Глава 2
Шторм

У гномов не принято давать имена кораблям. По их мнению, имена можно давать только одушевленным существам, а разве у кораблей может быть душа? Здесь мнение Данута не совпадало с мнением гворнов, но кто его спрашивал? К тому же, гномы рационалисты. Посему, пассажирские суда будут числиться как «П.К.», грузовые «Г.К.», имеющие собственный номер, а военные имеют лишь номер – длинный ряд цифр, понятный только сведущему гворну.

Данут находился на трехмачтовой шхуне, на носу которой блестели медные буквы и цифры «П.К. – 298». Справа шли еще два корабля подобного типа, носившие на бортах буквы «Г.К.», какие-то трехзначные номера, а прикрывал их караван пароход, за номером номер «17», зато на его палубе стояли какие-то зачехленные штуки, с которыми лучше не знакомиться ни пиратам, ни хищным тварям, в изобилии водившимся в море Петронелл.

Одно дело идти на корабле в качестве моряка (неважно, командуешь ли ты судном, или исполняешь чужие приказы), совсем другое – плыть на оном в качестве пассажира. Пассажиром (причем, не простым, а почетным!), Данут не бывал никогда. Тут тебе и каюта первого класса с иллюминатором, отдельным чуланчиком для умывания и прочего, и завтрак-обед-ужин в кают-компании, за одним столом с первым помощником капитана (сам капитан, если на корабле все в порядке, показывается пассажирам только при посадке и расставании!), вместе с еще четырьмя важными особами, одна из которых, является еще и твоим будущим начальником. Да, именно так. Данут направлялся на Землю предков не в роли зеваки-путешественника, а в качестве простого рабочего поисково-геологической партии, а Главный геолог фактории – мэтр Громеверт, возвращался к работе после очередного отпуска.

Почему Данут выбрал именно эту профессию, он бы ответить толком не смог, да и какая разница? Важны являлось то, что он мог, с чистой совестью, убраться куда подальше от Фаркрайна. Ну, а пока он на судне, он важный гость. Впрочем, в этом тоже была своя прелесть.

Некоторое неудобство доставляли размеры. Гномы, хотя и не были крошками, что описываются в сказках, но, тем не менее, самые рослые из них едва доставали до груди Данута и, соответственно, вся обстановка на корабле, включая мебель, была приспособлена под их габариты. За обеденным столом юноша кое-как умещался, а вот на койке вытянуться во весь рост не удавалось. Да и спускаясь по трапам, Данут то и дело стукался затылком о низкие потолки. Ну, приходилось мириться и с этим.

Хуже другое. И команда, и пассажиры – сплошь гномы, отправляющиеся на «историческую родину» своих предков, (а также орков и людей, в незапамятные времена переселившихся в Фаркрайн), вели очень специфические разговоры, в которых юноша мало что понимал. Ну, что он мог ответить, если механики начинали спор о методах экономии топлива, а инженеры – о качественных отличиях оцинкованного металла от черепицы, при изготовлении кровли кирпичных домов? Или – следует ли устраивать патио, если вокруг домов растут деревья? Данут и слова-то такого не слышал – «патио». Единственное, что мог сделать юноша – это внимательно слушать, глубокомысленно кивать, восхищаться репликам своих соседей, предоставляя собеседникам говорить, сколько им влезет. Зато уже на второй день он приобрел репутацию толкового юноши, хорошо разбирающегося в сортах армированной стали, сведущего в тонкостях ремонта дизельных двигателей в полевых условиях и разбирающегося в свайных и ленточных фундаментах.

Здесь могла бы выручить хорошая книга, но как на грех, пассажирские корабли не имели библиотек, а у соседей нашлись только справочники по ремонту и эксплуатации двигателей, сборники статей по последним достижениям в области металлургии, обзоры научной литературы (опять-таки в области инженерного дела и точных наук), да астрономические таблицы. Единственная книга, которую Данут был в состоянии прочитать, это была «Энциклопедия по родовспоможению и общей гинекологии», принадлежавшая одному из врачей, но после первой страницы, изобиловавшей мудреными словами, юноша понял, что эта книга написана не для него. А уж иллюстрации, вклеенные в «Энциклопедию», он даже и смотреть не стал. Данут уже раз сто отругал себя, что не прикупил в Скаллене какую-нибудь интересную книгу, а еще лучше – три-четыре, благо, что деньги у него были, а книжных магазинов в городе гномов было достаточно. И цены на книги, по меркам Тангейна, были мизерными. Но он тогда подумал, что книга будет излишней тяжестью. Мог бы и догадаться, что не самому тащить, а кораблю такая «тяжесть» не помеха. Вот, не глупец ли он после этого? Да и по приезду на место хорошая книга пригодилась бы. Вот, почему бы ему было не запастись книгами по геологии? У его будущего начальника в каюте оказались только отчеты.

От скуки, напавшей на него уже на вторые сутки пребывания на борту в качестве бездельника (виноват, пассажира), Данут принялся рассматривать море, а также его обитателей. А что там интересного в море? Чайки летают, о чем-то спорят, орут. Видимо, не могут поделить рыбу. Время от времени появляются резвящиеся дельфины. Вот на этих красавцев можно смотреть долго, но они не любят пересекаться с курсом корабля, и правильно делают. Немало еще найдется людей, кто с удовольствием начнет охотится на дельфина, чтобы только полюбоваться своим «искусством», а не для того, чтобы употребить в пищу. Вот, китов здесь почему-то не видно. Не то в теплых морях их не водится, не то – уплыли куда-нибудь.

Если судить по брызгам, иной раз залетавшим на палубу вместе с ветром, влаге, осевшей на губах, то вода в нем соленая, как и на севере. Но, наверное, морской воде и положено быть соленой? При случае, следует расспросить умных людей, или самому где-нибудь почитать, так оно или нет. Любопытно ж узнать, почему в озерах и реках вода пресная, а в море соленая. Или, есть озера и реки, где вода тоже соленая? Ну, не может такого быть, чтобы этому не было объяснения!

А вот краски моря совсем другие, нежели у Ватрона, чьи воды напоминают не то ртуть, не то свинец, с примесью бирюзы. Теплый Петронелл было более ярким, более насыщенным, что ли.

Данут зачем-то начал считать оттенки воды. Сине-зеленый, понятное дело, был тут самым главным. Но если присмотреться, то кроме синевы был еще и голубой цвет, причем, присутствовали совершенно разные оттенки – был и нежно-голубой, был голубой насыщенный и, еще какой-то, отличавшийся от всех прочих цветов, но его названия парень просто не знал. Так же и с зеленым. Тут тебе и обычный цвет, как у травы (да, а ведь трава-то, если подумать, тоже разных оттенков – тот же лопух, скажем, отличается по цвету одуванчика, или сурепки!). А если посмотреть против солнца, то можно рассмотреть еще и розовые тона, желтые, фиолетовые. Насчитав семнадцать различных оттенков, парень сбился со счета, плюнул – он не художник, так что вполне может обойтись без знания всей палитры красок.

Было немножко обидно за родной Ватрон, чьи воды были не такими яркими, как поверхность здешнего теплого моря, но немного подумав, Данут успокоился. Скорее всего, дело не в самих красках, их освещении солнцем, а в нем самом. Когда он ходил за морским зверем, на рыбную ловлю, у него просто не было времени рассматривать все цвета и краски родного моря. А уж когда приходилось вертеть весло, будучи гребцом на галере орков, то уж тем более. Вот, если бы он побездельничал денек-другой на море Ватрон, то отыскал бы не меньше оттенков, а то и больше.

После ужина, что подавался ему прямо в каюту, Данут вышел погулять на палубу. Полюбовавшись на пенный след за кормой судна, посмотрев на солнце, парень ощутил какую-то странную тревогу. Вроде, все идет хорошо. Но появилось ощущение, что что-то откуда-то надвигается. Может, скоро пойдет дождь? Помнится, на море Ватрон, следовало ожидать сырого снега, или снега с дождем. Хуже, если следом за ним шла какая-нибудь пакость, вроде шторма.

Собираясь вернуться в свою каюту, парень наткнулся на самого капитана. Хм. А ведь капитан почти не появлялся. Ну, разве что, время от времени заходил на мостик, но потом укрывался в своей каюте. Стало быть, назревает что-то неприятное.

Господин Гэйн был очень серьезен. После церемонного поклона, воспитанник орков поинтересовался:

– Кажется, нас ждет что-то странное?

Гном с удивлением посмотрел на своего пассажира, о котором он знал только то, что тот оказал огромную услугу всем гномам и, потому, снизошел до разговора, а не предложил отправляться по своим делам.

– Что, например? Косяк летучей рыбы? – шутливо спросил капитан.

– Косяк летучей рыбы мы с вами переживем. Думаю, нечто похуже, – хмыкнул Данут. – Понимаю, что теплое море – это не Ватрон, но там мне приходилось несколько раз попадать в шторм. Вот, сейчас примерно, у меня такое же чувство, какое бывало перед штормом. Только простите – почему оно возникает, объяснить не могу. Кости не ломит, в пояснице тоже не стреляет.

Гном посмотрел на пассажира уже несколько иными глазами.

– Вам доводилось ходить по морю Ватрон? – с удивлением спросил Гэйн.

– И даже доводилось командовать судном, – улыбнулся Данут. Но чтобы его не приняли за хвастуна, уточнил: – Правда, это был простой рыбацкий коч, и мое судно было раз в десять меньше вашего, и у него был только один парус.

– В вашем возрасте, господин Таггерт, даже командовать парусной шлюпкой – огромная редкость, – с уважением сказал капитан.

– Ну, так уж вышло, – развел руками Данут, не желая пускаться в подробности.

– Ну, коли вы обладаете даром предчувствия, могу сказать, что вы правы. Да, барометр падает, – сообщил капитан. Подумав, едва заметно вздохнул. – Ожидается буря.

Что такое барометр Данут не знал, тем более, почему он может «падать». Но за несколько дней, что он провел на судне, успел убедиться, что капитан и команда – мастера своего дела. Ему, имевшему опыт вождения по морю одномачтового коча и галеры (то суденышко, что они угнали с Бучем, не в счет) и, имевшему смутное представление, как управляться с трехмачтовым кораблем, с огромным количеством парусов, казалось вообще чудом, что в этом во всем можно разбираться. Но признаваться, что он не знает, что такое «барометр», Данут не смог. Чтобы не выглядеть невеждой, он с важным видом поинтересовался:

– Насколько упал барометр?

– В настоящий момент стоит на делении в двадцать девять дюймов, – любезно сообщил капитан.

Коль скоро речь пошла о дюймах, о делениях, то Данут сообразил, что «барометр» какой-то прибор, напоминавший градусник. Когда-то старый помор говорил, что перед штормом падает давление, потому что у него начиналась ломота в костях. Значит, барометр измеряет давление.

– А нормальным, насколько я помню, считается тридцать два дюйма?

– Даже тридцать – это еще ничего, – ответил капитан, посмотрев на юношу с еще большим уважением. – Но я боюсь, что в ближайшие час-два барометр упадет до двадцати шести.

– Я смогу чем-нибудь помочь? – поинтересовался парень.

– Лучшая помощь от пассажира – это когда он не мешает, – улыбнулся гном.

Данут и не подумал обижаться. Он и сам прекрасно понимал, что во время шторма на судне (да и не только!), желательно, чтобы никто не путался под ногами.

– Если будет какое-то дело, не требующее навыков – просто прикажите мне его выполнить, без церемоний, – предложил Данут.

– Непременно! – пообещал господин Гейн, давая понять, что ему некогда.

Еще раз поклонившись капитану, Данут ушел в каюту, чтобы не мешать команде и лег спать, справедливо рассудив, что омжет так получиться, что скоро спать будет некогда. С рассветом он увидел в иллюминатор, что южная часть горизонта стала заволакиваться черными тучами. Судя по шуму на палубе, топоту матросов и скрипу канатов, капитан приказал задраить все люки, спустить лишние паруса, чтобы уменьшить их площадь. Скорее всего, моряки, борясь с ветром, сворачивают паруса и прикрепляют их к мачтам. Данут подумал – а почему бы не убрать все паруса? Но, сам же ответил, что в этом случае корабль потеряет устойчивость, и станет простой игрушкой в могучих лапах стихии.

Неожиданно, в дверь каюты постучали. Данут не успел ответить, как внутрь вбежал молодой гном. Не спрашивая разрешения, тот подскочил к иллюминатору, проверив его крепления. Убедившись, что все задраено наглухо, матрос кивнул, и побежал дальше, навещая каюты прочих пассажиров.

Шторм грянул часа через два. Данут, находившийся в каюте, был вынужден взяться за поручень, прикрепленный к койке. Похоже, корабль то подкидывает на гребень гигантской волны, то бросает вниз, словно в пучину. Даже внизу было слышно, как скрипят тросы, а канаты и фалы звенели, словно струны, по которым бил сумасшедший музыкант. Те паруса, что оставались на мачтах, хлопали, будто играли в «ладушки». Иллюминаторы дребезжали, словно телега на железном ходу, едущая по каменной мостовой и, кажется, грозились вырваться из пазов.

Неожиданно, в дверь застучали. Данут, преодолевая качку, открыл дверь. За ней оказался давешний моряк – мокрый с головы до пят, и смертельно усталый.

– Капитан просит пассажиров, кто в силах, помочь в трюме на помпе, – едва сумел выговорить парень.

– Пробоина? – озабоченно спросил Данут, натягивая сапоги и стаскивая с вешалки свою куртку.

– Выбило один из люков, волна пошла вниз, – пояснил посыльный.

«Если только залило, то не страшно», подумал Данут, спускаясь в трюмное отделение. Но, оказавшись внизу, едва не присвистнул, обнаружив, что половина трюма залита водой. (Вспомнил, что свистеть на корабле – плохая примета! Сам-то он в подобные приметы не верил, но кто знает, как к этому относятся гномы?) Видимо, волна, выбившая люк, сделанный из крепких досок, была очень мощной, или же внутри дерева отыскалась какая-то «червоточина», неприметная на взгляд, но оказавшаяся «слабым» звеном. Что ж, такое тоже бывает.

На поверхности плавают какие-то мешки, деревяшки, да еще и орущие крысы. Ну, как же без крыс? Даже такие аккуратисты, как гномы, ничего не могли поделать против этой напасти.

В трюме стояло две ручных помпы, но работала только одна, на которой стояли два вымотавшихся гнома, по очереди нажимавших на деревянные рычаги. Этих парней он почти не знал. Кажется, из числа водителей, отправившихся обслуживать самобеглые коляски.

– Сменить? – спросил Данут.

Оба гнома помотали головой, кивнув на вторую помпу, с одним рычагом. Прежде чем встать за помпу, Данут осмотрел рычаг – он, хотя и был рассчитан на руку гнома, но ничего, сойдет, отследил взглядом длинный шланг, сделанный из какого-то непонятного материала, похожего на кожу, выведенный куда-то за борт.

Зачем-то поплевав на руки, парень нажал на рычаг обеими руками, ожидая, что тот будет работать туго, со скрипом, но к своему удивлению обнаружил, что он выжимается очень легко, а вода, сразу же забурливавшая внутри шланга и, выплеснувшаяся куда-то наружу, хотя и не дала видимого результата и в трюме ее пока не убавилось (еще бы, откачать половину не так-то просто!), зато придала сил его собратьям на второй помпе. Оба гнома, словно бы обрели «второе дыхание», или пожелали посоревноваться с новичком-человеком. Смерив взглядом водителей, уже через силу тянувших рычаги туда-сюда, парень мысленно хмыкнул. Что ж, пусть стараются, а вот ему спешить не стоит. Коль скоро кораблю ничего не грозит – пробоины нет, не заливает и вода в трюме не прибывает, так и рвать жилы нет надобности. Он когда-то имел дело и с одноручной помпой, и с двуручной и знал, что один человек выдыхается быстрее, нежели двое.

Толкать рычаг насоса было одно удовольствие, но воспитанник орков прекрасно понимал, что это удовольствие лишь кажущееся. При всей его недюжинной силе, монотонность работы, рано или поздно, сломит любого силача. Посему, Данут решил работать одной рукой, чтобы сэкономить силы.

Правая рука начала уставать минут через десять. Не дожидаясь, пока она совсем утомится, парень поменял руки, принявшись толкать рычаг левой.

А ведь похоже, что у них все получается! Если присмотреться, то можно заметить, что вода в трюме начала убывать. Не так быстро, как если бы здесь работала помпа на газолине, но все-таки! Поначалу об этом можно было судить, глядя на стены трюма, там где была «граница» между сухими досками и сырыми. Вон, уже и крысы перестали орать, а нашли себе местечко посуше и, принялись вылизываться, словно кошки, да и мешки плавно опустились на груду других мешков, отчего-то не всплывших. Теперь можно перевести дыхание, немного передохнуть.

– Отдохнем? – предложил Данут гномам, но те лишь покачали головами. Понятное дело – если капитан скомандовал становиться к помпам, и выкачать всю воду, то эти ребята будут ее качать, пока не обнажится днище. Вздохнув, юноша перевел дух и принялся толкать рычаг. Неприлично отдыхать, если рядом работают.

Вскоре показалась деревянная решетка, застилавшая днище. И хотя кое-где оставались лужи, работа закончена. Редко бывает, чтобы трюм был абсолютно сухой. И, похоже, пока они откачивали воду, шторм выдохся.