый – при ее сорока пяти килограммах она может свалить такого, как я, только ударом в пах, и то если я буду спать, или прыгнув мне на голову с двадцатого этажа. А вот ствол – это да! Как там сказано? «Бог сделал людей сильными и слабыми, и только полковник Кольт уравнял их шансы»? Как-то так, в вариантах. Этот мне нравится больше.

Ну так вот: пусть Ниночка умеет стрелять. И не просто умеет стрелять, а я сделаю из нее телохранителя, который прикроет мне спину, пока буду принимать поздравления от благодарных читателей, каждый раз ожидая выстрела или удара ножом. Два глаза хорошо, четыре – лучше. Что? Лучше муха с ее фасеточными глазами? Лучше. Но перебор.

Кстати, стреляет Ниночка хорошо. Есть у нее чутье на расстояние, есть глазомер – не надо забывать, что она все-таки спортсменка, гимнастка, а для гимнастки мастерское владение своим телом есть жизненно необходимое условие. Чуть промажешь, чуть недотянешь – и готов тяжелый перелом, ушиб внутренних органов. А можно и вообще шею сломать. Так что рефлексы у Ниночки на высоте и ничуть не притупились за то время, которое прошло с момента ухода ее из большого спорта. Ну… мне так кажется.

Вот только оружие ей нужно под стать комплекции. Всякие там «кольты» сорок пятого калибра, а также ручные пулеметы будут смотреться в ее ласковых ручках в высшей степени презабавно. Потому для нее будет «вальтер ППК». Компактный, очень похожий на «макаров», только изящнее и легче – точно под ее руку. Калибр 7,65 – вполне достойно. На 25 метров пробивает три доски 20 мм толщиной. А мощнее и не надо. Это оружие скрытого ношения для обычных граждан – не для спецназа или киллеров. Тут огневой контакт будет максимум на 7–10 метров, можно сказать в упор. И бронежилет пробивать не придется – не настала эпоха бронежилетов скрытого ношения. Да и нескрытого – тоже. Семь патронов в магазине, восьмой в стволе – вполне прилично. Восемь человек можно свалить. А когда патроны закончатся – нажал кнопочку вверху на щечке рукояти, магазин – бах! И уже валяется на полу. И ты вставляешь новый магазин. Секунда! И пистолет готов к стрельбе. Хорошо!

У «макарова» ты должен долго и мучительно выщелкивать магазин из рукояти, поддевая тугую защелку на тыльнике. Потом выдергиваешь магазин и вставляешь новый. Ну и сам пистолет тяжелее, массивнее и менее эргономичен. Нет, ну так-то я лично, если бы выбор стоял – «вальтер» или «макаров», – взял бы «макаров». 9 мэ-мэ все-таки и прицельная дальность 50 метров против 25 вальтеровских, но этот пистолет для Нины, так что без вариантов.

– Итак, моя дорогая, ты убедилась – полицейский «смит и вессон» не для тебя. А тогда попробуй вот этот!

Я достал коробку с «вальтером», раскрыл ее, достал пистолет и, вставив в него уже заполненный магазин, передернул затвор, загоняя патрон в патронник. Затем опустил флажок, блокируя выстрел предохранителем, и подал ствол Ниночке.

– Смотри, нравится?

Ниночка осторожно взяла пистолет в руку, погладила другой и уважительно сказала:

– Красивый! И в руку ложится хорошо! А тот (она указала на полицейский револьвер) какой-то грубый, неудобный. А этот женский! Прямо для меня!