Цитаты из книги «Аксенов»

Давай мы вернемся вот к чему. Итак, Вася стал стилягой. А как он стал стилягой? Я считаю, что в два этапа… Нет, в три. Первый этап – оркестр Олега Лундстрема, джаз репатриантов из Шанхая приехал в Казань. Вася их увидел – а музыку такую о

Сделал идею. В его сочинениях нетрудно найти множество мест, где описано, как одеты люди, описано со значением. Например, он описывает какого-то известного поэта, называя его, извини, «дурно одетый марксистский пиздючок, весь пропахший ссаками»…

А.К.: Правильно, я ж говорю, бывают такие люди, которые просто не могут одеться непродуманно. А Вася из этого вообще идею сделал.

А.К.: Вот я и говорю… А игрушки развивают в человеке внимание к мелким вещам, они мелкие сами, они соразмерны мелкому человеку. И Васе в детстве было не на чем развивать такую память. А возникла и развилась эта память на вещи, в том числе и мелкие, у Васи, когда он стал подростком и юношей. Когда он стал стилягой. Потому что из этого и возникали стиляги – из неприятия окружающего мира и его мелких, даже мельчайших вещей. И потом Васино это стиляжество стало знаменитым. Спроси у среднего читателя: Василий Аксенов – кто такой? Это знаменитый человек, писатель и стиляга. Это просто вторым идет после писательства.

А для Аксенова все персонажи – свои

А у него в жизни кого только не было – и врач Антон Вальтер, и бичи, и мужики вроде деда Моченкина, и столичная «золотая молодежь». Он не определенный слой людей знал – деревенских или интеллигенцию, – а весь народ. Поэтому я еще раз скажу: в этом смысле он был универсальным и уникальным русским писателем.

Е.П.: И когда я в «Бочкотаре» читаю полубредовый монолог Володи Телескопова, я вижу, что это невозможно написать, не проживши такую жизнь, как Вася…

А.К.: Врастал. Это моя идея фикс. Аксенов врастал в страну, в народ. Он проникал, по всем линиям, повсюду проникал. Вот почему он и писатель такой. Не певец города, но и не писатель – чистый деревенщик. Не совсем писатель-модернист. Е.П.: Не писатель чисто интеллигенции…

Выводы он сделал такие, что не случайно его считали к концу жизни то левым, то правым. Ибо и это тоже было заложено в детстве, где не было у него однозначных решений. А в дальнейшем – и черно-белого изображения окружавшей его действительности. В Магадане половина жителей были освободившиеся зэки. Если бы Евгению Семеновну арестовали второй раз не в Магадане, а в Казани, то ее сын был бы в городе как зачумленный, от него бежали бы, понимаешь? А здесь классная руководительница как ни в чем не бывало его спрашивает: «Вася, а почему ты не вступаешь в комсомол»?

Этот текст вообще можно было бы назвать «Удивительные приключения В. П. Аксенова в стране большевиков, рассказанные его друзьями». Ведь такая жизнь, как у него, мало кому из писателей выпала. Вот смотри, у тебя, например, с рождения и до шестнадцати лет ничего такого уж особенно яркого или экзотичного не было. И моя жизнь до шестнадцати лет тоже, можно сказать, не была, никак не протекала.