Отзывы на книги автора «Евгений Петров»

Здесь были Киса и Ося

Как я стала общаться в реальной жизни после того, как прочла эту книгу...

- Девушка, я, конечно, извиняюсь, но вы мне на ногу наступили...

- Хамите!

- Что ж вы на таких каблуках-то стоите? Вон место свободное!

- Хо-хо!

Или:

- Все, я пошла.

- Чего пошла... езжай в таксо!

Или:

- Какая у тебя курточка классная!

- Вообще-то, это мексиканский тушкан.

Ну и наконец:

- Иван Андреевич, не учите меня жить!

- Девушка, тяните билет уже наконец...

Здесь были Киса и Ося

Как я стала общаться в реальной жизни после того, как прочла эту книгу...

- Девушка, я, конечно, извиняюсь, но вы мне на ногу наступили...

- Хамите!

- Что ж вы на таких каблуках-то стоите? Вон место свободное!

- Хо-хо!

Или:

- Все, я пошла.

- Чего пошла... езжай в таксо!

Или:

- Какая у тебя курточка классная!

- Вообще-то, это мексиканский тушкан.

Ну и наконец:

- Иван Андреевич, не учите меня жить!

- Девушка, тяните билет уже наконец...

Здесь были Киса и Ося

Как я стала общаться в реальной жизни после того, как прочла эту книгу...

- Девушка, я, конечно, извиняюсь, но вы мне на ногу наступили...

- Хамите!

- Что ж вы на таких каблуках-то стоите? Вон место свободное!

- Хо-хо!

Или:

- Все, я пошла.

- Чего пошла... езжай в таксо!

Или:

- Какая у тебя курточка классная!

- Вообще-то, это мексиканский тушкан.

Ну и наконец:

- Иван Андреевич, не учите меня жить!

- Девушка, тяните билет уже наконец...

Здесь были Киса и Ося

Как я стала общаться в реальной жизни после того, как прочла эту книгу...

- Девушка, я, конечно, извиняюсь, но вы мне на ногу наступили...

- Хамите!

- Что ж вы на таких каблуках-то стоите? Вон место свободное!

- Хо-хо!

Или:

- Все, я пошла.

- Чего пошла... езжай в таксо!

Или:

- Какая у тебя курточка классная!

- Вообще-то, это мексиканский тушкан.

Ну и наконец:

- Иван Андреевич, не учите меня жить!

- Девушка, тяните билет уже наконец...

Здесь были Киса и Ося

Как я стала общаться в реальной жизни после того, как прочла эту книгу...

- Девушка, я, конечно, извиняюсь, но вы мне на ногу наступили...

- Хамите!

- Что ж вы на таких каблуках-то стоите? Вон место свободное!

- Хо-хо!

Или:

- Все, я пошла.

- Чего пошла... езжай в таксо!

Или:

- Какая у тебя курточка классная!

- Вообще-то, это мексиканский тушкан.

Ну и наконец:

- Иван Андреевич, не учите меня жить!

- Девушка, тяните билет уже наконец...

Здесь были Киса и Ося

Как я стала общаться в реальной жизни после того, как прочла эту книгу...

- Девушка, я, конечно, извиняюсь, но вы мне на ногу наступили...

- Хамите!

- Что ж вы на таких каблуках-то стоите? Вон место свободное!

- Хо-хо!

Или:

- Все, я пошла.

- Чего пошла... езжай в таксо!

Или:

- Какая у тебя курточка классная!

- Вообще-то, это мексиканский тушкан.

Ну и наконец:

- Иван Андреевич, не учите меня жить!

- Девушка, тяните билет уже наконец...

В отличие от Гришковца, Ильф с Петровым в Америке были, проехались по ней, к ней принюхались, и выдали о ней свое, более авторитетное и длинное мнение, приправленное почти что острым соусом советской цензуры. И, конечно, тончайшим в Галактике юмором.

Казалось бы, почти сто лет назад писатели увидели совсем другую страну, ведь мир-то очень быстро движется, а Америка движется еще быстрее. Но они видели ту же Америку, что и сейчас, и Бог, да и я тоже, тому свидетель. Они видели то, что видел я, и что осталось прежним – жизнь в рассрочку, пятизвездочный сервис, «Борзые» автобусы, которые уже тогда помогали людям колесить по дорогам, которые, кстати, до сих пор как стекло.

Они видели, как полиция преследует их авто не из подозрений, а только для того, чтобы проверить, не сбились ли они с пути.

Они, точно как я, встретили в США свой самый тоскливый Новый год, когда домой хотелось больше, чем когда-либо.

Ильф с Петровым видели и то, что я еще только увижу, но что тоже осталось прежним – Нью-Йорк, который так же полон и быстр; Эмпайр-Стэйт, который все еще, а точнее – снова, самое высокое здание Нью-Йорка; Большой каньон и Ниагарский водопад.

А еще то, что изменилось очень, и я сам это видел: Чикаго; положение черных и отношение к ним; голливудское кино; любопытство американцев и резиновая жвачка переименованная на сто восемьдесят градусов.

Но самое ценное – это то, что они видели, но что я не увижу и не сделаю уже никогда. И пустой до скуки Лас-Вегас – это даже не капля в море. Они пили коктейли с Хемингуэем, совсем недавно написавшим «Фиесту». Они видели Делано Рузвельта на расстоянии шепота, и болтали с Фордом, когда это еще был человек.

Стоит ли это читать тем, кого Штаты не касаются? Да, потому что они касаются всех, потому что это написали Ильф и Петров и потому что you never know. Вот откуда я мог знать, что именно Ильф и Петров расскажут мне, за что Аль Капоне уселся в Алькатрас? Или почему на самом деле Филиппины получили независимость. Не Википедией единой начитан человек, и эта почти библейская истина прекрасна.

История о наваго-индейце-торговце; об англичанине, жившем в двух часах от Парижа; и пяти миллионах, которые должны остаться единственными средствами к существованию богачей – рассмешили и вызвали желание позвонить кому-то, только чтобы рассказать. А это вам не это, согласитесь.

Я много был в Америке, и я ее люблю. Читать о ней, смотреть на нее, спорить о ней с кем-то и внутренне не одобрять некоторые ее внутренности. Но я всегда буду в нее хотеть. Сама она изменилась, но как и Ильф с Петровым, я видел, что в нее очень хочется возвращаться, но жить почему-то хочется не там. И это неизменно.

В отличие от Гришковца, Ильф с Петровым в Америке были, проехались по ней, к ней принюхались, и выдали о ней свое, более авторитетное и длинное мнение, приправленное почти что острым соусом советской цензуры. И, конечно, тончайшим в Галактике юмором.

Казалось бы, почти сто лет назад писатели увидели совсем другую страну, ведь мир-то очень быстро движется, а Америка движется еще быстрее. Но они видели ту же Америку, что и сейчас, и Бог, да и я тоже, тому свидетель. Они видели то, что видел я, и что осталось прежним – жизнь в рассрочку, пятизвездочный сервис, «Борзые» автобусы, которые уже тогда помогали людям колесить по дорогам, которые, кстати, до сих пор как стекло.

Они видели, как полиция преследует их авто не из подозрений, а только для того, чтобы проверить, не сбились ли они с пути.

Они, точно как я, встретили в США свой самый тоскливый Новый год, когда домой хотелось больше, чем когда-либо.

Ильф с Петровым видели и то, что я еще только увижу, но что тоже осталось прежним – Нью-Йорк, который так же полон и быстр; Эмпайр-Стэйт, который все еще, а точнее – снова, самое высокое здание Нью-Йорка; Большой каньон и Ниагарский водопад.

А еще то, что изменилось очень, и я сам это видел: Чикаго; положение черных и отношение к ним; голливудское кино; любопытство американцев и резиновая жвачка переименованная на сто восемьдесят градусов.

Но самое ценное – это то, что они видели, но что я не увижу и не сделаю уже никогда. И пустой до скуки Лас-Вегас – это даже не капля в море. Они пили коктейли с Хемингуэем, совсем недавно написавшим «Фиесту». Они видели Делано Рузвельта на расстоянии шепота, и болтали с Фордом, когда это еще был человек.

Стоит ли это читать тем, кого Штаты не касаются? Да, потому что они касаются всех, потому что это написали Ильф и Петров и потому что you never know. Вот откуда я мог знать, что именно Ильф и Петров расскажут мне, за что Аль Капоне уселся в Алькатрас? Или почему на самом деле Филиппины получили независимость. Не Википедией единой начитан человек, и эта почти библейская истина прекрасна.

История о наваго-индейце-торговце; об англичанине, жившем в двух часах от Парижа; и пяти миллионах, которые должны остаться единственными средствами к существованию богачей – рассмешили и вызвали желание позвонить кому-то, только чтобы рассказать. А это вам не это, согласитесь.

Я много был в Америке, и я ее люблю. Читать о ней, смотреть на нее, спорить о ней с кем-то и внутренне не одобрять некоторые ее внутренности. Но я всегда буду в нее хотеть. Сама она изменилась, но как и Ильф с Петровым, я видел, что в нее очень хочется возвращаться, но жить почему-то хочется не там. И это неизменно.

В отличие от Гришковца, Ильф с Петровым в Америке были, проехались по ней, к ней принюхались, и выдали о ней свое, более авторитетное и длинное мнение, приправленное почти что острым соусом советской цензуры. И, конечно, тончайшим в Галактике юмором.

Казалось бы, почти сто лет назад писатели увидели совсем другую страну, ведь мир-то очень быстро движется, а Америка движется еще быстрее. Но они видели ту же Америку, что и сейчас, и Бог, да и я тоже, тому свидетель. Они видели то, что видел я, и что осталось прежним – жизнь в рассрочку, пятизвездочный сервис, «Борзые» автобусы, которые уже тогда помогали людям колесить по дорогам, которые, кстати, до сих пор как стекло.

Они видели, как полиция преследует их авто не из подозрений, а только для того, чтобы проверить, не сбились ли они с пути.

Они, точно как я, встретили в США свой самый тоскливый Новый год, когда домой хотелось больше, чем когда-либо.

Ильф с Петровым видели и то, что я еще только увижу, но что тоже осталось прежним – Нью-Йорк, который так же полон и быстр; Эмпайр-Стэйт, который все еще, а точнее – снова, самое высокое здание Нью-Йорка; Большой каньон и Ниагарский водопад.

А еще то, что изменилось очень, и я сам это видел: Чикаго; положение черных и отношение к ним; голливудское кино; любопытство американцев и резиновая жвачка переименованная на сто восемьдесят градусов.

Но самое ценное – это то, что они видели, но что я не увижу и не сделаю уже никогда. И пустой до скуки Лас-Вегас – это даже не капля в море. Они пили коктейли с Хемингуэем, совсем недавно написавшим «Фиесту». Они видели Делано Рузвельта на расстоянии шепота, и болтали с Фордом, когда это еще был человек.

Стоит ли это читать тем, кого Штаты не касаются? Да, потому что они касаются всех, потому что это написали Ильф и Петров и потому что you never know. Вот откуда я мог знать, что именно Ильф и Петров расскажут мне, за что Аль Капоне уселся в Алькатрас? Или почему на самом деле Филиппины получили независимость. Не Википедией единой начитан человек, и эта почти библейская истина прекрасна.

История о наваго-индейце-торговце; об англичанине, жившем в двух часах от Парижа; и пяти миллионах, которые должны остаться единственными средствами к существованию богачей – рассмешили и вызвали желание позвонить кому-то, только чтобы рассказать. А это вам не это, согласитесь.

Я много был в Америке, и я ее люблю. Читать о ней, смотреть на нее, спорить о ней с кем-то и внутренне не одобрять некоторые ее внутренности. Но я всегда буду в нее хотеть. Сама она изменилась, но как и Ильф с Петровым, я видел, что в нее очень хочется возвращаться, но жить почему-то хочется не там. И это неизменно.

В отличие от Гришковца, Ильф с Петровым в Америке были, проехались по ней, к ней принюхались, и выдали о ней свое, более авторитетное и длинное мнение, приправленное почти что острым соусом советской цензуры. И, конечно, тончайшим в Галактике юмором.

Казалось бы, почти сто лет назад писатели увидели совсем другую страну, ведь мир-то очень быстро движется, а Америка движется еще быстрее. Но они видели ту же Америку, что и сейчас, и Бог, да и я тоже, тому свидетель. Они видели то, что видел я, и что осталось прежним – жизнь в рассрочку, пятизвездочный сервис, «Борзые» автобусы, которые уже тогда помогали людям колесить по дорогам, которые, кстати, до сих пор как стекло.

Они видели, как полиция преследует их авто не из подозрений, а только для того, чтобы проверить, не сбились ли они с пути.

Они, точно как я, встретили в США свой самый тоскливый Новый год, когда домой хотелось больше, чем когда-либо.

Ильф с Петровым видели и то, что я еще только увижу, но что тоже осталось прежним – Нью-Йорк, который так же полон и быстр; Эмпайр-Стэйт, который все еще, а точнее – снова, самое высокое здание Нью-Йорка; Большой каньон и Ниагарский водопад.

А еще то, что изменилось очень, и я сам это видел: Чикаго; положение черных и отношение к ним; голливудское кино; любопытство американцев и резиновая жвачка переименованная на сто восемьдесят градусов.

Но самое ценное – это то, что они видели, но что я не увижу и не сделаю уже никогда. И пустой до скуки Лас-Вегас – это даже не капля в море. Они пили коктейли с Хемингуэем, совсем недавно написавшим «Фиесту». Они видели Делано Рузвельта на расстоянии шепота, и болтали с Фордом, когда это еще был человек.

Стоит ли это читать тем, кого Штаты не касаются? Да, потому что они касаются всех, потому что это написали Ильф и Петров и потому что you never know. Вот откуда я мог знать, что именно Ильф и Петров расскажут мне, за что Аль Капоне уселся в Алькатрас? Или почему на самом деле Филиппины получили независимость. Не Википедией единой начитан человек, и эта почти библейская истина прекрасна.

История о наваго-индейце-торговце; об англичанине, жившем в двух часах от Парижа; и пяти миллионах, которые должны остаться единственными средствами к существованию богачей – рассмешили и вызвали желание позвонить кому-то, только чтобы рассказать. А это вам не это, согласитесь.

Я много был в Америке, и я ее люблю. Читать о ней, смотреть на нее, спорить о ней с кем-то и внутренне не одобрять некоторые ее внутренности. Но я всегда буду в нее хотеть. Сама она изменилась, но как и Ильф с Петровым, я видел, что в нее очень хочется возвращаться, но жить почему-то хочется не там. И это неизменно.