V

В 1990-е годы у исследователей появилась, наконец, возможность дышать свободнее (и даже беспрепятственно выезжать за границу…). Постепенно стали появляться новые объективные исследовательские статьи, переводились книги западных авторов. Однако удар, нанесенный советским режимом, был силен: он оставил, я бы сказал, антропологическую рану на всех живущих в России и на территории бывшего СССР. Люди все еще были дезориентированы, кто-то боялся, так сказать, по инерции, но большинство страдало оттого, что просто не умело жить свободно и мыслить вне штампов. Тем не менее, позитивный процесс пошел.

На рубеже веков стали появляться и мои публикации: они выходили в сборниках научных конференций МГУ, ГИМа, профильных музеев, а затем и Российской академии наук.^[93] Среди прочего, пользуясь самой широкой документальной базой, я пересмотрел и отверг тезис об исключительно негативном влиянии присоединения России к континентальной блокаде Англии. Сухие цифры свидетельствовали, что главной причиной финансовых проблем стало увеличение военного бюджета, а не часто саботируемое российским правительством следование принципам торговой блокады. Данный доклад был мною прочитан на заседании Центра экономической истории (МГУ), а затем опубликован в университетском сборнике.^[94]

Наконец, в 2004 году вышла в свет моя монография «Правда о войне 1812 года», которая имела огромный резонанс: она обсуждалась и в академических кругах – и даже в популярных ток-шоу на центральном ТВ. Данная книга стала фактически первой монографией, посвященной войне 1812 г., которая была по своему стилю не описательная, но сконцентрированная на решении конкретных концептуально важных задач. Среди них – причины, характер и значение войны. Кроме того, я старался придать объем объяснению исторического действа, часто рассказывая о широком контексте событий и совершая экскурсы в смежные темы и эпохи. Помимо перечисленного, значительное место было уделено методологии исследования.

Отчасти подобное согласуется с тем, что мне рассказывал о методе создания своих произведений (спектаклей, фильмов, а также книги воспоминаний) один из величайших режиссеров XX века – Франко Дзеффирелли (1923 г. р.). Мне посчастливилось быть с ним в добрых отношениях – и вот как он мне описывал очередность собственных целей: «Прежде всего, я показываю красивый и четкий «фасад» – этот первый план понятен почти всей публике. Далее, я создаю множество деталей, которые уже доступны лишь искушенным людям. И некоторые способны увидеть нечто важное и отчасти мною замаскированное».

С самого начала интуитивно, а затем уже осознанно я избрал определенный стиль и метод исследования, а именно – комплексный подход, многофакторное описание, сообщение раскрытию темы как можно большего объема. Если мы говорим о войне, то нет никакого смысла разводить графоманию о том, как батальон номер такой-то убежал за овраг. Потому что, прежде всего, надо выяснить, как он вообще там оказался! С кем и почему воевал? Из кого состоял: предположим, старослуживые или новобранцы, голодные или при достатке фуража, какой расы, этноса, роста, темперамента и т. д. Кто являлся командующим армии или корпуса: какой нации, веры, что за психологический тип? Были ли у него физиологические недостатки или болезни, которые могли влиять на поведение? Был ли он связан с партиями или коррупционными схемами? Как он относился к государству, к данной конкретной войне? Была ли у него, в конце концов, собственность в тех городах, которые он сдавал? Был ли он бедным служащим или богатым помещиком? Какова была погода в тот день, когда упомянутый батальон героически направился к оврагу? Например, дождь или гололедица многое меняет в возможностях участников процесса и в оценках их деятельности историками. Всегда интересны взаимоотношения между начальниками и между сословиями. К примеру, историку войны 1812 года важно знать о том, что, к примеру, М.И. Кутузов и П.И. Багратион были большими врагами друг другу, чем лично Наполеону – или, наоборот, он – врагом им обоим. Существенно и понимание отношений солдат и офицеров внутри русской армии, в которой имели место телесные наказания (в наполеоновских войсках – запрещены). Хорошо бы иметь сведения не только о численности войск на поле Бородинского сражения, но и о том, что в русской армии уже тогда числилось несколько тысяч мародеров (а после боя их количество возросло в разы!).

Далее. Большинство историков упоминают авторов источников (того, кто создал документ или мемуары) даже без обозначения, кем он был по званию, возрасту, нации, политическим взглядам и психологическому складу. А все это категорически важно: ведь степень доверия к источнику или исходные данные для обдумывания цитаты невозможны без знания подробностей. Поразительно, но абсолютное большинство моих коллег об этом не задумываются – плывут по течению и продолжают увеличивать макулатуру. Конечно, это великий и тяжкий труд – выяснять все детально, проверять информацию и знать контекст события, но иначе теряется смысл научной работы. Методология, которую я применяю, подразумевает ответ на все эти и многие другие вопросы. Поэтому, как вы уже заметили, я постоянно привожу годы жизни, часто нацию, профессию и т. д. тех, на кого ссылаюсь или кого описываю.

Кроме означенного, я являюсь сторонником контакта с артефактами и книгами, а не с ксероксами – или тем более с плоским миром оцифрованного для интернета. Безусловно, в этом техническом новшестве есть масса позитивного – кому-то подобное может сократить время поиска материала (хотя до сих пор большая часть необходимых источников и исследований не оцифрованы), но для глубокого исследования подобный образ жизни не подходит. Уничтожается контекст, чувство реальности и связи с ушедшей эпохой, отмирает важнейшее – атмосфера, ощущение и память физических действий.

Краеугольными камнями, используемой мной методологии являлись и являются:

– истина как высшая ценность;

– материалистический подход к изучению исторических процессов и явлений;

– классическая европейская логика;

– принцип историзма;

– возврат к изучению всех доступных первоисточников;

– принцип системности;

– междисциплинарный подход к исследованию (использование знаний и методик нейрофизиологии, психиатрии, антропологии, экономики, социологии, военных прикладных дисциплин, вспомогательных исторических дисциплин, методов математического анализа и т. д.);

– практическая польза (об этом мои коллеги часто забывают…).

Стоит подчеркнуть: многие науки (к примеру, физика, химия, биология и др.) постоянно развиваются, в них происходят качественные изменения, открываются по-настоящему новые горизонты и методики. Во многом из-за цензуры и штампов история сильно отстает от них: хотя имеет все потенциальные возможности для похожей эволюции. Подобному способствует также лень и косность сознания значительного числа моих коллег, которые привыкли повторять бессмысленные байки, удобные для жизни на государственной дотации (вот почему я считаю, что историки должны стараться от нее отказаться).

Еще А.П. Чехов (1860–1904) был убежден: «Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения; что же национально, то уже не наука». Точно так же и не бывает «национальных» таблиц химических элементов, национальных законов физики, математики, национальных геометрических формул. Медицинская наука не говорит, предположим, о «патриотической гонорее» или «отечественном сифилисе», нет «отечественных» молекул и атомов, не существует патриотических синусов и косинусов. Те авторы, которые пренебрегают этим очевидным знанием, компрометируют историю как науку: это настоящие вредители. Поэтому совершенно невозможно, чтобы российские ученые-историки использовали местечковый и противоречащий фактам термин «Отечественная война»: для любого их западного коллеги подобное будет абсурдным.

Подчеркну: большой ошибкой является отсылка к «традиционности» и «давности» использования того или иного термина или концепции. Наука не стоит на месте – и постоянно отказывается от устаревших и неверных теорий. Подобное относится и к идеологическому фейку «Отечественная война». В конце концов, я приведу такой яркий пример. В Венской сокровищнице (Schatzkammer) есть экспонат – бивень жирного нарвала (которым млекопитающее, среди прочего, привлекает самок). Так вот: долгие века этот предмет рассматривался (и учеными, и монархами) за «рог единорога», но затем выяснилась его истинная суть. Вот такая же история и с «Отечественной войной 1812 года»: на самом деле – это отнюдь не украшение мифического животного…

Если история является наукой, то она должна быть прикладной и полезной, как полезна биология, медицина, физика, инженерное дело и т. д. Истории необходимо эволюционировать из пересказа сказок или даже простого механического выявления подлинных фактов многовековой давности – в эффективного аналитика, который может объяснить суть процесса, предложить способы исправления ошибок (и на основе широчайшей базы точно выявленных и сформулированных знаний о прошлом предсказывать развитие явления или процесса в будущем). Долгое время историю использовали для пропагандистского «улучшения» прошлого или, в лучшем случае, удовлетворения собственного любопытства (что само по себе неплохо, но для науки недостаточно) – теперь ей пора перерасти в нечто более полезное и солидное.

Здесь стоит процитировать знаменитого французского философа Габриэля Бонно де Мабли (1709–1785): «Именно потому, что люди, то ли по безразличию своему, то ли из лености или самонадеянности, не хотят перенимать опыт протекших веков, всякое столетие являет собой зрелище всех тех же заблуждений и бедствий. Глупое невежество готово в который уже раз посадить корабль на рифы, а вокруг мы видим во множестве плавающие обломки, несчастные останки тысяч кораблекрушений».^[95] Поразительные слова, которые были сформулированы давно, точно и (благодаря людской глупости) бесполезно. Именно для улучшения жизни в настоящем и будущем мы должны узнать правду о том, как царь Александр I вместо реформ занялся кровавой и ненужной агрессией во внешней политике, о склочности и бездарности многих русских военных командующих, о коррупции и безнаказанности властей, которые были неподконтрольны гражданскому обществу. Всем жителям цивилизованных стран стоит помнить об уничтожении Римской империи пущенными в тыл варварами (сегодня Запад наводнен новыми дикарями – но качественно более опасными, ибо они заражены религиозной идеологией смерти).

Продолжим. Среди прочего, в работе 2004 г. я сильно продвинулся на пути выявления истинного характера войны 1812 г.: с международной, исторической и с юридической точки зрения, тогда имела место Шестая антифранцузская коалиция. Кроме того, мною были изучены внутриполитические аспекты – и сделан вывод, что термин «Отечественная война» категорически противоречит сути явления. Никакого серьезного «народного» сопротивления армия Наполеона в России не встретила, зато имели место многочисленные случаи коллаборационизма, антикрепостнические бунты и желание некоторых национальных регионов восстановить независимость от Российской империи. Анализ первоисточников свидетельствует: основная вина в развязывании кровавого противостояния, на самом деле, лежит на русском императоре Александре I. Все это стало значительным шагом к выявлению и полному пониманию истинной природы тех событий: я говорю о гражданской войне, которая началась в России в 1812 году параллельно с Русской кампанией Наполеона (но это уже тема нынешнего труда). Отдельная большая глава отводилась изучению деятельности М.И. Кутузова: первоисточники полностью поменяли образ выдающегося полководца (подробнее об этом – в соответствующей главе). Таким образом, я имею основания констатировать, что существует история войны 1812 года до упомянутой книги 2004 года – и после ее публикации. Показательно, что даже упертые пропагандисты от науки были вынуждены сочинять статьи, пытающиеся заново оправдать уже давно устоявшийся идеологический термин «Отечественная война».^[96] Вместе с тем даже в официозной российской энциклопедии впервые появилась формулировка (пусть пока осторожная и хитрая) о начале складывания Шестой антифранцузской коалиции уже в 1812 году.^[97] Стоит подчеркнуть, что в те годы я не знал еще о неопубликованной давней статье Н.А. Троицкого, в которой он высказывал теоретические сомнения в возможности использования этого злополучного понятия. Кроме того, Николай Алексеевич выступал с позиций теоретического марксизма, а я шел по пути, так сказать, практического историзма. Сами исторические факты, проанализированные мной, буквально выдавливали несуразный догматический штамп о «справедливой» и «народно-освободительной» войне 1812 года.

Какой же была реакция научного сообщества на публикацию моей монографии? Как это ни удивительно (учитывая политический контекст), но абсолютное большинство ученых мою концепцию и выводы поддержали. К примеру, кандидат исторических наук, главный государственный инспектор Отдела лицензирования, аккредитации, контроля и надзора, подтверждения документов государственного образца об образовании Службы по контролю и надзору в сфере образования Калининградской области Правительства Калининградской области И.Г. Дырышева в своей кандидатской диссертации делает вывод: «Интересна и неожиданна по своему содержанию работа E.H. Понасенкова «Правда о войне 1812 года»».^[98] Кандидат исторических наук, профессор Академии военных наук С.Д. Сахончик утверждает в своей диссертации «Полководческая деятельность генерал-фельдмаршала М.И. Кутузова в Отечественной войне 1812 года», что М.И. Кутузов изображен в трудах Е.Н. Понасенкова более реалистично.^[99] Доктор исторических наук, профессор, заместитель заведующего кафедрой истории Военного университета Министерства обороны РФ, И.А. Шейн, в своей монографии, специально посвященной историографии войны 1812 года обращается к теме современных обобщающих работ – и утверждает: «Анализ содержимого комплексного научного исследования и публикаций В.М. Безотосного, Е.Н. Понасенкова, О.В. Соколова, Н.А. Троицкого, некоторых коллективных трудов, свидетельствует о различной степени научного осмысления исследуемой темы, а также о существенных отличиях в понимании авторами основных положений современной концепции этой войны».^[100]

Признанный специалист по военной истории эпохи Наполеона, А.А. Васильев, в откровенно хвалебной рецензии (Рейтар. Военно-исторический журнал. № 7, 4/2004, с. 251–253) на мою монографию 2004 года («Правда о войне 1812 года») среди прочего писал, что эта книга продолжает дело монографий доктора исторических наук Н.А. Троицкого и доктора исторических наук А.И. Попова, но все концептуальные тезисы выражены гораздо точнее и новее. А.А. Васильев также пишет, что я «совершенно прав, рассматривая события 1812 г. как войну между наполеоновской империей и 6-й антифранцузской коалицией, в которой Россия вовсе не была жертвой «неспровоцированной агрессии» (Там же, с. 252). Рецензент полностью поддерживает мои выводы о негативной роли императора Александр и о том, что «полуварварская Россия» в 1812 году лишь помогла Англии и укрепила цепи собственного народа.

Безусловно, весома оценка моей монографии, сделанная А.Н. Сахаровым (1930–2019). Несколько слов об этом ученом: доктор исторических наук, профессор, директор Института российской истории РАН (1993–2010), главный редактор издательства «Наука» (1971–1974); в 1999 году совместно с академиком Г.Н. Севостьяновым (1916–2013) написал письмо тогдашнему директору ФСБ Владимиру Путину о необходимости рассекречивания и публикации информационных обзоров органов госбезопасности об экономическом и политическом положении в СССР; входил в Комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. В последние годы А.Н. Сахаров часто приглашал меня выступать в академических кругах (одно из специальных заседаний состоялось в Общественной палате РФ). Так вот, Андрей Николаевич даже в публичном интервью не побоялся назвать мою монографию «прекрасной», сообщил, что будет на нее ссылаться в новом издании своей известной биографии Александра I, а также заявил, что пересмотр исторических мифов – это «абсолютно правильно».^[101]

В последние годы своей жизни я получил множество лестных слов в собственноручных письмах и в телефонных беседах от крупнейшего специалиста по эпохе 1812 года – доктора исторических наук, профессора Н.А. Троицкого. Дело будущего: обработка подобного материала – и его публикация (одно из писем приведено в иллюстрациях к настоящей книге). Ряд известных современных исследователей уже ссылаются на мою монографию или помещают ее в список использованной литературы.^[102] Книга 2004 года сегодня находится в научных и учебных библиотеках многих университетов Европы и США.

Уже вскоре после публикации значительные отрывки из моих работ нашли место, например, в солидном издании МГИМО «Россия и Европа. Эпоха Наполеоновских войн» (М., 2012). Его авторы акцентировали именно мою точку зрения относительно влияния присоединения России к блокаде Англии (с. 134). Вообще же я должен заметить, что коллеги, поддержавшие мои выводы, со временем только утвердятся в этом своем суждении. Как легко проверить в открытых источниках, я еще ни разу не ошибался в прогнозах политического и социального свойства – и могу иметь смелость утверждать: именно за моим видением и общей концепцией событий эпохи 1812 года – будущее.

За эти годы СМИ России и Европы проявляли немалый интерес к моим публикациям. Среди прочего упомяну интервью прославленной французской газете «Фигаро»^[103] и ряд материалов в авторитетнейшем политическом еженедельнике «Коммерсантъ-Власть» (см. в разделе библиографии). Кроме того, я с успехом выпустил на ТВ 7-серийный авторский документальный фильм «Правда о войне 1812 года» (ТВ-КП, 2012 г.) и прочитал ряд лекций на телеканале «Дождь» (об этом и других выступлениях подробнее – см. в разделе, посвященном библиографии).

Нашлись, конечно, и те, кого моя книга и статьи заставили понервничать и сделать много подлостей и глупостей. Как правило – это маргиналы, не являющиеся профессиональными историками, а также отдельные сотрудники музеев, которым мои публикации помешали продолжить безнаказанно и комфортно внедрять пошлейшую пропаганду среди наивных посетителей. Кроме того – функционеры от науки, которые боятся за свои кресла и гранты. Но чаще всего злобствование объясняется банальной завистью. Вообще, как вы скоро узнаете, зависть в качестве симптома и явления – одно из краеугольных для сюжета данной книги. Однако никто из них – ни единый человек – так и не опубликовал серьезного критического разбора моей книги: ибо для этого нужны огромные знания, а вот они, как раз, воспрепятствуют критике моих выводов.

Надо сказать, что мои выступления на конференциях в МГУ, в Центре экономической истории МГУ и тем более монография (впервые в истории МГУ