Цитаты из книг автора «Евгений Рудашевский»

У каждого мужчины должна быть своя сталь. Для неё обязательно придёт время.

Не бери оружие, если не готов однажды им воспользоваться, – прошептал Артём.

Жеребец начинает думать, что ему безопасно, только когда он стоит лицом к лицу с объездчиком…

И вообще, плохое – это всегда отсутствие хорошего. Понимаешь? Это как с темнотой, которой на самом деле не существует. Есть только свет. А когда он заканчивается, приходит тьма. Так и со всем остальным. Нет жестокости, есть недостаток человечности. Нет лени, есть недостаток мотивации. Смотри на всё, думая о хорошем, не придавай плохому самостоятельности, чтобы не усиливать его. Не борись с плохим, а сражайся за хорошее!»

Никогда не ругай других людей. Тем более своих родителей.

У каждой вещи должна быть своя история, – Сергей Николаевич с улыбкой поучал профессора. – Если на камере нет царапин, в ней нет жизни.

– Спасибо за справку, – Сергей Николаевич закатил глаза. – Далее.

Знаешь, отец говорил, что мы разучились решать простые задачи. Всегда ищем сложные решения, и это нас губит. Нас спрашивают, сколько будет два плюс два, а мы ищем подвох, примешиваем закон больших чисел, вспоминаем Пуанкаре или Гильберта, в итоге остаёмся без решения там, где справился бы любой ребёнок, ведь его ещё не надрессировали искать сложные

– И потом, – отчим всякий раз, отвлекаясь от еды, промокал салфеткой губы, – книга должна жить. Переходить от человека к человеку, из поколения в поколение. Вот у меня стоят «Страсти ума» Стоуна, может, видел? Книжка мне досталась от отца. Отличный биографический роман о Фрейде. И жизнь самогó Фрейда там описана подробно, а вот про его смерть в книге ничего не сказано. Не знаю, почему так. Может, Стоун вкладывал в это какой-то особый смысл. В общем, отец прочитал книгу, а на последней странице от руки сам добавил: «Фрейд умер 23 сентября 1939 года в Лондоне от двух уколов, сделанных лечащим врачом по его просьбе, – боль стала невыносимой». Так что теперь эта книга с историей. И мне это нравится. Я вижу в ней не только текст. А с ридером пропадает общность. Ты будто всегда начинаешь с пустого места.

Максим неуверенно пожал плечами. Впрочем, признал, что и сам частенько забывает автора только что прочитанного в ридере произведения. У него был старенький «Оникс» с шестидюймовым экраном. Не самая удобная модель, но Максим к ней привык. – Можно переслать файл. – Можно, – кивнул отчим. – Но иногда хочется дать именно книгу. Да и самому бывает приятно пролистать её. Откроешь где-нибудь посередине и втянешься. Мне это нравится. Мама сидела довольная. Надеялась, что сын продолжит спор, но Максим молчал. Не хотел ничего говорить. Обдумывал услышанное.