Глава вторая

Космические гитары

11:48 Ты готова испытать целую гамму чувств? Привет, как выспалась?

12:03 Привет! Долго не могла заснуть – тараканы из твоей головы мешали заснуть.

«Ого! Мои тараканы до Крыма добрались!»

12:26 Этот же вопрос я решал после твоей второй фотки – иллюстрации к книжке Стивена Кинга. Ты покормила моих тараканов? Извини, что не дал спать.

13:06 Терпеть не могу твоё хамство!

14:09 Это не хамство! Возможно, твои письма пробьют моё сердце, и из него польётся сладостно-горькая влага любви! Я не хотел обидеть – плохо пошутил.

«Ни хрена себе! Сладостно-горькая влага любви! Что за словечки, Паша?»

14:31 Как же я его пробью, если ты меня к себе не подпускаешь? И на вопрос вчерашний ты так и не ответил.

По смайлу, показывающему язык, ясно, что Вика не обиделась или уже успокоилась.

15:06 Отвечаю: – Неа! Я не подпускаю?! Сама на юга укатила, шелковицу уплетает.

15:12 Ничего я не уплетаю! И друзей тоже нет?

Тут Павел призадумался: можно ли продолжать называть людей друзьями, с которыми разошлись по жизни; просто из-за смены круга общения?

15:21 Неа!

Ещё он раздумывал – посылать девушке новый рассказ? Это был риск. Неизвестно, как Вика отреагирует на него. Но всё-таки любопытство взяло верх! Захотелось похулиганить, внести сумятицу.

16:09 ММС

– Здравствуйте, – послышался электронный голос, каким обычно разговаривают роботы. – Меня зовут Юрий Меркурий. Я ваш проводник. Пожалуйста, приложите штрих-код билета к сканеру.

Мы поочерёдно просканировали квитки на руке у робота – браслет Юрия дважды вспыхнул зелёным цветом – всё в порядке.

– Добро пожаловать в отель «Космические гитары». Прошу вас последовать за мной, Виктория и Павел.

Юрий Меркурий прижал руки к своему цилиндрическому туловищу, развернулся на сто восемьдесят градусов и мягко покатил к лифту. Мы двинулись за ним. Остановившись у подъёмника, проводник приложил свой сканер к синхронизатору, передавая эстафету следующему роботу.

А мы с тобой поднимались на двадцатый этаж. В кабине лифта звучал всё тот же голос Юрия – он рассказывал о номере и правилах проживания в отеле. Когда створки разъехались, нас встретил такой же робот.

Сканер считал информацию из электронного нутра Юрия, и дверь нашего с тобой номера открылась:

– Прошу, дорогие друзья, проходите. Это ваш номер. Ваши вещи уже там. Приятного отдыха.

Горящие пиксели выстроились на экране Юрия в виде забавной улыбки.

– Спасибо, Юра!

Робот в ответ расцветился эмоциональным оранжевым и покатил по своим хлопотам.

Просторный светлый номер открылся нашим взорам. За невесомым тюлем, который рассеивал солнечный свет, прекрасный вид – ты первым делом и захотела выйти на балкон. Дверь отъехала в сторону, в комнату ворвался бриз.

Замечательно!

Дыхание перехватывает, когда заглядываешь за перила – невольно ухватишься за перекладину.

Белоснежные стены отеля гармонировали с голубым бездонным небом, зеленью парка и промежуточным ультрамарином моря. И совсем праздничное настроение придавали цветные стёкла, вставленные в качестве ограждения на балконах. Воздушное и бликующее здание отеля в форме полугексагона обрамляло огромный двор, плавно перетекающий в парк. Но больше всего завораживало приветливое, лучезарное море, раскинувшееся под небесным куполом. Чувствуешь себя как в театре; и главную роль играло солнце. Сейчас оно висело в зените, высоко-высоко.

Ты подставила лицо под его палящие лучи – не терпелось отправиться на пляж и поприветствовать водную стихию.

Чувство полёта усилилось, когда я подошёл к тебе сзади и обхватил за талию. Не открывая глаз, ты прислушивалась к щекотным поцелуям в шею и замерла в ожидании – когда возлюбленный доберётся до мочки.

Вот тогда совсем обомлеешь, растаешь как мороженое. Вот тогда два тела, обуреваемые страстью, с лёгкостью разобьют стеклянную перегородку и полетят вниз, где ходят маленькие фигурки людей.

«Нет, нет. Я хочу летать, но не падать»

Достигнув определённого нервного напряжения, ты повернулась ко мне лицом. Это было нереально красиво: голубые глаза влюблённого в тебя человека, голубое небо, ультрамариновое море, блики стёкол; в какой шикарный антураж мы с тобой попали!

О, да! Это чувство нежности в пальцах, когда хочется обхватить ими голову любимого человека. Хочется с благодарностью касаться этих совершенных форм. Хочется одаривать поцелуями эти щеки, подбородок, скулы и эти трепетные губы.

Мы чувствовали себя скульпторами, которые изваяли свои шедевры во время незабываемого порыва вдохновения – каждый раз, когда мы находимся в объятиях друг друга, этот порыв возвращается.

Ты и я прошли по циновке в номер. Любовь, ощущение весны в душе, предвкушение чего-то нового и свобода от быта. Какой радостный микс! И если добавить сюда чувственные наслаждения… ум-м.

Из-за бриза мы уже ощущали себя полностью раздетыми.

От долгого поцелуя пришло какое-то абстрагированное состояние. Как будто вокруг образовалась сфера – ничего больше не существует кроме Нас.

Поцелуи становились всё жарче; дыхание участилось. Я ласкал твоё лицо, шею, руки…

Страсть ещё не с головой захлестнула нас, иначе половина пуговиц с моей рубашки уже бы разлеталась в разные стороны. Мне же подольше хотелось ощущать твоё податливое тело через ситец – ткань не только услаждала взгляд, но и дополняла мои прикосновения – лучше выражалась их нежность.

Только когда я услышал твоё отрывистое дыхание, почувствовал в твоих движениях требовательность дальнейшего развития, я толкнул тебя на постель – вскрик от неожиданности.

Я ощутил волну любви к тебе; этот твой томный взгляд, эта застлавшая взор пелена. Словно при помощи этой волны ты отодвинулась на середину кровати, приглашая к соитию; напряглись мускулы ног, колыхнулись груди. Мне понравилось, как ты стыдливо сомкнула ножки – это безотчетное движение такое милое. Я увидел в нём не боязнь меня, а целомудренность. Вот же гений соблазнения.

Твои стоны, вздохи ласкали слух и призывали сделать больше для любимой женщины. Ты неподражаема. Бархатистая кожа твоя была для меня как пианино – я хотел сыграть на нём прекрасную музыку; чтобы ты ощутила полёт. Груди, как сдобные булочки: манящие, игривые. Когда я нежно проводил по соскам языком, захватывал их губами или аккуратно покусывал, ты начинала так стонать от щекочущих резей.

– Паша… а-а… Пашечка… Давай! А-а-ах! Давай!

Шорты полетели в сторону. Член, зацепившись за трусы, упруго покачался – должно быть, ты испытала эстетическое удовольствие от этого момента. Ты хотела поскорее ощутить его в себе. Он казался тебе той самой точкой опоры, с помощью которой можно считать координаты в пространстве.

Через объятия мы ощущали, насколько разгорячены. Во время поцелуя ты обхватила пенис пальчиками и начала делать втирающие движения. Хотела прочувствовать эту мощь, пульсацию. Как любого мужчину привлекает вид раздвинутых женских ножек с натянутыми струнами мышц бёдер, так и женщин завораживает вид устремлённого вперёд члена. Эта маскулинность в сочетании с нежностью – комплимент в сторону их привлекательности.

Тебе захотелось, чтобы я встал на кровати. Посмотрев, как капелька смазки тягуче полетела вниз, оставляя за собой паутинку, ты начала делать минет. Массируя член рукой, задевая головку указательным пальцем, ты пробуждала во мне ощущение развёртываемого вокруг пространства. Я уже не мог проследить за всеми перипетиями сего действа – ещё немного, и я не устою на мягком ложе. Только твои руки, ласкающие мне бёдра, давали сориентироваться в пространстве.

С обильно смазанного слюной древка на твою грудь упало несколько капель. Ты наблюдала за моей реакцией, смотря снизу; член приподнялся, когда ты кратковременно лизнула уздечку.

«Всё-таки какая-то подчинённая поза эта…» – подумалось мне.

Я взял тебя за руки, помог подняться. Хотелось скорее обнять тебя – хотелось смешаться с тобой в этом чудесном чувственном коктейле; хотелось шокировать рецепторы нежными прикосновениями. Прислонив тебя к стене, начал ласкать шею, плечи, грудь.

Ты очень громко стонала, притягивала к себе руками, извивалась. Мы стали похожи на переплетённые ветви можжевельника.

Покрывая твоё тело поцелуями, я стал спускаться ниже. Если мужской половой орган похож на гриб, то женское вместилище смотрится на теле как морская губка. Манит к себе своей необычностью.

Я ощутил терпкий запах, шершавость выбритого лобка. Долго тебя дразнил поцелуями вокруг да около, пока не коснулся языком клитора; пока мои пальцы не ощутили стенки влагалища.

Судя по твоему поведению, мне удаётся доставлять тебе максимум удовольствия: закатывающиеся глаза, мотания головой, судорожные объятия и стоны с хрипотцой говорили о твоём полуобморочном состоянии.

С прикроватной тумбочки на пол полетел телефон – ты поставила на неё ногу; в таком положении ощущения будут полнее.

«Ну всё, хватит!»

Момент проникновения – своего рода откровение.

На меня что-то нашло – начал двигаться с таким остервенением! Будто и не было нежных поцелуев и поглаживаний. Мне хотелось, чтобы за тобой рухнула стена, чтобы развалилась кровать и мы бы завалились на пол. И чтобы, не обращая на это внимание, мы продолжали фрикции.

Во время семяизвержения я зарычал – мне стало азартно: сколько болевых пиков я смогу преодолеть? Но потом стал извиняться поцелуями – возможно, тебе было больно участвовать в этом счёте – «Ты моя радость».

Сфера интимности стала исчезать, и мы почувствовали, как окружающий мир стал возвращаться к нам звуками и лёгким дуновением ветра.

– Хороший тут кондиционер – ты совсем не вспотел! – услышал я твой голос.

– Если бы ты сказала только вторую часть предложения – я бы с тобой неделю не разговаривал.

Ты рассмеялась и, поцеловав меня в плечо, ответила:

– Ну что ты. Ты меня никогда не разочаровывал. Ты – зверь! Ты мой зверь, – добавила любимая и запустила свои пальчики в мою шевелюру.

Тебе нравится это время после разрядки: слушать сбивчивое дыхание и как стучат сердца в высоком ритме, как обостряется слух, ощущать пульс внутри себя.

– Сейчас очухаемся немного и пойдём на пляж. Не терпится поскорее поплавать.

Вот такую порнографию за ночь состряпал Паша и рискнул послать незнакомке. Можно же было продолжение предыдущего рассказа послать – было бы время осмотреться, привыкнуть друг к другу. Но Паше, видишь ли, захотелось быстро расширить эмоциональную гамму.

16:30 А теперь угадай – была ли у меня девушка?

Но… он уже домой приехал, а телефон молчал.

«Дорисковался, блин!»

19:02 Ау! Ты куда пропала? Ты не оскорбилась? Прости!

«Наверно, лимит по косякам уже превышен».

19:47 Не могу сказать, что я испытала, но точно не оскорбилась. Ну ты чокнутый! Правда! Мы ведь вообще не знакомы! Но твою повесть перечитывала несколько раз. Нашла знакомые детали. А вообще я приличная первое время.

И в конце послания поставила смайл, показывающий язык. Паша заулыбался; хмыкнул на «приличная первое время». Честно говоря, он испытал облегчение оттого, что Вика отозвалась. Это смс его воодушевило.

20:02 Спасибо за комплимент! Теперь ты во мне кое-что поняла, эмоциональная моя.

Но Вика остудила его пыл:

20:10 Э… нет. Я не твоя. И долго ещё не буду заводить серьёзных отношений. Я от них устала. Единственное, что могу предложить, – это дружба.

21:50 Тебе 21, а ворчишь как дамочка бальзаковского возраста. Сопли промочила, улыбнулась и дальше пошла! Я тебе дам – не моя!

– Я ничего не пропустила? – спросила спросонья Виктория.

– Да мы уже приехали почти, – ответила Настя. – Ты всю экскурсию проспала.

– Домой, что ли, едем?

Настю раззадорила не шуточка Вики, а сонный вид подруги. Ещё и зазевалась, бедняга:

– И не надейся.

– Тоже хорошо, хоть что-то всё-таки увижу.

Вика не против того, чтобы узнавать новое – иначе бы Настя ни за что не затащила её в автобус. Но зачем ради этого вставать в такую рань – не понятно.

Как по заказу, чтобы развеять остатки сна, состоялась первая остановка у села Танковое. Для человека, никогда не видевшего горы, зрелище предстало завораживающее. Да и такие горы мало кто видел: над лесом возвышался длинный хребет, своими гребнями напоминающий щитки на спине крокодила. Гора так и называется – Крокодил.

Интригующе смотрелось преддверие Бельбекского каньона: ворота в удивительную страну, затянутую голубоватой дымкой.

Наконец девушки в составе группы двинулись по ущелью, вдоль реки Аузун-Узень. После небольшого перехода все поднялись на взгорок и оттуда увидели панораму Большого каньона: горы Коккоз-Бойка и Кизил-Кая – доминанты. Из лесной чащи то тут, то там высились скалы-останцы – даже на них росли деревья. Ощущение, будто видишь перед собой парк Юрского периода – ожидаешь, что сейчас промелькнёт тень птеродактиля.

Мшистые камни, ровные стволы деревьев и журчание воды сопровождали туристов; часто приходится переступать через корни деревьев, взбираться на кручи, прыгать с камня на камень.

Сеть из волн, обрисованная солнцем, отражается на скалах, стоящих в тени – будто драгоценности переливаются на свету.

Вскоре русло реки оделось в известняк: много свободного, удобного для ходьбы пространства. Успевай только перепрыгивать через поток и взбираться всё выше и выше. Ветви деревьев отражались в многочисленных зеркалах-ваннах. Вглядываясь в прозрачную воду, ощущаешь, как и на тебя переносится эта чистота, отзеркаливается; такое вот душевное омовение.

«Куда идём мы? Ради чего? Откуда это ощущение сакральности происходящего? Отчего горы вдали кажутся храмовыми постройками? Откуда это успокоение?»

Паша попал в точку, желая расширить переживания Виктории своим рассказом. К его чтению она смогла приступить только по окончании экскурсии, когда автобус взял обратный курс. Когда по ушам перестал «ездить» экскурсовод и чувствуешь себя усталым и ошеломлённым от новых впечатлений.

И вот среди коллективной неги, если не сказать – апатии, одна Виктория продолжала испытывать острую восприимчивость; ту самую взволнованность, когда боишься быть застигнутым во время занятия сексом.